Под защитой твоей нежности (СИ) - Гусейнова Ольга (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Посидим еще или в дом вернемся? — уточнил Жак, а я затрепетала от простого вопроса.
Снова выбор и только за мной. Но я опять кивнула, открыть рот пока трудно. И мы остались сидеть в одном кресле у весело, уютно потрескивающего костерка, глядя на бескрайний океан и звезды. Как в детстве… Ветер трепал волосы и подол платья. Сначала я сидела с прямой спиной, но Жак, чуть надавив, вынудил меня опереться ему на грудь. И пусть сначала было страшно, пришлось усилием воли заставить себя расслабиться, зато потом я пригрелась в его руках и не заметила, как уснула под шум прибоя.
Глава 6
Впервые за много лет я проснулась не резко, как от удара или окрика и с заполошно стучащим от страха сердцем, а медленно, неторопливо открыв глаза. Выспалась. Моргнула пару раз, и вот, когда отметила, что еще раннее утро — в окна заглядывает рассвет — проснулись и все мои страхи. Я нервно глянула вниз, на тяжелую мужскую руку на моем обнаженном бедре. Убедилась, что на мне привычная белая майка, мягкая и очень приятная для кожи и с зачастившим сердцем, не оборачиваясь, дюйм за дюймом, чтобы не разбудить Жака, выбралась из-под его руки и сползла на пол. Прижав ладонь к груди, выглянула поверх кровати, чтобы осмотреть мужчину, с которым мне так хорошо спалось.
Жак тоже спокойно спал на боку. Нет, не притворялся, выглядел совершенно расслабленным, чем я и воспользовалась, чтобы вдоволь и безнаказанно прогуляться взглядом по его большой сильной фигуре. Тем более, на нем только легкие бежевые шорты. Веры клана Лавернье никогда не заморачивались скромностью или приличиями, частенько ходили по двору и в чем мать родила. И сам бывший хозяин мучил меня голым или в домашних штанах, но никогда не волновал «физически», наоборот, его обнаженное тело вызывало отвращение и страх, тем более, после нескончаемых издевательств. А сегодня и сейчас, затаив дыхание, я впервые в жизни любовалась мужчиной, физически совершенным и мужественным.
Он не был идеальным, хищные, даже зловещие черты его лица и во сне не сгладились, выступившая синева щетины только усугубила эту жесткость, резкость. Иссиня-черные короткие волосы контрастируют с белизной подушки, как и загорелая кожа. Плечи бугрятся мускулами. Я почти неосознанно, поддавшись необъяснимому порыву, осмелилась протянуть руку и кончиками пальцев коснулась предплечья огромного вера, точнее, черных волосков на коже. Невольно улыбнулась, ощутив его тело. Но смелость быстро сменилась привычным страхом и я прекратила вольности.
Ну и что мне дальше делать? Посидев на полу еще минут пять, я решилась на вопиющее нарушение прежних правил, вколоченных в меня де Лавернье, — собралась без спроса выйти. Видимо, под впечатлением от вчерашнего, невероятного и самого сказочного в моей жизни дня подумала, что за своеволие, если и накажут, но не убьют.
Приоткрыв дверь на террасу, я выскользнула в сад, прошла мимо бассейна и направилась на берег. Теплый ветер трепал майку и длинные волосы. Меня словно магнитом притягивал бескрайний океан с полоской розовеющего неба, от которого было невозможно оторвать взгляд. Остывший за ночь песок приятно освежал босые ноги. Я минутку сомневалась, можно ли сесть, ведь тем самым могу испортить ажурные, очень милые трусики. Но раз уж и так рискнула прийти сюда без спроса, поэтому села и, обняв руками колени, любовалась рассветом, наслаждаясь шумом набегающих волн и покоем. Как же давно, наверное, с прошлой жизни я не ощущала в душе покой!
По берегу деловито ходили чайки, что-то клевали, поглядывая на меня, а я вспоминала, как мы с Жаком вчера кормили этих красивых, но довольно наглых птиц. Мысли сами собой закрутились вокруг этого вера. Признать его своим не хватало смелости и веры в чудеса, ее во мне давно выжгли серебром. Но надежда не зря умирает последней, а раз я еще жива, то живет и она. Жак… грозное имя, страшный демон, рубивший головы себе подобным. И в то же время был мягким и заботливым со мной, как самые прекрасные веры на свете — мои родители.
Воспитанная в католической вере доном Саллесом, я представляла свою будущую пару совершенно иначе, неким ангелоподобным блондином с зелеными глазами и, сейчас понимаю, с насколько наивными, не от мира сего, идеалами и устремлениями. Поэтому, впервые увидев Фабиуса, жестоко обманулась. А вот, на первый взгляд, демоноподобный Жак, наоборот, оказался другим, гораздо лучше, чем в моих мечтах, реальнее, но светлее и сильнее. Настоящий герой!
Еще недавно моей заветной мечтой был просто побег или, на худой конец, смерть, а сейчас во мне возрождается жажда жизни, ведь солнце каждое утро продирается сквозь тьму и освещает мир. Наверное, поэтому меня потряс сегодняшний рассвет. А побег…Стоит честно признаться самой себе: меня сломали, и дух, и тело, даже представить страшно, что будет за пределами этого дома. Этого берега. Без Жака. Меня пугает все без исключений: люди, оборотни, даже незнакомые звуки. Куда идти, если за каждым углом может встретиться очередной де Лавернье — чудовище в ангельском обличье?
Вода манила и я, встав, забралась по голени в воду, наблюдая за ласкающими ноги белыми барашками. Жаль, плавать не умею…
От размышлений меня отвлек запах, чужой, мускусный, тяжелый, заставил нутро сжаться от страха; волоски встали дыбом на затылке. Оборотни! Я резко обернулась и замерла, затравленно глядя на медленно приближающихся ко мне двух здоровенных веров. Они следили за мной в странном напряжении, как если бы боялись спугнуть добычу, один качал головой и подзывал к себе жестом… Выйти из воды? И все это, не проронив ни слова, только шум прибоя. Я тоненько заныла, в панике оглядываясь. Водой не уйти, я не умею плавать, к дому не прорваться, обступают с двух сторон, на полпути догонят, скрутят и…
Когда паника окончательно накрыла меня с головой, из дома выбежал Жак. Видно, соображала я плохо, зато сработал инстинкт волчицы. Миг — и она, выскочив из человеческих тряпок, рванула к своему волку. Еще миг — и я осознаю, что трусь головой о ноги Жака, поскуливая и прижимаясь к нему трясущимся волчьим телом, прячусь как последняя забитая шавка за хозяина. Стыда не было и в помине, меня охватил ужас — вдруг эти чужаки-веры от де Лавернье… пришли за мной…
Жак яростно рыкнул на незнакомцев, и один из них неожиданно пояснил:
— Жак, она сидела, а потом резко зашла в воду. Мы побоялись, что… может утонуть, мало ли чего, вдруг волной смоет, решили подстраховаться.
— Позвали бы меня! — зло рявкнул Жак, одновременно подхватывая мою мохнатую тушку.
Поднял, прижал к себе. Задние лапы моей трясущейся волчицы оказались у него на поясе, передние — на широких плечах, а вот морда уткнулась во вкусно пахнущую, крепкую шею. Какое безрассудное доверие: открыть собственное горло, особенно когда руки заняты!
— Ты трое суток без сна, хотели без шума только попросить выйти из воды, не более. Кто ж думал, что так… напугаем, — еще более неожиданно, виновато пробасил второй вер.
Оба кивнули и шустро удалились. Жак повернулся со мной на руках, словно давая возможность убедиться, что «плохие дяденьки» ушли.
— Лапушка, это наши соклановцы, не бойся их, они охраняют периметр. И не прикоснутся к тебе. Прости, разоспался что-то, не почуял, что ты проснулась и гулять пошла.
Слушая тщательно контролируемый, ровный голос моего заступника, скрывающий его бушующие эмоции, я пыталась осознать, нет, скорее переварить немыслимое — он не наказал меня за самоволие, а извинился… за то, что проспал мое пробуждение. Я даже успокоилась, дрожать точно перестала, но Жак не выпустил меня из рук, хотя веры крупнее обычных волков, и несмотря на худобу и юный возраст, моя волчица весит немало.
