Одуванчик в тёмном саду (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" (книга жизни .TXT) 📗
Я — городской житель и столичную суету всегда любила, прекрасно в ней себя чувствовала. Но лес… это была сказка в моей жизни. Я ни разу не заблудилась, всегда умела правильно выбрать направление, спокойно отдыхала, устроившись в траве, ночевала и в палатке, и просто в спальном мешке. Грибы, малина, земляника, черника, зверобой, душица, хмель… орехи. Каштаны на Кавказе собирала, когда возила детей в санаторий. Если бы я не родилась в Москве, в семье музыкантов — точно вышла бы замуж за какого-нибудь лесника и уехала жить в чащу.
По местному чудному парку-лесу я сначала просто гуляла и наслаждалась, лишь примечая то тут, то там разную полезную флору. И вновь задумалась о том, как мне повезло.
Вот попала бы в какую-нибудь марсианскую пустыню и черт их знает, какие кактусы там съедобные. А здесь полно знакомых растений. Незнакомых, правда, еще больше. Ну, так я не специалист-ботаник, хоть и эльфа вроде бы, но пока никаких названий в голове не всплывает. Да и ладно, в родном мире я тоже далеко не всегда могла определить, что это за трава, и съедобен ли очередной гриб.
А вот элементарные вещи в моем возрасте не знать — это надо постараться. Или жить где-то подальше от многострадальной родины. Ибо оказавшись в сорок с небольшим перед лицом озверелого капитализма, разросшегося на обломках того, что было нашей жизнью, любая выжившая домохозяйка могла не только крапиву по лесам собирать и консервировать на зиму все, что неосмотрительно выросло под забором. Но и слету «белка глаз стрелять», как выражался знакомый мужа с далекой Камчатки.
Интересно, кто-то из ровесниц моей внучки сумеет зарезать и выпотрошить курицу, заботливо выращенную на дачном участке? А кролика? Нда… вряд ли я сумею подстрелить дичь, и зарезать смогу только в крайнем случае, а вот приготовить, при наличии котла и костра — запросто.
За этими мыслями я не заметила, как забрела в самую чащу, но вскоре почувствовала, как справа тянет свежестью и прохладой, миновала очередной царапучий малинник и выбралась к озеру. Боже, какая красота!
Не прудик, а именно озеро, вытянутое, большое, чистое. Противоположный берег тонет в густой зелени, а здесь бежевый песок под ногами уходит в такую прозрачную воду, что видно, как в глубине резвится стайка каких-то мальков.
Искушение сходу нырнуть было велико, но я сдержалась. Делу время, потехе час. Вот тут на берегу и начнем сбор полезных ингредиентов. Вон, какие шикарные заросли одуванчиков там, где парковая трава граничит с пляжем.
Я вытащила ложку и алчно подступила к одному из цветков. Хорошо, что никто не мешает, сад на удивление пустынен, пока гуляла — никого не встретила, кроме полчищ мелких разноцветных паучков, деловито снующих в траве и среди кустов. Кстати, на облюбованной флоре тоже сидела парочка, я очень аккуратно, с помощью травинки, спихнула их в ложку и отправила гулять по соседним зарослям. Нет, мне не противно было и руками их потрогать, тем более эта мелочь была ужасно смешной, глазастой и пушистой. Но незнакомые насекомые — это незнакомые насекомые. Вдруг они не любят фамильярностей, и чуть что — кусаются?
Нет, я помню, что паук — не насекомое. Но кусаться они умеют и в нашем мире, а в чужом — тем более лучше сначала познакомиться, а потом руки тянуть.
Паучья мелочь сердито удалилась в траву, а я сосредоточилась на работе. И прозевала появление еще одного восьминогого.
— Что ты тут делаешь, светлая? — голос, раздавшийся откуда-то сверху, был довольно резким, с отчетливыми нотками неудовольствия.
Я, конечно, вздрогнула от неожиданности, но быстро успокоилась. Оставила в покое тщательно окопанный кустик одуванчика, отложила ложку и только тогда подняла глаза.
Ух ты! Мальчиков-паучков я уже видела, бабушку-паучиху тоже… а теперь такая чудная девочка. Во-первых, она была хорошенькой, как картинка. Вся, начиная с человеческой части и до покрытого нежно-золотистым пушком паучьего брюшка. Кроме того, все восемь паучьих лап оказались гораздо более пушистыми, чем у парней, а еще — полосатыми. Словно на них надели веселые мохнатые чулки в коричнево-желтую полоску.
Я встала с колен и улыбнулась:
— Привет! Одуванчики собираю.
— Что? — пораженная паучишка нервно переступила лапками и уставилась на меня во все глаза.
Глазки у нее были тоже очень симпатичными, большими, круглыми, светло-янтарными с солнечными искрами. Вьющаяся мелким бесом копна на голове тоже отливала солнышком. Не паучок, а сказка. Даже жилетка у нее словно поблескивала. Красивая, бирюзово-синяя, из расшитой узорами кожи. По фасону похожая на ту, в которую был одет мой скакун, только вытачки под небольшое декольте, и полы с разрезами.
— Одуванчики. Вот, — приветливо протянула я ей свою добычу, стараясь при этом не делать резких движений, чтобы не спугнуть. — У них все части растения полезные, но особенно листья и корни.
— Для чего… полезные?
По-моему, паучья девочка была уверена, что я с визгом побросаю свои пожитки и убегу как можно дальше от сада, и теперь не могла поверить собственным глазам. И ушам. А еще она, на всякий случай, не подходила слишком близко, но при этом очень независимо задирала немного курносый носик и старалась показать себя хозяйкой положения.
— Для волос и для кожи, — охотно пояснила я, огляделась, выбрала место, где трава погуще и села. — Можно сделать отвар или настой, протирать лицо и ополаскивать волосы. Иди, садись рядом, если тебе интересно, я расскажу и других полезных растениях.
Несколько секунд паучиха колебалась, но любопытство победило. Близко она все равно не стала подходить, опустилась на землю шагах в трех, уютно подобрав под себя все восемь лап. И склонила голову к плечу, разглядывая меня, мои руки и мою добычу.
— Зачем тебе средство для волос, ведь в гареме все есть? — задала она резонный вопрос.
— Не хочу просить, — пояснила я, аккуратно обрывая и раскладывая листья одуванчика на расстеленном платке. — То одно кончится, то другое… проще самой все сделать и ни от кого не зависеть.
Паучишка даже рот приоткрыла, сидела и таращилась на меня, как на неведомую зверушку. Похоже, мысль о независимости оказалась для нее не просто новой — революционной.
Потом она нахмурилась и выдала:
— Мужчины должны обеспечить все необходимое, их не нужно просить. Их много, они должны работать, охранять и строить.
— Это ваши мужчины, — мне казалось, что я угадала. — В смысле… ваша раса. А я тут одна, никаких мужчин-эльфов поблизости. Вот и приходится все самой делать.
— Тебе не нужны эльфы! — возмущенно фыркнула собеседница. — Ты наложница повелителя и не должна думать о других самцах!
— Ну, я же не пойду за шампунем прямо к повелителю, верно? — покладисто объяснила я. — Он один, а нас в гареме… много. Странно будет, если каждая станет требовать от него, чтобы он ее обслуживал.
— Э… так не положено. Он — повелитель! Он не должен… у него нельзя требовать!
— Во-от! У него требовать нельзя, просить других женщин мне не нравится, остается что? Собирать одуванчики.
Паучишка какое-то время молчала, видимо, переваривая новую информацию. Потом посмотрела на меня с возросшим интересом:
— Да, у женщин просить не так приятно, как у повелителя, ты права.
— Ну вот, видишь, — одуванчик был уже обработан: соцветия отдельно, мясистые листья отдельно, корни отдельно. Я встала и пошла прополоскать их в воде. — Вот сейчас заготовлю несколько разных трав, потом заварю их, настою, добавлю в мыло, и готово.
— Ты же вроде эльфа? Как тебя зовут? — похоже, моя новая знакомая засомневалась в моем происхождении.
— Эльфа, ага. А зовут… — посвятив все утро воспоминаниям, я все же выудила из памяти примерное звучание собственного имени. Очень примерное, но из него совершенно точно можно было выкроить короткое и простое ”Дэн” или, может быть, “Дин”. Подумав, я решила остановиться на самом простом варианте.
— Дина. А тебя?
— Какое-то неэльфийское имя, — озадачилась паучишка.
