Качели судьбы (СИ) - Пафут Наталья (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
В столице ни разу не слышал ничего о драконах. Пытался спрашивать Низших, додзенов, разнорабочих, заходил в бары — никто не отвечает, чаще всего молчат, бывает в ответ агрессивная атака, пару раз был бит. На вопрос кто теперь будет императором, дракатоны или молчат или говорят о наместнике, додзене из рода Гаскелл — кузене императора.
Пару раз слышал комментарии дракатонов «все пропало» или «катастрофа». Несколько дней назад подслушал странный разговор о замерших спутниках и скиллах, и совсем шепотом «верити — это ужасно». Как только заметили мой интерес разговор прервался.
Имеет смысл предположить, что с их зверями — драконами случилась какая-то эридемия.
ПС. Суларцев здесь более чем ненавидят.
Пометка в конце донесения рукой архивариуса:
Оригинал донесения был зашифрован тайным кодом, переведено и записано для императора Вазула Шагаеала Великого династии Донессийской клерком Тайной канцелярии Лером Перуном. Оригинал прилагается.
Глава 4
Наши дни
Апрель 2405 года
Экзамены! Что может быть противнее, особенно, если это последние экзамены — последний рывок дается тебе еще тяжелее.
Айрин так устала! История магии, боевая подготовка, теория огня, теория государства и права, ветряные заклинания и далее и далее! Все это время Айрин испытывала сложное чувство умственного возбуждения и душевной придавленности. Может ей было так плохо, потому что это были ее последние дни свободы, когда она была еще человеком мыслящим, не бездушной маткой, пригодной только к принятию спермы господина мужа для последующего размножения..? Особенно трудно ей было первую неделю. Временами ей казалось, ее голова воспламеняется. Все тело содрогалось от немыслимой боли. Жажда была невыносимая. Айрин скрипела зубами. Сознание её мутилось. Как она хотела потерять его! Но, к сожалению, не теряла. Она только закрывала глаза и сжимала губы, ожидая окончания приступа. Скорчившись на полу, она обхватывала себя руками, уткнувшись лицом в колени.
Со временем непонятные боли ослабли, она все еще чувствовала дискомфорт во всем теле, но отдаленно, как бы на периферии сознания. Временами ее накрывала паника — она испытывала ужас от ощущения падения. Тонущая девочка; подстреленная птица, чей-то пронзительный крик — Айрин просыпалась в слезах. Воспоминания или сны, как будто принадлежали кому-то другому…У нее перед глазами промелькнуло нежданное воспоминание — полет, восторг, ветер — как грубый, схематичный, черно-белый набросок углем — боль, смерть…Боль, боль, боль…
Бродя по прямым и туманным улицам Карланао, мимо мрачных домов с темными окнами, с дремлющими дворниками у ворот, глядя подолгу на многоводный и хмурый простор Вейны — главной реки прекрасной столицы, на голубоватые линии мостов с зажженными еще до темноты фонарями, с колоннадами неуютных и нерадостных дворцов, заглядывая в лица прохожих — озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, — видя и внимая всему этому, хотелось, с одной стороны — спрятать голову поглубже и выть про себя потихоньку по своей погубленной жизни и скулить и плакать, а с другой стороны, Айрин начинала думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование, сломать эти оковы и бежать, куда глаза глядят, не важно куда, даже если к смерти. Смерть… Айрин чаще и чаще думала о ней, без ужаса, а с непонятной ей самой тоской, даже чуть-чуть мечтала о ней, как об освобождении…Уничтожьте меня! Молю!
— Послушайте, моя милая, — вслух проговорила Айрин, открывая и закрывая глаза, — вы — девственница, друг мой, у вас просто несносный характер…Все это просто гормоны… — Она вздохнула, — да, все очень просто…
Отвечать себе было нечего.
Постепенно боли ушли. Ощущение чьего-то присутствия тоже пропало. Теперь, вместо боли, она словно заполнилась звенящей пустотой. Все чувства покинули её. Она ничего не чувствовала — ни по отношению к другим, ни по отношению к себе самой. Все было кончено, ничего не понимая, она почему-то знала это. Знала, но не чувствовала. Она чувствовала только, что ничего не чувствует. Пусто…
…Как сон прошли два месяца. Айрин вставала рано, садилась за книги и сдавала экзамены, почти все на «отлично». Айрин грезила безграничной славой и властью свободной магини; бредовыми видениями мелькали дворцовые перевороты, убийства императора, отравление отца, триумф и кровавые казни. Она знала, что как только она получит диплом магини, будут сняты ограничивающие ее магию и волю печати рода и университета и в тот же момент наденут на нее браслет супруги и станет она бесправной рабой в покоях нелюбимого мужа. Надо бежать. Но как? Без поддержки рода или гильдии она ничто и никто, существо, вещь, которую можно изнасиловать, убить, продать в стасисную лавку для чьей-нибудь частной коллекции или, если узнают, что она носительница Древней крови, запереть в спальне для размножения и никто и слова в ее поддержку не скажет. Сколько раз она сама проходила мимо таких отребьев общества с содроганием и омерзением. Куда бежать? С ужасом оглядывалась Айрин на эти бешеные взрывы своей фантазии — это она только что это подумала? Не верится! С унынием и страхом внимали она этому нереальному бреду. Или это не такой уж и бред? Ужас! Вымысел! А может возможность?
— Держи огонь! Держи, болван! — Милард Гарридан в бешенстве, — баронет твою мать Заррот де Сейран! Стыдно! И это лучший в потоке выпускников! Джеймс Вайт, ваша очередь! Огонь на два-ноль-зетта заклинание — поше-е-ел! Давай!
Гарри нельзя было назвать лучшим из учителей. Он отличается вспыльчивым, нетерпеливым нравом, особенно когда приближалось время еды. Он частенько сердился, ворчал, а чаще всего рычал, возмущаясь непонятливостью студентов. Он нередко принимался ругать ребят огневиков за ошибки прежде, чем они понимали, что совершили их.
Девушки выпускницы уютно устроились на травке неподалеку, с интересом смотрят, как герцог легко справляется с потоком огня и с группой изнуренных студентов:
— Красавец!
— Да-а-а. Мечта!
— Смотрите, даже не запыхался, вон у нашего Джеймса руки дрожат от усталости, а учитель как будто только что с банкета.
— И чего это он здесь торчит, — лукаво смотря на Айрин, спросила Зои, — ведь раньше здесь появлялся только раз в год, на выпускном балу, а теперь третий месяц не вылезает из захудалой Евронии, и ради кого это он здесь? Ради той, у кого еще не было никого…
— Влюбился, — негромко проговорила Лиззи, продолжая глядеть на миларда близорукими, грустными, точно нарисованными глазами, — сразу вижу. Вот скука. «Вот сучка, — подумала она про себя, — невинная овечка, ненавижу тебя! Тебе все, а нам, безродненьким — ничего»
Лиззи внимательно наблюдала за Айрин. Сегодня та была еще прекрасней, а значит, и более опасной, ибо красота ее была необычной. Прекрасный цвет лица, чистая и гладкая кожа, маленький, аккуратный носик. Глаза — словно ярко синие драгоценные камни. Гарри был первым у Лиззи, ей тогда было тринадцать, глупенькая наивная соплюха и такой знаменитый маг, она заскрежетала зубами, вспоминая, как он взял ее, оперев о стенку, как больно ей было.
Ей захотелось горько заплакать о том, что Гарридан прижал ее тогда в каком-то грязном углу, задрал платье и там, не зная, не любя, не чувствуя ничего, что было у нее близкого и родного, омерзительно и не спеша овладел ею так, будто она была куклой, розовой куклой, выставленной в магазине мод. Он даже не потрудился снять свои брюки!
А потом, когда она посмела сказать ему о их совместном будущем, засмеялся:
— Радуйся шлюшка, я сделал самую грязную работу, ты теперь открыта для всех самцов. Вошь неблагодарная! Вон Саблот следующий в очереди, ублажи его:
И не успела она пикнуть, как в темный угол пришел ужасный Саблот…И она ублажала и ублажала…
— Он точно в тебя влюбился, уж я то знаю! — Повторила Лиззи. — Это твой шанс! Айрин, не отказывай ему, представляю, какой он сказочный любовник. «Я обязательно подложу эту чистенькую дуреху под него, под всех них, а потом буду вытирать ей сопли…»
