Проклятый ректор (СИ) - Летняя Лена (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Пока я отложила его и уже собиралась рассмотреть частично обгоревший портрет, когда почувствовала рядом с собой движение. Я хотела захлопнуть коробку, но было слишком поздно: один из парней выдернул ее прямо из-под моего носа. Так резко, что часть содержимого разлетелась по полу.
- Так-так-так, что у нас тут, Роук? - спросил он, призывая к себе с пола связку записок.
Я тоже торопливо пробудила магический поток и, ощутив его приятное тепло, направила в призывающее заклятие. То, что еще никто не успел поднять, сразу оказалось в моих руках, но письма и саму коробку держал другой маг, и забрать их призывом у меня не было шансов.
Парень швырнул коробку своему другу, чтобы освободить руку. Тот презрительно покрутил ее и издевательски поинтересовался:
- Это у бедных вместо шкатулок такие?
Я стиснула зубы, краем глаза замечая, что Моргенштерн взирает на все это со снисходительной ухмылкой. Кажется, ей нравилось наблюдать за моей беспомощностью. Возможно, именно ради этого взгляда парни ко мне и пристали, потому что еще пару минут назад я для них вообще не существовала.
- Отдай сюда, - как можно спокойнее потребовала я, протягивая руку за письмами. Я старалась не выказывать страха и огорчения, понимая, что именно ради этого все затевалось.
- Нет, подожди, нам интересно, что там, - усмехнулся первый парень, разворачивая одно из писем, а потом принялся читать его вслух: - Дорогая Д! Это была чудесная ночь... О, как интересно... Я думаю о тебе весь день и мечтаю снова прикоснуться к твоим губам. Твой А. - Он поднял на меня насмешливый взгляд и поинтересовался: - Почему «Д»? Это у вас какая-то игра? Прозвище? Кому ты так хорошо сделала ночью, что он думал о тебе весь день? А мне так сделаешь?
Я резко метнулась к нему, пытаясь выхватить письма, но он проворно сделал шаг назад и бросил первую записку на пол. Я поспешно призвала ее, но парень уже вытаскивал вторую, собираясь зачитать вслух и ее. И хотя эти записки не были адресованы мне, я испытывала странную смесь стыда и злости. Оба чувства были так сильны, что хотелось швырнуть в однокурсника каким-нибудь боевым заклятием, чтобы вырубить его. Я никогда не обучалась им специально, но несколько знала. Однако применение таких заклятий против соучеников наказывалось и в Орте. Я полагала, что здесь меня за это тоже по головке не погладят.
Парень продолжал медленно отступать назад, увеличивая расстояние между нами, пока доставал и раскладывал следующую записку, и решение родилось в моей голове молниеносно, я даже не успела его как следует обдумать.
Я направила магический поток, развязывая шнурки на его ботинках и связывая их между собой. Не успев прочитать очередное «дорогая Д», парень запнулся и повалился назад, нелепо взмахнув руками и выронив письма, которые я тут же призвала к себе.
Моргенштерн и ее подруги рассмеялись. Даже приятели парня расхохотались, а я, пользуясь тем, что они все отвлеклись, призвала к себе сумку и засунула все бумажки туда. Это можно было бы считать маленькой победой, но назревала другая проблема: мой разъяренный оппонент уже поднялся на ноги и перезавязал шнурки аналогичным заклятием. Судя по степени красноты его лица, он собирался убить меня на месте.
- Фермерская дрянь, - прорычал он, шагая ко мне, но в этот момент со стороны входа раздался грозный оклик:
- Дорн, оставь ее в покое!
Парень по имени Дорн замер и обернулся на Алека, который уверенно шел ко мне. Злость его только распалилась, но он сделал шаг назад.
- Что значит «Д» я так и не понимаю, но, кажется, стало ясно, кто такой «А», - выплюнул он, презрительно скривившись.
Алек, конечно, ничего не понял, но подошел ко мне, ободряюще улыбнулся, а потом снова посмотрел на Дорна.
- Шли бы вы, - миролюбиво предложил он.
- Как скажешь, Прайм, - сдался Дорн, но при этом бросил на меня такой взгляд, что я поняла: с этого дня в Лексе один человек уже не презирает меня, а искренне ненавидит.
Когда Дорн и его приятели ушли, я подняла с пола коробку, брошенную ими, чувствуя, что от пережитого бешено колотится сердце и слегка кружится голова. Если мне придется участвовать в таких стычках регулярно, я просто не смогу нормально учиться. Мои пальцы мелко дрожали, а для приготовления снадобий дрожащие руки - самый большой враг.
- Ты в порядке? - Алек коснулся моего плеча.
Наверное, я просто сильно перенервничала, потому что дернулась и отскочила от него, словно он меня ударил, а не коснулся. Я вообще не любила, когда меня трогают, а в таком состоянии каждое нарушение моего личного пространства казалось мне угрозой.
- Нормально все.
Жжение в районе солнечного сплетения сделало мой голос хриплым и не очень-то приветливым. По огорченному выражению на лице Алека я поняла, что моя реакция его расстроила. Поэтому я попыталась взять себя в руки и уже спокойнее поинтересовалась:
- Почему он тебя послушался?
На губах Алека появилась немного смущенная улыбка.
- Потому что я выше его по статусу. Он из новой элиты, а я из старой аристократии.
Я кивнула, сделав вид, что поняла, хотя на самом деле я не очень-то разбиралась в этом. Относительно меня они все находились одинаково высоко, но я понимала, что между ними тоже существует своя иерархия.
- Это, наверное, тоже твое.
Алек присел, поднял с пола обгоревший портрет и протянул его мне. Я поблагодарила и посмотрела на то, что сохранилось на изображении. Молодая девушка стояла на фоне смутно знакомого дома, за плечи ее обнимал мужчина в мантии, наброшенной поверх костюма. Вот лицо мужчины не сохранилось: его уничтожил огонь. Молодой девушкой была моя мать, хоть я и не сразу ее узнала, поскольку не видела раньше ее портреты в таком возрасте. Внизу я разглядела дату: этот портрет был сделан двадцать один год назад. Очевидно, незадолго до моего зачатия.
- Кто это? - спросил Алек с интересом.
- Моя мама, - призналась я, продолжая разглядывать портрет.
- О, так она училась тут?
Я удивленно посмотрела на него. Интересно, как он это понял по портрету? Просто из-за мантии преподавателя?
Верно расценив вопросительное выражение на моем лице, Алек пояснил:
- Портрет сделан на фоне одного из домов, в каких тут живут некоторые преподаватели. Видимо, твоя мама была дружна с кем-то из них.
Я почему-то подумала про Таню Ларину, благодаря которой попала в Лекс. Про нее тоже раньше так говорили: мол, она дружна с профессором Норманом. А потом они поженились.
Вот только у профессора Нормана, «сдружившегося» со студенткой, не было обязательств перед другой женщиной, а в таких домах живут семейные преподаватели. И если моя мама «дружила» с одним из них, то вполне понятно, почему письма они писали друг другу, сокращая имена до одной буквы. И почему потом она была вынуждена с ребенком выйти замуж за фермера.
Теперь направление, в котором мне стоило искать, несколько прояснилось: выяснить, какие занятия посещала мама, и у кого из ее преподавателей имя начиналось на «А».
Глава 6
Задача казалась простой, но в то же время в моей ситуации была практически невыполнимой. Во-первых, я не представляла, где может храниться такая информация. Во-вторых, я едва ли смогла бы ее получить, просто спросив. Конечно, можно было попробовать прийти к ректору Фарлагу и задать ему прямой вопрос. Мне показалось, что узнав о смерти моей матери, он испытал нечто похожее на сочувствие. Возможно, это сочувствие позволило бы ему пойти мне навстречу. Если бы не одно «но». Мне пришлось бы объяснить ему, что я здесь ищу своего отца. И считаю, что это кто-то из преподавателей мамы, очевидно, имевший на тот момент семью. А как это называется? Правильно, это называется «скандал». И едва ли ректор Лекса захочет помогать мне ковыряться в этом скандале. Ему проще меня отчислить, чего он и так жаждет.
К тому же я просто его боялась. Видимо, сильнее, чем профессора Нормана, потому что к тому я не постеснялась обратиться за помощью.
