Три года счастья (СИ) - "Kath1864" (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Убейте ее и ребенка… Какое мне дело…
Губа вздрогнула, словно он считал. Считал каждый удар. Удар — борьба. Каждый удар делает Клауса Майклсона слабым. Бросает фразу, прежде, чем покинуть склеп. Он оставит это так и ушел, но Элайджа все исправит. Остановит его. В этот раз Элайджа Майклсон не оставит брата и исправит все это. Привык все склеивать и исправлять. Он докажет брату, что истинная сила в семье, любви преданности.
Теперь-то уж точно не отступит. Последует за братом куда угодно, ведь так было на протяжении тысячи лет. Он всегда искал ему искупления и желал счастья, когда Клаус отплачивал только болью.
— Это ловушка, Элайджа.
— Нет, брат. Это дар. Это твой шанс, наш шанс.
— Для чего?
— Чтобы начать всё сначала, вернуть то, что мы потеряли, всё, что у нас отняли. Никлаус, наши собственные родители презирали нас. Наша семья была разрушена. И с тех пор, всё, что ты только хотел, всё, что мы только хотели — это семья.
— Я не позволю собой манипулировать.
— А они манипулируют. И что? С ними эта девушка и ее ребенок…ТВОЙ ребенок — будет жить.
— Я убью их всех до последнего.
— И что потом? Ты вернешься в Мистик Фоллс, чтобы продолжить свою жизнь как тот, кого они ненавидят. Как злого гибрида. Для тебя так важно, чтобы люди дрожали от страха от одного упоминания твоего имени?
— Люди дрожат от страха, потому что у меня есть сила, которая заставляет их бояться. Зачем мне нужен этот ребенок? Он что, даст мне силу и власть?
— Семья — это сила, Никлаус. Любовь, верность — это сила. Это то, о чем мы поклялись 1000 лет назад, перед тем как ты потерял свою человечность, оставив эгоизм и злость. Прежде чем паранойя сделала тебя таким, какой ты сейчас. Я с трудом узнаю в тебе своего брата. Это мы — семья Древних. И мы держимся вместе. Всегда и навеки. Я прошу тебя остаться здесь. Я помогу тебе и я встану на твою сторону, как твой брат. Мы построим здесь дом вместе. Так что, спаси эту девушку, спаси своего ребенка.
—.
Клаус зол и исчезает, а Элайджа остается решив позвонить сестре, пройтись по кварталу. Одна рука в кармане, идет вперед, надеясь, что сестра примит его сторону. Сторону того, что Клаус достоин счастья.
— Он в своем репертуаре. Имея шанс на счастья Клаус бежит в противоположную сторону.
— Так пусть бежит. Этому ребенку, если он его будет без него лучше.
— Ему не будет лучше без ребенка, Ребекка и нам тоже.
— Дорогой, добрый Элайджа наш брат редко приносит нам что-то кроме боли, когда в своей бессмертной жизни ты перестанешь искать искупление?
— Я перестану искать ему искупление, когда пойму что в нем ничего не осталось.
” Стервы тоже плачут так же как и любят, так же как и тоскуют ведь стервы тоже люди.” Step Механик - Стервы Тоже Плачут.
Гудки. Ребекка знала, что этим всем разговор с ее братом и закончится. Нет, Элайджа и вправду сентиментальный дурак, если вновь решил отказаться от счастья ради Клауса. Она же предпочтет жить своей жизнью.
Шорох. Ребекка чувствует чье-то присутствие. Кетрин Пирс как всегда облачена во все черное и как всегда появляется во время.
В этом мире выживает сильнейший, и Кетрин Пирс знает эту суть. Слабая Катерина умерла. Сильная Кетрин Пирс училась быть сильной.
И она училась быть сильной. Никогда не жаловалась на сбитые коленки, пробитую грудную клетку и порванное платье и боль: физическую и моральную. Умела защитить себя и подставлять слабых или промолчать сильнейшему.
Зачем она пришла в этот дом?
Сейчас стоит перед Ребеккой Майклсон.
Она здесь, потому что слабая.
Когда Элайджа, ее любовь, самый близкий человек, чуть не убил ее, пробив грудную или когда прижимал к стене сжимая свою руку на ее горле, она выжила вопреки или благодаря случаю. Кетрин Пирс выживает и понимает, что они ведь вампиры, монстры, и их жизнь наполнена насилием. Старуха с косой не доберется до нее. Кетрин умеет быть сильной.
Кетрин выживает.
Когда родители отказались от нее, не желая жить под одной крышей с той, кто наплевал на честь семьи, она тихо собирала вещи, рыдала и ушла, точнее уехала в ссылку. Уехала в Англию, где должна была стать невестой, у нее должна была начать новая жизеь. У нее теперь нет адреса, нет фамилии, нет дочери, нет семьи, нет никого. Она больше не плакала при матери, потому что сильной нужно быть всегда и ее слез она простр бы не вынесоа. Она оказалась подарком и должна стать жертвой ритуала. Элайджа ведь лично желал подарить брату. Не смог, как только увидел ее лицо и улыбку, внутри, с лево, что-то кольнуло.
Когда пришлось бороться за жизнь она бежала, не сломалась, только пара раненая щека, пронзила острым ножем живот, ведь лучше умереть истекать кровью, чем вернуться к Клаусу, подписала нескольким людям смертный приговор, засунула свою голову в петлю, умерла, обратилась в вампира, но это ведь ерунда. Потому что Кетрин очень сильная и борется до конца.
Когда Элайджа, самый близкий в ее новой жизни человек, возлюбленный, почти семья, сомневается в ней, когда бьет словами недоверия острей и жестче любого кулака, любых когтей, она гордо смотрит в след и бьет в ответ. Стискивает зубы до скрипа, но остается сильной, хоть на зло.
Не на долго.
До тока, как не отдает это мужчине все.
Отдает лекарство и свобрду, потому что любит всем сердцем. Любит, пусть и черной любовью.
Когда Ребекка пытает ее в кафе, она еще находит в себе силы и произносит: « Ты тупая или натуральная блондинка?» и не смиряется, потому что она такая сильная.
Когда Элайджа игнорирует ее звонки стерва продолжает идти вперед, идет до конца, говорит Софи действовать, знает, что Элайджа выберит брата, а не ее, но покупает два билета во францию. Все еще пытается сдержать обещание вечности на двоих. У нее отношения с Элайджей на уровне перестрелки и Кетрин Пирс сдается. Она умеет только воевать. Но прямо сейчас, в эту самую минуту, она безгранично устала быть сильной. Ей так нужно сильное плечо и быть просто Катериной, слабой, желанной, живой, без вопросов и упреков. Быть его Катериной и только его.
Когда он смотрит на нее, молча спрашивая позволения, она не против. Потому что у Элайджи, такая же трещина размером с Марианскую впадину прямо в центре груди. Потому что именно сейчас, в эту самую минуту, они оба чувствуют: им это нужно. Они наконец-то просто два человека без груза ответственности, гор на плечах и камней в сердце.
И когда горячие губы целуют ее, а сильные руки сжимают бедра разбитой Кетрин Пирс, и когда она сама впивается пальцами в сильные плечи, их раны затягиваются.
Они делают друг друга снова сильными, они еще повоюют.
Она будет сражаться за него их счастье, даже если ее не примут в его семью, даже, если останется одинокой в итоге.
У нее нет никого кроме Элайджи Майклсона.
Сейчас его нет рядом, она вновь натягивает маску сильной стервы и не плачет.
Она станет слабой, только когда губы Элайджи коснуться ее.
— Я расскажу тебе все, но ты похожа на ту, что подслушивает и подгоядывает.
— Он передумает. Ты же знаешь Элайджу. Он не остановится, пока не убедит Клауса поступить правильно.
— Я знаю, что ты считаешь себя экспертом в братских отношениях, но ты не знаешь моих братьев даже на половину.
— Ты ошибаешься. Клаус не сможет это так оставить.
— Мы с ним одинаковые. Мы манипулируем, жаждем силы, контролируем, наказываем, но наши действия движимы одним единственным чувством глубоко внутри.
— И чем же?
— Мы одиноки. И мы ненавидим это. Скажи Элайджи, чтобы позвонил мне когда вернется. Я буду ждать его.
Ждать.
Странно, но Пирс ведь говопит правду, смотрит в глаза первородной, словно ищет понимание или чего-то еще и находит, потому что она понимает о чем говорит Пирс, ведь одиночество — пустота, прямой путь в пропасть и Ребекка видела усталось и пустоту в глазах сучки Пирс. Может Пирс права и одиночество убило ее. Уничтожило.
Стучать каблуками за несколько тысеч евро и направляться к выходу из особняка с поднятой головой.
