Священный любовник - Уорд Дж. Р. (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗

Пылесос присоединился к какофонии звуков, доносившихся снизу, и стало ясно, кто еще из домочадцев проснулся и был готов к подвигам. Амалия и Феония каждое утро вставали ни свет, ни заря, чтобы выяснить, кто будет работать «Дайсоном» [102]. Не важно, нуждались ли ковры на вилле Ривенджа в чистке или нет, они всегда пылесосили.

— Две минуты, — сказала она, зная, что если попадет к нему в руки, то в итоге они окажутся друг на друге. — И потом я вернусь и позволю покормить себя, как насчет этого?

Огромное тело Фьюри задрожало, его глаза — закатились.

— О, да. Это… о, это отличный план.

Его телефон запищал, и Фьюри со стоном потянулся к прикроватной тумбочке.

— Окей, сейчас иди, иначе я не выпущу тебя отсюда в ближайший час. Или четыре.

Она засмеялась, поворачиваясь к двери.

— Милостивый… Боже.

Кормия резко развернулась.

— Что такое?

Фьюри медленно сел, его руки держали телефон так, будто он стоил дороже четырех сотен, заплаченных за вещицу неделю назад.

— Фьюри?

Он передал ей мобильный.

Сообщение было от Зейдиста: Девочка, два часа назад. Налла. Надеюсь, с тобой все хорошо. Зи.

Закусив губу, она нежно положила руку на его плечо.

— Тебе следует вернуться в особняк. Проведать их. Встретиться.

Фьюри сглотнул ком.

— Да. Не знаю. Не возвращаться туда… я думаю, так будет лучше. Роф и я, мы можем решать проблемы по телефону и… Да. Лучше не возвращаться.

— Ты ответишь на сообщение?

— Да. — Прикрыв простынями бедра, он просто уставился на телефон.

Спустя мгновение, она предложила:

— Хочешь, чтобы я ответила за тебя?

Он кивнул.

— Пожалуйста. Отправь от нас обоих, хорошо?

Она поцеловала его в макушку и набрала: Благословенен будешь ты, твоя шеллан и дитя ваше. Мысленно мы с вами, любим. Фьюри и Кормия.

Следующим вечером Фьюри подмывало не пойти на встречу анонимных наркоманов. Сильно.

Он не знал, что заставило его прийти туда. Не знал, как ему удалось дойти.

Все, чего он хотел, — накуриться, чтобы не чувствовать этой боли. Насколько же все было запущено, раз он чувствовал боль? Сам факт, что малышка его близнеца родилась здоровой, что Зи стал отцом, что Бэлла пережила роды, что с девочкой все в порядке… ему следовало чувствовать радость и облегчение. Именно за это молились он и все остальные.

Без сомнений, все это сводило с ума только его. Остальная часть Братства будет поднимать тосты за Зи и его дочку, баловать Бэллу. Празднества растянутся на недели, а Фритц будет в продолжительном экстазе от особых трапез и церемоний.

Фьюри хорошо представлял себе это. Парадный вход будет украшен ярко-зелеными лентами, цвета клана Зи, и фиолетовыми — цвета, присущего семье Бэллы. Цветочные гирлянды развесят на каждой двери в доме, даже на уборных и шкафах, символизируя переход Наллы на эту сторону. В каминах целыми днями будут полыхать ароматные дрова — медленно горящие, обработанные поленья, дающие красное пламя в честь нового члена семьи

В начале двадцать четвертого часа с ее рождения, каждый домочадец подарит гордым родителям огромный бант из ткани фамильных цветов. Банты привяжут к колыбельке Наллы, в качестве обета заботиться о ней всю ее жизнь. К концу часа место, где лежит ее драгоценная головка, будет укрыто каскадом атласных лент, концы которых водопадом любви будут спадать на пол.

Наллу одарят бесценными украшениями, нарядят в бархат и будут укачивать в нежных руках. Ее будут лелеять за то чудо, которым она стала, ее рождение принесет радость в сердца тех, кто ждал ее появления с надеждой и страхом.

Да… Фьюри не знал, что привело его в общественный центр. Не знал, что помогло ему пройти через эту дверь и зайти в подвал. Что заставило остаться.

Но он знал, что, вернувшись в дом Ривенджа, он не сможет зайти внутрь.

Вместо этого, он сел на плетеное кресло на задней террасе, прямо под звездами. Он не думал ни о чем. И одновременно абсолютно обо всем.

В какой-то момент вышла Кормия и положила руку на его плечо, как делала всегда, когда чувствовала, что он уходил глубоко в себя. Он поцеловал ее в ладонь, она ответила поцелуем в губы и вернулась в дом, вероятнее всего, чтобы продолжить работу над чертежами для нового клуба Рива.

Ночь была тихой, и холод пробирал до костей. Ветер изредка налетал на верхушки деревьев, пожелтевшие листья шелестели так, будто им нравилось оказанное внимание.

В доме позади него, он мог слышать будущее. Избранные протягивали руки этому миру, познавали себя и эту сторону. Он так гордился ими, и считал себя Праймэйлом прежних традиций в том смысле, что был готов убивать, чтобы защитить женщин, сделать все ради них.

Но любовь к ним была отеческой. Его супружеская любовь принадлежала Кормии, ей одной.

Фьюри потер центр груди, позволяя времени бежать привычным ходом, позволяя ветру дуть с необходимой ему силой. Луна достигла вершины неба и начала опускаться. Кто-то в доме включил оперу. Кто-то сменил ее на хип-хоп, слава тебе Господи. Кто-то пошел в душ. Кто-то начал пылесосить. Снова.

Жизнь. Во всем своем земном великолепии.

И невозможно ею воспользоваться, сидя на заднице в тени… будь она, как сейчас, в действительности, или же метафорически, из-за плена во тьме зависимости от наркотиков.

Рука Фьюри потянулась вниз, к протезированной икре. Он долго жил без ноги. Прожить остаток жизни без близнеца и Братства… он сможет сделать это. Ему есть за что благодарить судьбу, и это компенсирует остальное.

Он не всегда будет чувствовать эту пустоту.

Кто-то в доме снова включил оперу.

О, черт. На этот раз Пуччини.

«Che Gelida Manina»

Из всех предоставленных им вариантов, они выбрали именно то соло, от которого ему гарантированно станет хуже. Боже, он не слушал «Богему» уже… ну, кажется, целую вечность. И от звука столь любимой ему песни ребра сжались в груди так сильно, что он не мог дышать.

Фьюри уперся руками в подлокотники и начал вставать. Он просто не мог слушать этот тенор. Этот прославленный, грандиозный тенор так сильно напоминал ему о…

Зейдист появился у кромки леса. Он пел.

Он пел… Именно этот тенор звучал в ушах Фьюри, а не поставленный в доме диск.

Голос Зи покорял вершины и точки минимума арии, в то время как сам он шел вперед по траве, приближаясь ближе с каждый словом, спетым в идеальной тональности. Ветер стал оркестром для брата, унося потрясающие звуки, вырывающиеся из его рта, по лужайке, над деревьями и ввысь — к горам, к небесам, ведь только там мог родиться такой божественный дар.

Фьюри встал, будто голос его близнеца, а не собственные ноги оторвали его от кресла. Песня была невысказанным выражением благодарности. Это — признательность за спасение, за жизнь. Это распахнутый рот изумленного отца, которому не хватало слов, чтобы выразить свои чувства к брату, которому понадобилась музыка, чтобы показать все, что он не мог сказать словами.

— А, черт… Зи, — прошептал Фьюри посреди этого великолепия.

Когда соло достигло своей кульминации, а эмоции, передаваемые тенором, дали наиболее сильный отклик, один за другим, из темноты, появились Братья. Роф. Рейдж. Бутч. Вишес. На них были белые церемониальные мантии, которые они надели, отмечая двадцать четыре часа с рождения Наллы.

Финальную ноту песни Зейдист допел, стоя перед Фьюри.

Когда последняя строчка «Vi piaccia dir!» унеслась в бесконечность, Зи поднял руку.

На ночном ветру колыхалась огромная лента из зелено-золотого атласа.

Кормия подошла к ним в нужный момент. Обхватив рукой талию хеллрена, она одна держала его вертикально.

Зейдист сказал на Древнем Языке:

— Придете ли вы почтить дочь мою цветами ваших кланов и любовью сердец ваших?

Зи низко поклонился, протягивая бант.

Голос Фьюри был хриплым, когда он принимал струящиеся волны атласа: