Право на счастье (СИ) - Звездная Елена (библиотека электронных книг txt) 📗

— До вечера, моя дорогая, — произнес ей вслед император.

Катарина распахнула двери, повернулась и с вежливой улыбкой ответила:

— Если я этого пожелаю!

Последующие события слились для Катарины в нескончаемую череду поздравлений ее с новым статусом, откровенно завистливых взглядов и льстиво-приторных улыбок.

Но, воистину, всю гамму чувств придворных она познала, едва прозвучал ее новый титул — герцогиня Катарина тае Дартан… Ярость, изумленные взгляды на подчеркнуто невозмутимого императора и снова — ярость! Она знала, что будет тяжело, но… даже при дворе Шарратаса к ней относились с большим сочувствием, чем здесь.

Возвращаясь домой, Кати невольно подтянула ноги к подбородку, и, обняв колени руками просидела до самого особняка Вилленских. Ни родители, ни необычайно бледная Элиза не сказали и слова о ее недостойном поведении. Для всех Вилленских произошедшее было и шоком, и теми самыми сбывшимися надеждами, ради которых наследники Ортанона прибыли в Ратасс.

И едва вошли в дом, Елизавета тихо спросила:

— Побыть с тобой?

Катарина кивнула, и слезы проложили блестящие дорожки по бледным щекам.

Они так и просидели с Элизой до наступления тьмы, болтая о придворных и порядках при дворе императора. Элиза рассказывала многое, но внезапно тихо спросила:

— Кати, а ты… его любишь?

— Нет, — ответила девушка не задумываясь, — и любить не буду.

— Почему? — удивилась Елизавета.

Катарина, лежащая на постели в ночной сорочке, села, невольно обняв плечи, грустно ответила:

— Матушка всегда учила видеть в людях хорошее, видеть светлые стороны, потому что истинные леди всегда… светлы душой и телом. И я старалась, я очень хотела быть истинной леди, только… Это очень больно, потому что потом приходит разочарование… А мужчины, Элиза, они лишь в начале кажутся добрыми и ласковыми, но они… все они звери. Они не ведают жалости, сострадания или…

— Но император любит тебя! — воскликнула юная баронесса.

— Ты не ведаешь, о чем говоришь, — Кати печально улыбнулась, — мне сложно понять, чего в его любви больше — страсти, желания, любопытства или… политической выгоды. А любви, Елизавета, той любви, о которой мы так мечтали, той где нежность и забота идут рука об руку до самой старости… ее нет, Элиза… ее просто нет!

— Нельзя так говорить, — возмутилась девушка, — Его Величество дал тебе титул, он ввел тебя в свой род и теперь ваши дети могут претендовать на престол и когда императрица умрет, а она старая, ты станешь императрицей! — и завистливо добавила, — Он любит тебя, Кати.

— Ты не понимаешь, — Катарина вновь легла, подтянув одеяло, укрылась до подбородка, — Хассиян сделал это не из любви… это даже произносить смешно, все дело в Ортаноне… Наше происхождение, Элиза… наш статус и наше положение дают так много, но отбирают значительно больше…

Елизавета не понимала ее и не скрывала своего непонимания. Девушка сидела на краю постели, закутавшись в плед и изумленно смотрела на сестру.

— Но теперь, — Элиза оставила непонятную тему и перешла к более интересующим ее вопросам, — что будет теперь?

— Не знаю, — Катарина грустно улыбнулась, — направляясь в Ратасс, я желала завершить одно… дело, а затем… Знаешь, мне всегда хотелось помогать бедным, заботится о брошенных детях, помогать тем, кто остался без поддержки родных, а сейчас… Я не могу представить, что будет даже завтра, Элиза… Я как щепка что плывет по волнам, не ведая, куда несет ее ветер…

На улице послышался шум, затем стук в ворота. Спустя несколько минут, запыхавшаяся служанка принесла послание, перевитое алой лентой. Развернув, Кати с удивлением прочитала:

«Сегодня я занят. Ян».

— Это возмутительно, — вскрикнула Элиза, прочитавшая послание вслед за сестрой.

— Это восхитительно, — ответила Катарина вскакивая с постели и торопливо направляющаяся к гардеробу.

— Ты… ты же устала! — Елизавета не могла понять поведение Кати.

— Я очень устала для встречи с Его Величеством, но я совсем не устала для посещения моего драгоценного лекаря.

И не обращая внимания на увещевания сестры, а затем и матери, Кати быстро переоделась, собрала волосы и завязывая ворот плаща сбежала по ступеням вниз.

— Катарина, это неразумно! — выкрикнула бегущая следом Элиза.

И Кати остановилась, задумавшись над словами сестры. Нет, она не опасалась Яна, который позволил ей ощутить пусть и призрачную, но все же власть над собой, ее пугала угроза Ранаверна.

Но решение проблемы открыло двери и вошло, хмуро на нее поглядывая.

— Расвер, — Кати поторопилась к брату, — будь столь любезен, сопроводить меня к мьене Раенеру.

— Да, герцогиня, — брат отвесил полный издевательства поклон, — а… ваш любовник осведомлен, что он у вас не единственный?

Кати гневно взглянула на него, и подойдя ближе, едва слышно прошептала:

— Вы просто не осознаете, дорогой брат, что выбор был не большим — или я, или Элиза. Ратасс желал Ортанон, Ратасс его получил! Имею я любовников или нет, не имеет значение — я старшая дочь Вилленских, вот и все! А с вашими обвинениями, ступайте к отцу!

И выходя, она громко хлопнула дверью.

Ярко освещенные улицы встретили обычной вечерней суетой, спешащих по домам горожан, и глядя на их лица, Катарина с грустью думала о том, что ей судьба не дала дома, куда бы она стремилась возвратиться.

Раенер встретил ее округлившимися от удивления глазами, но ему хватило лишь одного взгляда на девушку, чтобы протянуть ей белый передник.

— В приемной девочка лет восьми, — перевязывая сломанную руку стонущего от боли посетителя, произнес лекарь, — займитесь ребенком, мьене Катарина.

— Сию минуту, — и повязав передник, Кати вышла в приемный зал.

Среди больных и раненных, которых к ее удивлению действительно было немало, девушка увидела бедно одетую женщину, которая прижимала к себе бледного ребенка.

Подойдя, Кати обратилась к женщине:

— Мьене, идемте со мной, лекарь примет вас вне очереди.

— О, как это великодушно, — женщина поднялась, не отпуская девочку с рук.

Проведя их в кабинет, Катарина указала женщине на стул у двери, а сама с трудом взяв ребенка на руки, перенесла и усадила на стол для осмотра.

Через несколько минут, вынесла первоначальный диагноз:

— У малышки лихорадка, я дам настойку для снижения жара?

— Да, конечно, мьене Катарина, — отозвался все еще занятый больным Раенер, — и сразу тот отвар, который вы давали вашему четвероногому зверю, нужно снять воспаление.

Девушка улыбнулась, и поторопилась за настойками. Выполнив веление лекаря, она передала две бутылочки матери, затем долго и терпеливо объясняла женщине, как давать лекарства. И неожиданно для всех, маленькая девочка произнесла:

— Вы святая… как дева Ортанона…

— Ну что ты, — Катарина потрепала светлую макушку ребенка, — просто тебе полегче сейчас, а мысли все еще путаются.

— Нет, — убежденно произнесла девочка, — вы как та статуя… Но она каменная, а вы живая… И глаза добрые, вы святая дева Ортанона…

Катарина улыбнулась, наклонилась к девочке и прошептала:

— Это будет наш секрет, и ты никому не рассказывай, хорошо?

Малышка кивнула, и когда мама уносила ее по коридору, все махала и махала маленькой ладошкой.

И весь долгий вечер, в бесконечной помощи больным, Кати невольно улыбалась, польщенная сравнением ребенка… После стольких лет презрения, было так приятно видеть хоть в чьих-то глазах восхищение.

Едва прием был закончен, Раенер, вытирая руки, с каким-то странным выражением произнес:

— Моя дорогая… Катарина, а… Ян осведомлен о вашем месте нахождения?

— Почему вы об этом спрашиваете? — Кати складывала инструменты лекаря в овальную железную миску.

— Учитывая изменения в вашем положении…

— О, мне бесконечно любопытно как о данных изменениях стало известно вам?

Старик хитро улыбнулся, и, выходя, произнес: