Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур (мир бесплатных книг .TXT) 📗
- Решено, - подтвердила Её Величество. - Уведите её.
Гвардейцы схватили Эмер под локти и поволокли к выходу, но она стряхнула их руки, поднялась и пошла сама. Гордо, как будто шествовала не на плаху, а под венец.
На пороге она оглянулась, но посмотрела не на Годрика, не на Тилвина или епископа, а на королеву.
- Когда-то я спасла вам жизнь, Ваше Величество, - сказала она. - Недурно вы отплатили мне за спасение. Я этого не забуду.
- Ещё есть время покаяться и передумать, - крикнула королева ей вслед.
Оно ответа не последовало.
Дверь затворилась со зловещим скрипом, и в Большом зале Дарема стало тихо.
- Позволено мне будет высказаться? - спросил лорд Саби.
- Ах, говорите, - королева взмахнула платком и сошла с возвышения, на котором стоял складной трон.
- Не слишком ли жестоко вы поступаете с этой милой девушкой? Достало бы заключения на месяц, лишения титула и изгнания.
- Что сказано - не воротишь, - ответила королева беззаботно, подходя к окну и приподнимая занавесы. - Я ведь поклялась ярким пламенем, а такие клятвы нарушать нельзя. Уж вам-то это известно.
Выглянув во двор, она поманила пальцем Годрика и Тилвина:
- Приблизьтесь. Она была вам дорога, мы понимаем. Мы разрешаем посмотреть на неё в последние минуты.
Тилвин подошел к окну твердым шагом. Годрика подтащили гвардейцы и заставили смотреть, схватив за волосы.
Во дворе возле стесанного иссеченного камня уже стоял палач, и крестовина меча, ожидавшего своего часа, блестела на солнце. Высокая стройная женщина в голубом платье, с кудрями рыжими и яркими, как начищенная медь, подошла к страшному камню, не выказывая страха. Она обернулась к сопровождавшим её гвардейцам и что-то сказала, после чего взошла по ступеням и стала рядом с палачом - такая же высокая, как и он.
Палач положил ей на плечо руку, принуждая опуститься на колени, и женщина подчинилась. Она сама легла головой на плаху, и палач отбросил с шеи приговоренной длинные волосы. Они упали до самой земли, как шелковый золотисто-рыжий плащ. Примерившись мечом, палач сделал замах. Сверкающий клинок полетел вниз, и ничто и никто уже не смогли его остановить.
Королева по очереди посмотрела на мужчин, наблюдавших казнь. Лица обоих ничего не выражали, и глаз никто не отвёл.
- Мне искренне жаль, - сказала Её Величество. - Всегда печально, когда молодые уходят так рано.
- Вот и всё, - сказал Тилвин, и осенил себя знаком яркого пламени.
Годрик, бледный, как призрак, промолчал. Повторить жест кузена он не мог, потому что руки были связаны.
- Все свободны, - сказала королева, возвращаясь к трону. - Отпустите виллана, пусть идёт, куда заблагорассудится.
- Правильно ли я понял, Ваше Величество... - начал Тилвин.
Но королева оборвала его:
- Кто-то давал вам право говорить, милорд Тюдда? Виллан теперь нам не опасен, а казнь жены будет для него худшим наказанием. Мы милосердны и считаем, что с него достаточно. Вы хотите возразить? Имейте в виду, сегодня мы не в лучшем настроении.
Тилвин отрицательно покачал головой
Годрика развязали, и он потер запястья, на которых остались красные полосы.
- Я не забуду этого, Ваше Величество, - сказал он, обернувшись на пороге, совсем, как Эмер.
Королева ответила ему холодным взглядом и сказала:
- Я тоже.
Глава 33 (окончание)
Зеленые леса родного Роренброка Эмер видела, как наяву. Она шла по тропинке, а вокруг был май - бушевал во всем великолепии. Цвел боярышник, и солнечные лучи щедро поливали землю сквозь молодую листву. Из-за солнечных пятен прелые прошлогодние листья напоминали пятнистую оленью шкуру.
Эмер брела, не имея ни малейшего представления - куда и зачем направляется. Ей помнилось, что вот-вот должно показаться озеро, но тропинка вела все дальше и дальше, а озера не было и в помине. Очутившись в дубраве, Эмер поняла, что заблудилась. Возле Роренброка не было дубрав.
Задрав голову, она прищурилась против солнца и долго любовалась дубами. Солнечные лучи скользили ее по щекам, приятно согревая, и от этого совсем не хотелось просыпаться. Но лучи становились все настойчивее, от их прикосновений стало горячо, как от кузнечной печки. Эмер резко отвернулась и... открыла глаза.
На нее смотрел Годрик, и он же гладил ее кончиками пальцев по щекам, призывая проснуться.
Эмер смотрела на мужа и думала, что умереть - это вовсе не плохо. Она протянула руки и обняла его, а он зарылся лицом в ее волосы и тихонько поцеловал в висок.
- Я умерла и оказалась на небесах? - прошептала Эмер, вдыхая столь знакомый и милый ей запах мерзлой земли и янтаря, и чувствовала, что вполне может умереть еще раз - от счастья. - Но неужели ты тоже умер?
- Мы живы, - сказал ей Годрик. - И ты, и я. И теперь все будет хорошо. Только мне надо снова просить у тебя прощения.
- За что?
Ответил совсем другой голос, который сразу вырвал ее из пребывания в блаженстве:
- За то представление, что мы разыграли перед вами.
Это не могли быть небеса. Потому что никакие силы не протащили бы епископа Ларгеля Азо в сады праведников. Эмер сразу расхотелось обниматься, и она беспокойно завозилась, пытаясь оттолкнуть Годрика. Он выпустил ее из объятий и сел на край постели, нежно поглаживая по колену через шелковое одеяло. Полог кровати отодвинулся, и внутрь краем глаза заглянул епископ Ларгель, а потом опять скрылся.
- Мы все оказались в преисподней? - догадалась Эмер. - Как же так? Ладно - епископ, он с демонами одной породы. И даже ты, Годрик. Сколько ты мне крови попортил - как раз достанет на смоляной котел. Но меня-то за что?! Я-то чем прогневала небо?
- Нет, мы живы... - начал убеждать ее Годрик.
А приглушенный голос спросил:
- Вы уверены, что безгрешны, дитя мое? - затем послышалось хихиканье: - Святая простота!
Этот голос Эмер тоже узнала:
- Лорд Саби!
- И он здесь, - сказал Годрик смущенно.
- Тогда это не может быть преисподней, - сказала Эмер убежденно. - Такого уродливого старикана испугались бы даже демоны.
- Это наш бренный мир, графиня, - ответил невидимый лорд Саби, продолжая хихикать. - А вы не испытывайте неловкости, милорд Фламбар, я ничуть не обижаюсь на вашу милую жену.
- Благодарю, - пробормотал Годрик, выразительно глядя на Эмер, чтобы попридержала язык.
Но она уже села в постели и отодвинула Годрика в сторону, чтобы было сподручнее смотреть. Выглянув из-за полога, Эмер обнаружила, что находится в незнакомой комнате - очень светлой, с огромным окном, сквозь которое так и лился солнечный свет, и задувал приятный летний ветерок. Стены были облицованы дощечками из мореного дуба, и запах благородной древесины властно напомнил Эмер о сновидении.
- Где я? - спросила она. - И что здесь делаете вы?
- Добро пожаловать в мой скромный дом, графиня, - сказал лорд Саби тоном радушного хозяина.
Они с Ларгелем были одеты в одинаковые черные квезоты, расшитые серебряной нитью у ворота, и походили не на грозных пастырей Эстландии, а на обыкновенных горожан, принарядившихся к празднику. На круглом столе стояли серебряные кубки и запотевший кувшин, и лежало простое сырное печенье, какое готовят пастухи, отправляясь на горные пастбища. Только сейчас Эмер поняла, как голодна, и решила отложить выяснение всех тайн на потом.
- Дай-ка мне печенья, Годрик, - велела она, откидываясь на подушки. - И чего-нибудь попить. У меня такое чувство, будто я прошла вместе с Мюрдером Смелым от окраин Эстландии до восточных морей. Сейчас я поем, а потом хочу услышать, каких-таких хвостатых лебедей произошло. Королева приказала меня казнить...
Она задумалась, припоминая, и рассеянно взяла блюдо с печеньем, которое Годрик ей услужливо поднес.
- Ты что-нибудь помнишь? - спросил он. - После того, как тебя повели на казнь?
Прежде чем ответить, Эмер съела три рассыпчатых печенья, отпила вина из предложенного кубка, и аккуратно промокнула губы рукавом рубашки.
