Моё небо (СИ) - Анна Дарк (KuCeHa) (читать книги без сокращений txt) 📗
Сложнее всего было, когда пришли родственники Кая. Им было любопытно посмотреть на Посланницу и просто девушку, которую любил их сын. Также и они, и я знали, что их прислал Император в надежде, что им удастся уговорить меня поработать на Империю. Ничего не вышло. Мне было тяжело с ними общаться, я чувствовала себя бесконечно виноватой перед ними. И хоть ни его родители, ни брат ни словом, ни взглядом меня ни в чём не упрекнули, мне казалось, что они всё равно в глубине души обвиняют меня в том, что я не сберегла Кая.
Лишь визит Эслана заставил меня искренне улыбаться. Мой лучший и самый близкий друг выжил. Ему понадобилось несколько дней на выздоровление, так велик был нанесённый ущерб. И как здоровью сиэрнара перестало что-то угрожать, парень отправился домой, чтобы вскоре вернуться в составе делегации от народа океана.
Он единственный, кто понимал, каково мне приходится, и искренне сочувствовал. Он по-настоящему переживал за ашрианца, так как они успели с ним сдружиться и сиэрнар по-своему привязался к моему любимому. Но его эмоции и мои даже сравнивать не стоило.
— Не надо, — тихо попросила я, когда почувствовала, что друг эмпатически пытается приглушить мои страдания.
Мне казалось это неправильным. Да, это выглядит очень привлекательным, задавить или приглушить невыносимую изматывающую боль, унять немного пустоту, разрастающуюся внутри, но я не считала, что имею права делать это. Это словно предать всё, что было между нами с Каем. Я не хотела забывать его, и эти страдания — ниточка, связывающая нас. Он как никто заслуживает, чтобы его оплакали, как положено. Правда, в тот момент я ещё надеялась на чудо, и это было лишним доводом против того, чтобы отказываться от этих, пусть и остро негативных, эмоций.
Именно Эслану я решила отдать книгу по пространственой магии, которую мне презентовали боги этого мира. Друг принял её как величайшее сокровище и обещал хранить и оберегать. Я не сомневалась, что сиэрнар найдёт способ уберечь бумагу от разрушительного действия воды и эти магические знания в надёжных руках. А также я питала надежду, что однажды парень навестит меня в моем мире. И он вполне серьёзно пообещал попытаться. В конце концов, как сознался Эслан, ему крайне любопытно увидеть иной мир.
Конечно же, Владыка океана, как и остальные правители, желал, чтобы я выступила перед его подданными, но Эслан даже не пытался меня уговорить на это. Он полностью разделял мою точку зрения и считал, что я уже достаточно сделала для этого мира и больше никому и ничего не обязана. Но друг до последнего надеялся, что я передумаю уходить. Звал меня с собой, в океан. Уверял, что уже давным-давно существуют амулеты, позволяющие людям дышать под водой. Да и просто уж на его родине ничего не будет мне напоминать о моей утрате. Ему просто так же, как и мне, было больно прощаться, но я не собиралась оставаться и постаралась ему это спокойно объяснить. Донести, что человеку банально не место на морском дне и я там всегда буду чужой, а ещё, что родной дом лучше всего поможет мне прийти в себя.
В день, когда решилась покинуть Соинтер, мои глаза были на мокром месте. Этот мир мне стал по-своему дорог, но остаться было выше моих сил. Да и не нужна я тут больше. Конечно же, все правители наперебой звали к себе, даже если я не соглашусь на публичные выступления. Просто приютить Посланницу богов, победившую высшее зло, считалось почётным. Я же считала, что им сначала стоит навести везде порядок, так как лихорадить всех будет ещё долго. О том, какие перемены ждут Эромайское Королевство, и вовсе остаётся только догадываться. Но это уже не моё дело. Я этого не увижу. Возможно, когда-нибудь лишь узнаю со слов Эслана, если он решиться навестить Землю.
И я ушла. С разбитым вдребезги сердцем, разорванной в клочья душой от невосполнимой потери, сбежала на родину зализывать раны, в надежде, что когда-нибудь мне станет легче.
КАЙЛЕН
Никогда я не предполагал, что могу на какое-то время перестать быть собой, но именно это со мной случилось. Более двух месяцев я провёл в глухой деревеньке посреди леса. Я не помнил, кто я, смутно осознавая, как оказался в том месте. В памяти были лишь боль и животный ужас, который гнал моего зверя как можно дальше от его источника.
В себя я пришёл под каким-то кустом, и как ни пытался понять, где нахожусь, почему всё тело напоминает комок боли и вообще кто я такой, всё было бесполезно. Почти две недели я просто шёл вперёд, на чистом инстинкте осознавая, что надо куда-то двигаться, чтобы выжить.
Странно, я не мог вспомнить, кто я, но помнил устройство мира, точнее, знал, что я не человек — ашрианец. Знал, что в обличии зверя могу питаться сырым мясом, но испытывал инстинктивное отвращение к подобному. Только голод не тётка, и спустя дня три скитаний по лесу жажда насыщения взяла верх над брезгливостью. Я охотился и всё реже обращался человеком, потому что во второй ипостаси не накатывала волной паника от осознания, что я забыл самого себя. Физическая боль была не столь острой. Не знаю, чем меня ранили, но на груди был жуткий ожог, который упорно не желал проходить, хотя вроде у нашей расы должна быть отменная регенерация…
Поначалу я не поверил, когда услышал голоса людей. Звериные инстинкты требовали или убегать, или нападать, и лишь остатками не до конца покинувшего меня разума я смог подчинить себе вторую ипостась и снова стал человеком.
Группа мужчин была поражена, встретив в лесу раненого оборванца. На мою удачу, поселенцы оказались людьми мирными и предложили мне остаться в их деревне. Основной темой разговоров тогда было исчезновение всей нежити, порождений и нескольких жителей деревни. Люди переговаривались, строили теории, но толком никто не мог сказать, что же произошло. Я и сам заметил отсутствие привычных (наверное?) опасностей, но мне было не до того, чтобы размышлять на эту тему. И лишь оказавшись в окружении людей, когда не приходилось каждую минуту думать, как выжить, я позволил себе подобные мысли. Всё это отзывалось внутри какой-то смутной тревогой, но как я ни пытался вспомнить что-либо, ничего не получалось.
Имени я своего не помнил, и меня прозвали Дик. Так я и жил день за днём, неделя за неделей, не зная, кто я и каково моё место в этом мире. В Империю идти не стремился. Раз я бродил в лесу, значит, я, скорее всего, как и большинство жителей деревни, преступник или просто беженец. Это отвратительное подвешенное состояние сводило с ума, лишало покоя, заставляя раз за разом насиловать собственную голову, пытаясь возродить к жизни хоть какие-то воспоминания о своей личности.
Был у меня и ещё один повод недоумевать с себя самого. В поселении была девушка, Риаула. Молодая и очень красивая, а главное, она уделяла мне недвусмысленные знаки внимания. И вроде бы, что-то исконно мужское во мне отзывалось на открытый чувственный призыв, но первая же попытка познакомиться поближе окончилась фееричным провалом. Всё во мне буквально взбунтовалось против близости с этой девушкой. Зверь так и вовсе словно с ума сошёл и бесновался внутри. Да и просто происходящее казалось неправильным, непоправимой ошибкой. Риаула разобиделась на меня, наговорила кучу неприятных слов и ушла разочарованной. Я же с того вечера зарёкся от подобных экспериментов.
Был обычный, ничем непримечательный вечер, когда я почувствовал, как голову словно сжало стальными тисками. Боль была столь оглушительной, что я рухнул на землю как подкошенный, не стесняясь вопить во всё горло. В глазах всё плыло, а потом я и вовсе на какое-то время отключился. А очнувшись, понял, что всё помню. Воспоминания вихрем проносились в голове. Какое-то время мне было сложно сосредоточиться хоть на чём-то, сознание словно раздвоилось. И когда этот кошмар прекратился, моим единственным стремлением было как можно скорее попасть в Империю, чтобы узнать, чем всё закончилось и как там Элла. Хотя, судя по тому, что прежде опасные земли стали просто необжитыми территориями, моя иномирянка победила.
Элла. Как я мог забыть её? Ведь чувствовал всё это время, что мне чего-то бесконечно не хватает. Острую болезненную тоску. Но думал, что это естественное состояние для того, кто не помнит собственного имени. Но вспомнив себя, понял, что не хватало мне именно её. Инстинктивно я продолжал жаждать её общества.
