Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina (читать полную версию книги txt, fb2) 📗
— Эй-эй, Русо, — хриплым голосом зовёт меня Стан.
Опускаю свой взгляд на него, а потом снова поднимаю его на лезвие.
— Нет. Смотри на меня. Русо, смотри на меня, — требует он.
— Я не могу. Я должна следить…
— Русо, смотри на меня! — повышает он голос.
Я впиваюсь взглядом в его глаза. Его лицо — это одна чёртова гематома. Он перестал регенерировать, его тело начинает есть себя изнутри из-за голода.
— Не разговаривать! — рявкает Томас.
— Да пошёл ты на хрен, ублюдок! — огрызается Стан. — Русо, смотри на меня. Не отвлекайся, смотри на меня.
— Я сказал, заткни свой рот, Стан!
Друг прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки. Он ненавидит Томаса. Он был прав, а я нет. Я ошиблась. Но Стан…
— Смотри на меня, Русо. Только на меня, — тише просит он. Хотя все вокруг орут, пытаясь помешать ему говорить. Все ругаются, освистывают меня и его, но Стан смотрит на меня так же, как в детстве, когда хотел подчинить меня себе и заставить слушаться его. Я делала это тогда, делаю и сейчас.
— Вот так, Русо. Всё в порядке. Ты…
Я поскальзываюсь, и лезвие падает. Вскрикнув, я выравниваюсь и со страхом гипнотизирую лезвие.
— Нет, смотри на меня. Русо, на меня, — повторяет Стан.
Я не должна. Нужно следить за лезвием.
— Русо!
— Прекрати, — задыхаясь, шиплю я и прикладываю к боку руку, пытаясь унять резь.
— Помнишь… помнишь, как мы впервые пошли в бар? В настоящий бар? Не в трактир или что-то подобное, а в бар? — спрашивает он.
Я удивлённо смотрю на него и фыркаю.
— Это был не бар, а притон. Ты перепутал.
— Нет, это неправда. Я не перепутал. Я вёл тебя именно туда, и ты смеялась. Помнишь? А помнишь… помнишь… — он хрипит и прочищает горло, — помнишь, в тот день твои братья специально бросили тебя дома, хотя должны были взять вместе с собой к матери? Помнишь?
— Да… они отправили меня проверить замки, а сами уехали, — киваю я.
— Вот. Я тоже уехал вместе с ними. Они говорили, что ты нас догонишь, но тебя не было, и я вернулся за тобой…
— Я пешком шла за ними. Они забрали всех лошадей.
— Да… да, они были придурками. Высокомерными придурками, которым нравилось унижать тебя. Но мы… я вернулся, и ты шла ко мне. Помнишь?
— Был сильный ветер. Мои глаза слезились, и я ненавидела эту семью. Ненавидела их… а потом увидела тебя. Ты скакал ко мне и схватил меня.
— Да, так и было. И я сказал, что тебе нужно согреться. Ты плакала, уткнувшись мне в шею, но так тихо, чтобы я не понял.
— Ты понял, — с горечью отвечаю, а по щеке скатывается слеза.
— Конечно. Я понял. Но я сделал вид, что ничего не слышу, чтобы не смущать тебя. И я повёз тебя в бар, настоящий бар, но привёз в притон. Ты смеялась, называла меня придурком, но я… я… хотел, чтобы ты поняла, что я сделаю всё, чтобы ты улыбалась. Я буду придурком, идиотом, извращенцем, лишь бы стереть печаль из твоего взгляда.
— Стан, — шепчу я.
— Но мы хорошо повеселились. Мы танцевали в притоне и пили, а потом попробовали морфий? Помнишь…
— Да, ты решил, что теперь ты осёл и стал изображать осла. Я смеялась громче всех.
Стан улыбается потрескавшимися губами, а в моей груди растекается чёрная боль, проникая всё глубже в меня.
— Видишь. Ты можешь смеяться. Ты можешь смеяться сейчас. Потому что плевать на всё это. Насрать на них, Русо. Мы можем смеяться, потому что мы вместе. Мы снова вместе.
Мои глаза застилают слёзы, и я киваю. Мои ноги снова путаются, и я чуть не слетаю с дорожки. Лезвие едва касается шеи Стана. Он не закрывает глаз, не вздрагивает, ничего, только смотрит мне в глаза и улыбается.
— А помнишь…
— Достаточно! — орёт Томас. Его голос прорывается сквозь мой кокон абстрагирования. — Заткнись, Стан, иначе я тебя просто убью!
— Помнишь наш домик? Домик, в котором мы прятались, и у нас там был тайник. Помнишь? Я бросил тебя с Гелой, сбежав от тебя, а ты… ты ждала меня. Ты всегда ждала меня. И я был в том домике, Русо…
— Боже, Соломон, убей его! Давай! Он уже задолбал!
— Русо, я был в том домике и увидел то, что ты там прятала. Это были детские вещи, твои вещи, которые ты сохранила, чтобы подарить их моей дочери. Моему ребёнку! Ты прятала их там вместе с запиской, словно была уверена в том, что умрёшь! Ты…
Краем глаза я замечаю, как Соломон выхватывает пистолет и приближается к Стану. Моё сердце начинает биться так быстро, что кажется, сейчас разрушит грудную клетку. Шум и гул нарастают. И в какую-то минуту, когда звуки становятся невероятно громкими, отчего я не могу сконцентрироваться, смотрю в глаза Стана. Я моментально проваливаюсь в чёрную дыру, которая отматывает наши с ним дни в обратной хронологии. Наши безумства, споры, разговоры, побеги, танцы, погони. И вот я дохожу до нашей первой встречи. И взгляд этих добрых и внимательных глаз превращается во взрослый и любящий меня.
Один вздох. Одна капля крови, падающая на пол с шеи Стана. Одна секунда. Один взгляд, чтобы рассчитать высоту. Одна возможность.
Стан продолжает говорить, а я делаю лишь один вздох. Один вздох. Но как много может произойти за один вздох? Для вампиров многое.
Я ощущаю давление в своей груди, а затем в челюсти. Моя голова взрывается от боли, а ногти удлиняются.
Один рывок. Я разбегаюсь. Лезвие резко взмывает вверх, и я отталкиваюсь от дорожки, в одну секунду обращаясь. Я и забыла какая это свобода. Мои кости хрустят, пока перестраиваются, а я лечу, хватаясь за верёвку, падающего лезвия. Мои пальцы касаются верхней части лезвия, и я вырываю его. Приземлившись на пол, я ударяю по руке Соломона, разрубая её в месте сгиба, и пистолет падает вместе с отрубленной плотью. В этот момент никто не успевает понять, что происходит, а я пробегаюсь по залу и останавливаюсь на возвышении, закрывая собой Стана. Подняв лезвие, я улыбаюсь. Оно всё покрыто кровью, и теперь начинают падать вампиры, которых я только что убила. За одну секунду.
Кровь капает с лезвия, и этот звук кажется оглушающим. Становится настолько тихо, что я даже могу сказать, какой пульс у каждого. Провожу языком по своим клыкам и улыбаюсь ещё шире.
— А помнишь, Стан, как мы убивали? Ты и я? Помнишь, как мы обменялись кровью, чтобы выжить? Помнишь, что я обещала тебе, что ты никогда не умрёшь, и я всегда буду рядом. Ну что ж, я выполнила своё обещание, мой друг, — склонив голову набок, смотрю в глаза Томаса. Но он не напуган. Вокруг него лишь аура восхищения, отчего я кривлюсь.
Я вернула себе свою сущность. Стан её вернул, заставив меня вспомнить и принять прошлое, соскучиться по нему и призвать его сюда. И вот моя сущность. Вампир, уже убивший дюжину других всего за секунду, и я убью ещё больше, а это лишь начало.
— Твою мать! Моя рука! — орёт Соломон.
— Боже, — шепчет Радимил, делая шаг назад. Сав бледнеет и опускает голову. Наима отшатывается и прячется за Радимилом. Томас единственный, кто остаётся стоять впереди. Вокруг раздаются крики, и паника лишь нарастает, а я подбрасываю лезвие и крепче хватаюсь за него.
Наклоняюсь и дёргаю металлические прутья, удерживающие Стана. Я освобождаю его, когда замечаю движение. Мне больше не нужно оборачиваться. Выпускаю металл из рук, швыряя его прямо в лицо нападающего. Искорёженный металл разрывает его черепную коробку и мозг, и он падает недалеко от моих ног.
— Даже не думайте приближаться, я убью любого, — рявкаю, ища рукой Стана. Его холодные и покрытые ранами пальцы касаются меня. Я крепко обхватываю его, и он встаёт.
Томас всё же приближается. Я крепче хватаюсь за лезвие и угрожаю им. Он подходит ко мне и, усмехаясь, останавливается лишь в паре сантиметров от лезвия.
— Что ж, теперь я готов начать переговоры, Флорина. В бойне нет смысла.
— Ох, нет смысла, да что ты говоришь? Хрен тебе, а не переговоры, Томас. Это война. И я объявляю тебе войну. Никаких переговоров, я выиграла. Жизнь Стана моя. Так что лучше отвали, — рычу я.
— Всё может быть менее драматично, Флорина.
