КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Взгляд, полный сомнения, был мне ответом.
Нас еще заставили несколько раз пройти по длиннющему подземному ходу со стенами из красного кирпича, пахнущему сыростью, проверили тайную комнату с воздуховодом, радиосвязью и запасом продуктов на неделю — на случай, если нас блокируют с двух сторон, и, видимо, убедившись, что мы достаточно прониклись, повели обратно в замок. Не знаю, как чувствовали себя леди Шарлотта и Маргарета, а меня кидало от страха к какому-то эмоциональному отупению. Все эти приготовления казались нереальными и немного забавными, будто это не по-настоящему. Впрочем, засмеяться мне не захотелось ни разу.
— Капитан, — тихо позвала я, после того как мы вышли из подземного хода в замковый холл, где привычно уже пахло лекарствами и раздавался гул голосов больных, — а что будет с нашими людьми в замке? Их спасать кто-нибудь собирается?
— Наша первоочередная задача — чтобы вы остались в живых, — опередил Осокина Жак Леймин. И капитан поддержал его:
— Конечно, их не собираются оставлять на убой, моя госпожа. Но это забота отдела господина Леймина, а не ваша.
— Вы ошибаетесь, — сказала я резко, приглушая голос, чтобы не услышали медсестры и пациенты. — Моя. Я должна быть уверена, что и их спасут, и госпиталь вывезут. Вы можете мне это обещать, господин Леймин?
Старый безопасник покряхтел, вращая глазами, но я не устрашилась — остановилась у лестницы, ожидая ответа, и он, наконец, уязвленно сказал:
— Если таково ваше желание, я могу вам предоставить план эвакуации персонала и больных.
Мне не хотелось обижать старика, и я открыла рот, подбирая слова, но тут мне на помощь пришла леди Шарлотта:
— Мы не сомневаемся в вашей компетентности, господин Леймин, — проговорила она мягко.
— Ни в коем случае, — подхватила я, поднимаясь на ступеньку вверх. — Но у меня сердце будет не на месте, если я не увижу, что все под контролем.
— Хорошо, — пробубнил Леймин, проходя вперед, и леди Лотта лукаво улыбнулась мне. — Завтра я покажу вам план эвакуации, моя госпожа.
Дни проходили в хлопотах, заглушающих страх, в новостях с фронтов, в бесконечном приеме раненых и операциях — и я понимала, что счет уже идет на дни, что вот-вот катастрофа разверзнется и здесь. По словам Жака Леймина, который каждое утро сообщал мне обстановку на фронте, тяжелые бои шли уже в двадцати километрах от фортов, и враги должны были достичь герцогства в течение недели. Пару дней назад мы вместе с несколькими медсестрами и ходячими больными, вышедшими покурить, опять бежали в замок от нагрянувшей тройки "стрекоз", а над нами грохотали заговорившие пушки на башнях. Иномирян отогнали, но меня не покидало ощущение, что они и не собирались нападать, просто вели разведку. А если бы напали — то свалили бы наши орудия вниз и убили бы нас всех.
После встречи с Мартином я приняла решение и, поговорив с магом Тиверсом, чтобы подготовить магический договор о неразглашении, напоила и Тиверс, и наших виталистов кровью. Мне это стоило слабости и головокружения, зато теперь целители могли помочь большему количеству раненых и выдержать долгие операции с доктором Кастером. Жаль, что существенно улучшить наше положение не удалось: все замковые специалисты были слишком слабы, но и одного дополнительно спасенного солдата в день было достаточно, чтобы я не жалела.
Мне каким-то чудом удавалось выделить время на посещение палаточных лагерей, которые с моего разрешения разбили в парке замка Вейн, а также на прием как простых просителей, так и мэров городов и аристократов герцогства — им не оставалось ничего другого, как обращаться ко мне. Я была очень занята. И не должно было оставаться сил на эмоции из-за отсутствия Люка. Не должно было — но как же я злилась. Злость моя была иррациональной и очень детской, я прекрасно это понимала, но ничего с собой не могла поделать.
Подарок на его день рождения пылился в гараже — новенький, очень пижонистый и блестящий двухместный листолет со щитом, ускорением, ночным визором, автопилотом и системой ориентирования. Люк выполнил мою просьбу, и мне захотелось порадовать его, хотя в нынешнее время этот подарок казался неуместным. Но ведь война не могла длиться вечно.
В Виндерсе, столице герцогства, был салон спортивных моделей, дорогих, но бесполезных как для перевозки раненых, так и для боевых действий. Оказалось достаточно одного звонка моей горничной, чтобы мне прислали несколько моделей на выбор. Ключи я положила на подушку в кровати мужа, прокравшись в его покои, как будто не имела на это права, — и долго еще бродила там, вдыхая застарелый запах табака и разглядывая знакомую ванну, огромную спальню, бар с темными бутылками и тяжелую пепельницу на столе.
Через три дня я забрала ключи и чуть не вышвырнула их в окно. Люк не отвечал на мои звонки, и я разрывалась между страхом, что с ним что-то случилось, и ощущением, что он просто забыл про меня. Допрошенный Майки Доулсон сообщил, что его светлость будет отсутствовать несколько дней, но где он сейчас, неизвестно.
В любом случае, понимание, что секретарь знает о моем муже больше, чем я, добавляло кислоты в тот коктейль эмоций, что плескался внутри меня.
На четвертый день я после короткого сна между операциями обнаружила несколько пропущенных звонков от Люка и бросилась перезванивать. Но он опять был недоступен. Еще спустя некоторое время на телефоне снова оказались пропущенные звонки и краткое сообщение: "Я улетаю в Пески. Очень занят". Не сказать, что это вернуло мне душевное равновесие, но я написала, что у нас все в порядке, вернула ключи ему на подушку, выдохнула и приказала себе успокоиться. В конце концов мне было чем заняться.
Токсикоз набирал силу, на удивление отступая во время операций — то ли оттого, что я была сосредоточена, то ли от запаха анестетика, который казался мне прекраснейшим на свете. Но и он переставал спасать. У меня начались дикая тошнота, головные боли и обмороки, и обеспокоенная леди Шарлотта попыталась отговорить меня от работы в госпитале — но как я могла не делать даже той малости, на которую была способна? Закончилось тем, что я пообещала держать при себе двух гвардейцев, которые подхватят меня, если я вдруг свалюсь во время процедур, посещать виталиста почаще и бывать на свежем воздухе.
Свежего воздуха было хоть завались — я спала с открытыми окнами, но и это не спасало от утренней изматывающей дурноты, усугубляемой вкалыванием игл. Их оставалось немного, около двадцати штук, но ощущения теперь были такими невыносимыми, что я орала и плакала, уткнувшись лицом в подушку и сжимая ее зубами.
Вот и сейчас я приглушенно мычала в горячую ткань, чувствуя, как мокро лицу и как трясет меня от отголосков боли. Самое страшное на сегодня я уже пережила. Я очень боялась, что это повредит ребенку, и каждый день малодушно оттягивала процесс, пересчитывая иголки с упорством маньяка и говоря себе "через минуту их будет на одну меньше" и "зато Поля жива".
Раздались шаги — я с усилием перевернулась на спину и увидела тревожно взирающую на меня леди Лотту.
— Марина, — она присела на кровать и подняла меня к себе, — девочка… что с тобой происходит?
Объятья ее были теплыми и крепкими. Я прижималась лицом к ее плечу, восстанавливая дыхание. "Ничего", — нужно было сказать мне. Леди Лотта тоже была вымотана, и стыдно было нагружать ее своей болью. Но сил у меня не осталось — слезы текли и текли, пока не переросли в рыдания. Я плакала и жаловалась сквозь слезы чудесной, доброй леди Шарлотте — уж не знаю, могла она что-то разобрать сквозь мои судорожные всхлипывания. Говорила и про иглы, и про выматывающую тошноту, и про то, как я чертовски устала и как обижена на Люка — потому что его нет и потому что ему я должна сейчас плакать в плечо, а не его матери.
Говорила и говорила, пока не затихла, ощущая себя совершенно измотанной, не отлепилась от ее плеча и не рухнула в постель, на бок.
— Останься в кровати, я прикажу подать тебе завтрак сюда, — предложила свекровь, взяв меня за руку. Она не стала комментировать мои словоизлияния, и я была безумно благодарна за это умение промолчать.