Пожиратель снов (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Папа покачал головой. Гнев делал все в комнате острым и четким. Было приятнее, чем ощущать смятение.
— Я думала, что я — фрик! Тебе нужно было просто сказать: «Кои, ты не чокнутая, просто твой отец — слон, пожирающий сны, из мифов». Это было так сложно?
— Какой была бы твоя жизнь, если бы я показал тебе Тех? Ты не понимаешь, — сказал папа, английский стал еще хуже.
— Думаешь? — я указала на Кена. — Он не такой и ужасный, — я прижала костяшки к вискам. Я хотела рычать или ударить что-нибудь.
— Хватит, — сказала Марлин.
— Почему не она?
Папа покачал головой.
— Те редко связываются с людьми. Мы держимся в стороне, — он моргнул пару раз.
Мой папа не плакал даже на похоронах мамы, но теперь влага собралась в уголках его глаз.
Гнев стал потрясением. Весь мир перевернулся и вывернулся. Я опустила руки.
— Ха, точно, — сказала я, но сердце болело. Папа никогда еще не выглядел таким уязвимым, похожим на человека. Мои колени не выдержали. Я падала возле Кена. Он обвил рукой мои плечи под хвостом волос.
Не было сил стряхнуть его руку.
Папа теребил край рубашки.
— Андрея? Не плачь, милая, — сказал он.
Марлин сжала его руку.
— Пап?
Он ударил кулаками по бедрам, словно мог прогнать смятение болью.
— Кои, да. Ах, нет, — он содрогнулся, вдохнув. — Я долго медлил. Слишком поздно, — прошептал он на японском.
— Что поздно? — закричала Марлин.
Кен зашипел на нее. Папа снова заговорил дрожащим голосом:
— Я взываю к тебе, кицунэ, как один вид к другому. Догадываюсь, зачем ты в Портлэнде. Но я не об этом. Ты должен помочь моей дочери. Водный дракон не может ее получить.
— Клянусь честью, — медленно сказал Кен на древнем японском, который я слышала только в исторических японских сериалах.
Папа ответил в том же стиле.
— Я пойму, кицунэ, сдержал ли ты обещание. Я почувствую вкус во мне.
Последние слова дорого ему обошлись, потому что его веки опустились, быстрое движение под ними указывало, что он был на взводе, хоть сжимал губы так, что они побелели.
Вдруг по крыше застучал дождь. Папа сжался от звука. Марлин укутала его в одеяло с вышитым гибискусом, тоже мамино.
Я ощутила, как Кен опустился на свои пятки.
— Что ты наделала? — нарушила тишину Марлен. — Он устал и отключился.
— Ты о том, что папа наделал? — тихо сказала я.
— Он пробыл у тебя всего ночь, но уже разваливается. Тебе так сложно позаботиться о нем? Почему ты ведешь себя так, словно все должно подстроиться под тебя? У других людей есть свои проблемы.
Я подумала о ее жестоких словах, что я бросила маму. Такой она меня видела?
Марлин цокнула языком.
— Не закрывайся так от меня, Кои. Скажи что-нибудь.
Я смотрела на нее, на языке было столько слов, что они не могли сбежать. На меня давил жуткий слой жара. Я хотела, чтобы все в комнате пропали. Мне нужно было побыть одной, понять, что говорил папа. Что значили его слова.
— Ладно. Можешь получить свое драгоценное одиночество. Я заберу папу. Он останется у меня…
— Нет!
Марлин вздрогнула.
— Я помогаю тебе.
— Я оставлю папу, — сказала я. Мне хотелось побыть одной, но я не собиралась сдаваться. Как и не хотела бросать колледж. Даже с безумием про Тех и баку. Обратного пути не было.
Если Марлин заберет папу, это докажет, что она права, и я — жалкая и бросила маму. Лучше бы меня порезали ножи папы для суши.
— Он не ранен и не сошел с ума. Это его срыв, — сказала я. — Ты знаешь, как это.
— Я не просто его бред.
Кен поерзал на коленях.
— Твой отец скрыл всю историю от твоей семьи.
Я не дам Кену рассказать все Марлин.
— Ладно, — сказала я. — Тут происходит нечто странное, — посмотрим, как ей понравится ее стиль. — Странность в том, что мы с папой видим сны других людей.
— Кои, — сказала Марлин, в слове звучали годы молчания об этом.
Возмущение накрыло меня волной, сталкиваясь с традицией Пирсов хранить тайны.
— И мы — баку. Существа, которые едят кошмары, знаешь?
— Зачем ты так? Я пытаюсь помочь, — Марлин указала на Кена, тихо сидящего у дивана. — Ты явно занята, а я-то думала…
— Что? — сказала я. — Что все исправишь? Поможешь бедной Кои с проблемами? Пригладишь все на поверхности?
Марлин моргнула, словно убирала что-то с глаз. Словно пыталась убрать меня с глаз.
— Не будь сволочью, — сказала Марлин. — Будто я могу бросить папу с тобой, когда ты отвлечена от всего.
Дождь стучал все сильнее. Град? Весной? Окно кухни было в воде, мир снаружи тонул.
Как я могла объяснить Марлин? Я не хотела, чтобы она все исправляла. Это была моя проблема. За папу теперь отвечала я.
Я подумала о голодном взгляде Хайка, когда мы сбегали.
Стук дождя был поразительно громким в напряженной тишине. Марлин хмурилась. Кен ждал, замерев у колена папы.
Что будет, если я открою рот, пока смятение накопилось вокруг так, что трещало в воздухе?
Раздался перезвон, и Марлин открыла телефон, посмотрела на него и скривилась.
— Блин. Новый клиент хочет встретиться через пятнадцать минут, — она посмотрела на меня с гримасой. — Мы. Не. Закончили, — идеально ухоженный ноготь ткнул меня в грудь. — Я серьезно.
— Знаю, — я старалась убрать ярость с лица.
В открытую дверь проник влажный запах ливня. Я протянула Марлин зонт из шкафа — подношение мира. Она вскинула бровь. Только у туристов и азиатов были зонты в Портлэнде. Этот стереотип в нашей семье был как шутка.
— Постарайся, — сказала Марлин, замерев у двери.
Я вдохнула влагу ливня, пыталась увидеть что-нибудь за ним.
— Он будет в порядке, — сказала я.
— Я не только о папе, — сказала она и ушла.
Глава пятая
Папа был мертв для мира, словно наш разговор забрал у него силы, которые могли пойти на марафон по бегу, и только неровное движение его груди показывало, что он жив.
Кен натянул одеяло до подбородка папы, укутал его с удивительной нежностью. Он источал силу. Каждое движение было уверенным. Словно он годами учился балету или тхэквондо.
Или это было фишкой кицунэ?
— И? — сказал он, поймав мой взгляд.
— И? — повторила я. Я справлюсь. Я смогу. Что бы там ни было. Иначе я была жалкой, как сказала Марлин. — Итак, — я глубоко вдохнула, — я проголодалась. Ты не хотел бы поесть? — как только слова вылетели из моего рта, я поняла, что это правда. Я бы съела корову.
Кен взглянул на папу на диване.
— Твой холодильник пустой.
Я опустила плечи.
— Ох. Кому-то из нас придется пойти в «Черного медведя» за едой.
Кен взглянул на окно.
«Ливень. Точно», — я не могла даже добыть нам еды. Как я справлюсь с тем, кем был Хайк, и что он хотел?
Кен сел на барный стул на кухне, отклонился на стойку, согнув ноги и скрестив руки. Он осторожно убрался из моего пространства.
Все кицунэ так выражали эмоции языком тела?
— Может, кофе? — спросил он.
Я вздохнула и полезла в шкафчик за «Нескафе», который хранила для экстренных случаев.
Кен смотрел на «Нескафе».
— Меня предупреждали, что американский кофе ужасен, но когда я увидел тебя с латте, у меня была надежда.
Я убрала «Нескафе» в шкафчик и закрыла дверцу сильнее, чем хотела.
— Ладно. Тогда вода, — я открыла другой шкафчик и взяла пару пластиковых бутылок.
Он с шипением вдохнул сквозь зубы: так делали мужчины в Японии, когда злились.
— Мне не нравится, что Хераи Акихито скрывал все от тебя, — медленно сказал Кен. — Теперь ты расстроена, но я не мог тебе такое рассказать.
— А теперь?
— Все еще не могу, — сказал он, проведя рукой по волосам, и они спутались сильнее. — Но то, что я увидел Хераи Акихито с тем камнем Вишап, все меняет.
«Вот и это», — я никогда не буду готова к этому, но боль и беды будут всегда. Как и говорила мама, важно то, как ты это встречал.
