Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Он плеснул хвостом, едва справляясь с желанием взмыть к потолку, метнуться по комнате, как взбесившийся салту, хоть как-то выплеснуть переполняющую радость и ликование. Так вот как это! Одна мысль, что в чреве любимой женщины зреет его дитя… Никакие победы на Арене или над врагами не сравнятся с этим! У них будет ребенок! Восторг рвался наружу, и Алестар прижался лицом к еще плоскому и упругому животу Джиад, лизнул нежную, солоноватую от воды кожу.
— Сумасшедший… — выдохнула она и жалобно попросила: — Подождем, что скажут лекари? Я тебя тоже хочу, но если нельзя…
— Подождем, — согласился Алестар, чувствуя, что утопает в горячей всепоглощающей нежности. — Но целоваться-то нам в любом случае можно?
И повел губами дорожку поцелуев вверх, к золотистым соблазнительным холмикам, увенчанным темными жемчужинами сосков. Зажмурился, ярко представив, как прильнет к этой груди ртом ребенок… Он всегда хотел Джиад. Сначала — зло и яростно, потом — виновато и беспомощно нежно, потом — с надеждой и горячим обожанием… Но никогда не мог даже представить, что эта страсть может переплавиться в нечто большее, разом изменившее всю его жизнь. Сначала ему казалось, что счастье не может быть более полным после согласия Джиад. Потом — после их первой брачной ночи и каждой следующей за ней. Оно восходило над жизнью Алестара, как солнце восходит над морем, освещая и согревая его глубины, становясь ярче и проникновеннее… И вот, наконец, достигло зенита. Или это сейчас так кажется?
«Буду ли я еще счастливее, если она подарит мне нескольких детей? — растерянно подумал он. — Когда наша с ней жизнь изменится, когда пройдут и отгремят неизбежные шторма первой ссоры, а может, и не одной… Когда дети будут взрослеть, становясь ее или моим подобием и в то же время совсем другими… Когда любовь станет расти, как жемчужина, и никогда не угаснет — я верю в это! Будет ли счастье увеличиваться или оно просто станет возвращаться в нашу жизнь снова и снова, как солнце приходит в небо каждый день? Я не знаю, но пусть оно, это счастье, будет у нас одно на двоих, что бы ни случилось. И если есть весы, на которых его можно взвесить, пусть чаша любви, здоровья и удачи, отпущенных Джиад, всегда будет тяжелее…
— Клянусь морем, что плещется в нашей крови, — сказал он, ложась рядом и заглядывая Джиад в глаза. — Ты мой Страж, моя избранная, мое сердце. Твоя любовь — огонь, который сначала опалил меня, потом — переплавил, а теперь согревает каждое мгновение. Я знаю, ты не умеешь лгать, и приму правду, какой бы она ни была. Прошу, Джиад, скажи мне, ты жалеешь о том, что мы встретились? Хотела бы ты иной судьбы, свободной от боли, что я тебе причинил, с другой любовью, может быть…
— Нет, — негромко и ясно сказала она. — Если бы я могла вернуться в тот день, когда все началось, я бы не изменила ни одного слова, ни одного поступка. Ничего, что могло бы увести меня на другую дорогу. Ты знаешь, Алестар, я тебя ненавидела. Но ненависть сгорела в том же огне, в котором переплавилась твоя душа. И я выбрала тебя сердцем и разумом. Как море вместо земли. Как судьбу твоей жены вместо судьбы стража. Знаешь, сегодня я отдала свои клинки. Я думала, что они будут со мной всегда, и я умру, не выпуская их из рук, как положено стражу. Но я рассталась с ними и не жалею. Море позвало меня твоим голосом, и я рада вернуться. Я хочу любить тебя и засыпать в твоих объятьях, а потом просыпаться рядом. Хочу носить и рожать наших детей. Хочу беречь тебя как страж и как жена…
Она прервалась, порывисто вздохнув, и Алестар, не отрывая взгляда, нащупал горячую ладонь с узкими жесткими пальцами и подушечками мозолей… Поднес к губам и поцеловал благоговейно, как нежнейший цветок или зелье, способное спасти жизнь.
— Когда-то ты сказал, что любовь рождается из боли, подобно жемчугу, — тихо сказала Джиад, так же не отводя взгляда, словно смотрела Алестару в глубину души. — Теперь я знаю, что это правда. Я не иреназе, я страж и сказала бы, что любовь рождается подобно мечу. Она плавится в огне горна, принимая форму, тяжелый молот судьбы кует ее, выбивая слабость, ложь и недоверие, а потом ледяная вода закаляет клинок, и он готов к испытаниям на прочность. Наверное, у кого-то иначе. Чья-то любовь — хрупкая драгоценность, чья-то — хмельная трава, расцветающая легко и свободно, или пестрый мягкий шелк. А у нас получилось вот так. И я не жалею. И не хочу иной судьбы, где рядом не будет тебя. Ты — мое море…
— Ты — мое сердце моря, — отозвался Алестар и потянулся к ней.
Их дыхание встретилось на миг раньше, чем губы, став единым — крошечная искра тепла в бескрайнем море, вечном, как сама жизнь, и холодном, но согретом этой искрой любви, одной на двоих.
Эпилог
— Я ужасная мать, — вздохнула Джиад, ловко перехватывая маленькое толстенькое тельце, так и норовящее выскользнуть у нее из рук. — Иногда мне хочется надеть на них поводки, как на салру! И хоть несколько минут не думать, куда эти негодники прямо сейчас пытаются залезть. Ариэль, перестань!
Но стоило годовалой хитрюге похлопать золотистыми ресницами над невинными синими глазками, Джиад не выдержала и улыбнулась, осторожно выпутывая цепкие пальчики из своих распущенных волос. Дочь, у которой забрали любимую игрушку, возмущенно засопела и, извернувшись, попыталась попробовать на вкус брачный браслет, при этом весьма чувствительно хлопнув Джиад хвостом по лицу. Руку с браслетом Джиад незамедлительно убрала, но это, оказывается, был хитрый маневр! Подкравшись сзади, Кассий поддержал сестру молниеносной атакой на волосы Джиад, но тут же оказался перехвачен Алестаром.
— Какие способные дети, — восхищенно умилился любимый супруг. — Джи, ты только посмотри, как они замечательно плавают!
— Как два юных салру, — согласилась Джиад, вручая ему в свободную руку дочь. — Все в тебя, муж мой. И поэтому будь добр, отвлеки их, пока я заплету волосы, иначе, Малкависом клянусь, не выдержу и снова постригусь. И не смотри так!
— Ты этого не сделаешь! — выдохнул Алестар со священным ужасом. — Только не волосы! Джи!
— Может, и не сделаю, — задумчиво согласилась Джиад, беря со столика золотой гребень. — Смотря как будут себя вести три хвостатые четверти нашего семейства.
Кассий и Ариэль увлеченно брыкались в отцовских объятиях, и Алестар, вместо того чтобы их удерживать, отпустил малышей, дал им, хохочущим, немного отплыть, а потом ловко поймал двумя руками за хвосты, грозно прорычав:
— Я стр-рашный ужасный маар-р-ру! Где тут непослушные дети, я их сожр-р-ру…
Близнецы в притворном ужасе завизжали, но Джиад, глядя на две улыбающиеся мордашки, им ни капельки не поверила. Два серебристых хвостика с толстыми детскими плавниками, еще и близко не похожими на сверкающую вуаль плавника Алестара, затрепыхались еще сильнее, близнецы изнемогали от хохота и, наконец, позволили «страшному маару» подтянуть себя ближе и обнять.
— У тебя отлично получается, — восхищенно заметила Джиад, неторопливо расчесывая волосы, уже достигшие пояса. — Вот что значит, прирожденный укротитель!
— О, неужели ты научилась льстить, жена моя? — улыбаясь, спросил Алестар, не переставая тискать детей, которых он попеременно то подкидывал вверх, то снова ловил.
Рыжая головка Ариэли и черноволосая макушка Кассия в лучах туарры блестели, как два драгоценных камня, и Джиад снова подивилась, как у нее родились такие непохожие дети. И ладно бы, малышка Ариэль пошла в мать, как положено дочери. Но нет, белокожая синеглазая плутовка — копия отца. Бедные юноши иреназе, когда она подрастет! Уже сейчас видно, что их с Алестаром дочь перевернет все море, добиваясь того, что ей захочется. А смуглый черноглазый Кассий основателен и серьезен, когда его не задирает бешеная сестричка. Может часами раскладывать перламутровые раковины и цветные камешки, пока Ариэль гоняется за рыбками или ловит крабов, а потом ревет и показывает пальцы…
Как? Ну вот как они получились такими?! И что теперь делать с тем, что впервые у Акаланте — черноволосый наследный принц! Джиад всерьез опасалась, что подданным Алестара это не понравится, но дражайший супруг заверил ее, что кровь Акаланте в мальчике чувствуется едва ли не ярче, чем в его рыжей сестре, и Сердце признает его, как только придет время.
