Война Крайер (ЛП) - Варела Нина (книги полностью .TXT, .FB2) 📗
Она не собиралась подслушивать, да и вряд ли что-либо можно было расслышать за шумом ветра и грохотом моря – но теперь, оказавшись здесь, ей стало любопытно.
– ...и я далёк от того, чтобы раскрывать подобные секреты, правитель, – сказал Кинок.
Секреты? Достаточно того, что её не допускают до работы отца – Крайер не могла смириться с мыслью, что у него есть секреты с Киноком. Отчасти она считала, что это к лучшему, что можно не слушать, о чём они говорят, но другой голос более авторитетно утверждал, что они говорят о её Ущербности. А если Киноку всё известно, и он теперь рассказывает об этом отцу?
Как тот отреагирует?
Её отдадут на прерывание?
Такое случалось и раньше – молодым автомам с Ущербными Проектами назначали досрочное прерывание. Так было ещё до правления Эзода, но это не означало, что не могло случиться снова.
Она выскользнула из-за куста морских цветов и перешла к следующему, потом к следующему, стараясь не показываться.
Отец и Кинок, повернувшись спиной, были шагах в пятидесяти-шестидесяти от неё.
Если она просто перебежит из этого ряда в следующий, возможно, ей удастся подобраться ближе. Но тогда она на секунду покажется из-за кустов. Она пригнулась и пробралась в конец цветочного ряда. Бледный лунный свет освещал ей кожу.
– ...это будет более плодотворно, чем я когда-либо надеялся, – сказал Эзод, но Крайер не расслышал его последующие слова из-за завывания морского ветра. Она наклонилась вперёд, напрягая слух.
Она стояла прямо на краю обрыва.
А потом земля вдруг выскользнула у неё из-под ног.
Доля секунды – и Крайер просто качнулась вперёд, застыв. В голове гудело – почему я потеряла равновесие, почему я соскальзываю – и затем она поняла, что неосторожно просчиталась. Под действием её веса камни ломались и соскальзывали со скалы, и она скользила вместе с ними – вниз, вниз, вниз. Она стала извиваться, пытаясь нащупать пальцами что-нибудь твёрдое, но не нашла ничего, кроме обломков камня, скользкой желтоватой травы и...
Выступа скалы. Твёрдого. Она ухватилась за него обеими руками как раз в тот момент, когда кусок скалы размером с Крайер обрушился вниз. Она услышала, как он с треском разбился о зазубренный чёрный камень, торчащий из воды, и постаралась не думать о том, что сама может с треском удариться об этот камень и разлететься вдребезги.
Такая вероятность сохранялась. Она свисала с края обрыва, и под ногами у неё был только воздух.
Эскизы Проекта выскользнули из рукава, словно запоздалая мысль, и полетели вниз, в темноту, хлопая крыльями, как птицы, пока не исчезли из виду.
Она понимала, что сейчас упадёт. Выступ скалы, который спас её, был гладким. В запястье у неё что-то кольнуло, и она поняла, что плоть разорвало, образовался глубокий трёхдюймовый порез. Кожа разошлась, обнажая полоски тонко сложенных мышц и костей. Тёмно-пурпурная жидкость закапала из раны, стекая по руке.
– Помогите… – сказала она, но вышло хрипло, слабо, жалко; Кинок с отцом никогда не услышат её за грохотом волн. – Помогите… пожалуйста… я, я… пожалуйста.
Пальцы соскользнули ещё на полдюйма. Потом ещё. Сейчас она упадёт. Крайер была в десять раз сильнее любого человека, её создали совершенной – и сейчас она упадёт, разобьётся о мокрые чёрные камни, а её совершенные внутренности выплеснутся в море, которое поглотит их навсегда.
Нет. Нет, нет, пожалуйста, нет...
Чья-то рука схватила её за запястье, пока она свисала с края обрыва.
– О...
Крайер подняла голову и встретилась взглядом с парой тёмных глаз.
Её спас не Кинок, не отец.
Это был человек.
На мгновение Крайер застыла. Она забыла об океане и скалах внизу.
Она никогда не видела таких глаз. Это было всё равно что стоять в дверях тёмной комнаты, балансировать на пороге, держать фонарь повыше и наблюдать, как он окрашивает одни предметы в золото, а другие оставляет в тени. Это была та темнота, которая многое скрывает и таит – горячая текучая темнота, темнота заводи после летнего прилива, дикая, захватывающая дух темнота.
Рука на запястье Крайер крепко её держала. Большой палец впивается в рану на плоти.
Лицо круглое, как луна, с густыми дугообразными бровями и копной спутанных тёмных волос. Красная одежда, тёмная, как засохшая кровь.
Глаза этой человеческой девушки расширились. Она перехватила раненое запястье Крайер.
Крайер поняла, что её ещё не спасли.
Девушка тяжело задышала, рот скривился, хватка ослабла…
Ожерелье выпало из-под её рубашки и повисло между ними. Пристальный взгляд Крайер переместился с лица девушки на ожерелье, на долю секунды блеснувшее золотом в лунном свете – кулон с вырезанной восьмиконечной звездой, слишком знакомым символом мастеров, – а затем девушка еле слышно вскрикнула и потянула Крайер вверх, через край обрыва. Потом обе отползли от края, рухнув под кустом морских цветов, задыхаясь и дрожа. Крайер зажмурилась и уткнулась лицом в грязь, что было нелогично, но казалось единственным местом, где ей хотелось скрыться на всю оставшуюся жизнь. Земля пахла дождём, мягкой зеленью и тем, что не умирает.
Четыре секунды. Пять. Она заставила себя выпрямиться. Её лицо было мокрым, к щекам прилипла грязь, и она не понимала почему. Она чувствовала привкус соли. Морские брызги, но совсем другие.
Незнакомая девушка смотрела на неё. Крайер увидела отражение своего шока в этих тёмных глазах. Но почему они обе столь шокированы? Конечно, девушка спасла её. Крайер нужна была помощь. Эта девушка работает у Эзода, а следовательно, и у Крайер. Разве она могла поступить по-другому? Почему зрение Крайер затуманилось?
Девушка протянула руку и прижала большой палец к мягкой коже под левым глазом Крайер. Они снова уставились друг на друга. Взгляд девушки метался между своей рукой и лицом Крайер, как будто она стеснялась того, что делает. Крайер стояла очень тихо, и когда большой палец девушки оторвался от её кожи, она заметила, что он блестит от чего-то влажного.
Слёзы.
Крайер ощупала щёки руками. Кожа была грязной, почти липкой, влажной от грязи и... слёз. Из глаз текли слёзы, на губах была соль. Слёзы были похожи на странную влагу, стекающую по человеческим лицам, но это были её собственные слёзы, горячие, как кровь, будто она истекает кровью и ранена. Но автомы не плачут, как люди. Зачем им это?
Девушка вытерла большой палец о рубашку. "Это мои слёзы, – подумала Крайер, глядя на влажное пятно. – Моя соль".
У неё защипало глаза.
– Леди Крайер?
К ним направлялось шестеро гвардейцев, тёмные фигуры во мраке. Они даже бежали равномерно, выстроившись в линию; их униформа была безупречной. Должно быть, сработал сигнал тревоги Крайер. Она протёрла лицо, стирая следы слёз. Никто не должен их видеть. (Кое кто уже видел.) Она и так чуть не умерла, а тут ещё её спасла служанка, человек.
Что подумает отец?
Что подумает Кинок?
Крайер поднялась на ноги, тщательно отряхнула грязь с одежды и поправила растрёпанные ветром волосы. Краем глаза она заметила, что девушка делает то же самое. Она смотрела, как девушка прячет золотое ожерелье обратно под рубашку, стараясь не смотреть на Крайер.
Значит, ей ничего не известно о символе мастера, вырезанном на маленькой подвеске, похожей на монету. Крайер снова уставилась на девушку, на этот раз снова потрясённая.
Этот символ был написанный на языке, мёртвом уже 100 лет, на древнем языке алхимиков.
"Откуда у тебя это ожерелье? – задумалась Крайер, не в силах оторвать взгляда от лица девушки. – Кто ты вообще такая?"
Но гвардейцы уже добежали до них и немедленно набросились на девушку – заломили ей руки за спину и пригнули голову. Трое держали девушку, а остальные трое приставили мечи к её горлу, животу, основанию шеи. Девушка не сопротивлялась. В этом не было смысла. Чтобы сломать человеку шею, требовалось чуть больше трехсот килограмм силы. У гвардейцев на это уйдёт полсекунды.
