Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
Тихий стук раздается снаружи, вырывая меня из горячечных видений. Несколько мгновений недоуменно таращусь на набитую соломой подушку, которую только что попросту истерзал в руках. Прихожу в себя, отбрасываю подушку в сторону и подхожу к двери, лихорадочно соображая, кому мог понадобиться в такое время.
На пороге стоит девушка. Моргаю несколько раз, пытаясь понять, сплю я или бодрствую, а она — почти искренне — улыбается. Кажется, я видел это смазливое личико прежде, когда жил близ покоев четы Адальяро.
— Э-э-э… Ты не ошиблась дверью?
— Ты Вепрь? — размыкает темные в полумраке губы.
— Вепрь, — киваю рассеянно.
— Тогда не ошиблась, — говорит она и бесплотной тенью проскальзывает внутрь.
Напряженно думаю, зачем девица могла пожаловать ко мне. Может, ее прислала Вель? Но прежде она передавала поручения с Лей, а сегодня Лей молчала и отводила глаза, уходя вслед за Зверем в его конуру.
Пока я усиленно размышляю, девчонка самым беззастенчивым образом выскальзывает из легкого платья, переступает через него босыми ногами и соблазнительно очерчивает пальцами небольшие, но красивые и упругие груди. Мои брови мгновенно взлетают на лоб.
— Ты что творишь?! Ополоумела, девка?!
Губы красотки испуганно вздрагивают, но упрямо держат улыбку. Не говоря ни слова, она делает шаг ближе и кладет ладони мне на плечи.
— Меня прислал господин. Я твоя — на целую неделю.
— Да на кой ты мне сдалась? — рычу я, пугаясь внезапно охватившего бедра жара.
И пугая девчонку.
Но она храбрится — и вновь пытается улыбнуться.
— А ты попробуй — вдруг пригожусь? Только скажи, как ты любишь. Хочешь — лежи и ничего не делай, я все сделаю за тебя, — с робкой надеждой заглядывает в глаза. — А хочешь — бери меня сам, как нравится. Тебе стоит лишь пожелать, и я выполню любую твою прихоть…
Девчонка льнет жарко, горячие ладони ловко забираются под рубашку. Живот каменеет от умелых прикосновений, глаза так и липнут к темным крупным соскам, но помутнение длится недолго. Шарахаюсь назад так резко, что бьюсь локтем о стену, и пронзительная боль немедленно приводит в чувство. Хватаю девчонку за запястья, встряхиваю так, что колышутся упругие смуглые груди.
— Любое? Изволь. Для начала желаю, чтобы ты оделась.
Она медлит, со страхом вглядываясь в мое лицо. Я для пущей убедительности грозно свожу брови вместе.
— Чего медлишь?
— Э-э-э… отпусти?
Мгновенная растерянность сменяется смущением, и я спешу разжать пальцы. Пока девчонка одевается, словно нарочно дразня меня неторопливостью, я потираю ушибленный локоть и пытаюсь уложить случившееся в голове.
Она сказала о господине. Значит, Диего Адальяро решил подсунуть мне эту красотку вместо Вель?..
— Послушай… — начинает она неуверенно и снова делает шаг ко мне.
— Нет, — решительно качаю головой. — Теперь уходи.
Красивые темные глаза вдруг наполняются слезами.
— Я не могу.
— Почему?
— Господин… он… велел мне как следует ублажить тебя. Если я не выполню его волю и вернусь, он велит меня выпороть!
— Тогда иди ублажай кого-нибудь другого. Здесь хватает страждущих, — бурчу я, стараясь не натыкаться взглядом на ее прелести, хорошо заметные под легким платьем.
От подобного предложения девчонка словно немеет. На губах теперь ни тени улыбки, подбородок дрожит, а глаза округляются.
— Ты хочешь, чтобы я… с ними… со всеми… — бормочет она бессвязно и вдруг падает передо мной на колени, хватает за лодыжки и прижимается к ним лбом. — Не губи, господин, прошу!
— Всемилостивые боги! — вырывается у меня, и я рывком поднимаю девчонку на руки. — Какой я тебе господин? Перестань трястись, глупая! Никто тебя пальцем не тронет без твоего позволения. Сиди тут, если хочешь, только не вздумай мне докучать.
Усаживаю на свободную постель и даю выпить воды.
— И чего так испугалась? — хмыкаю, поглядывая искоса на то, как она старательно, через силу, глотает воду. — Тебе ведь не привыкать.
Девушка заходится в судорожном кашле и как-то вся сжимается, подобрав стройные ноги под подол длинного платья. Косится на меня с опаской, но ответить не осмеливается и опускает глаза.
— Как тебя зовут?
Лучше на нее не смотреть, и я делаю вид, что осматриваю ушибленный локоть.
— Вийе. Давай посмотрю, что у тебя с рукой…
— Не надо, — грубо обрываю я. — И если не хочешь присмотреть себе воздыхателя на ночь, то ложись лучше спать.
Девчонка сопит — но уже не испуганно, а с обидой. Возится на жесткой постели, накрывается грубой холстиной, что служит рабам одеялом. Затихает.
Я тоже ложусь, закидываю за голову руки и смотрю в потолок. Стараюсь дышать глубоко и ровно, чтобы слегка остудить разгоряченную кровь.
— Скажи, — слышится с лежанки напротив, — а почему ты меня не захотел?
Усмехаюсь в темноту. Хоть и опытная девчонка, а все же молодая и глупая.
— Ответь сначала, хотела ли ты меня? Только честно.
— Ну… я… — она явно теряется. — Я — другое дело. Моего желания никто не спрашивает.
— А моего спросили? — ворчу укоризненно. — Эх, Вийе. Я не хочу брать женщину против воли. И потом, я… а вообще спи и не болтай, а то выставлю вон. Завтра утром господину скажешь, что выполнила все мои желания.
Девчонка облегченно вздыхает и отворачивается к стене — теперь, кажется, с чистой совестью. А я закрываю глаза и вижу Вель. Вот если бы она пришла ко мне ночью и сбросила платье…
Меня вновь захлестывает волной жара, по телу пробегает сладкая судорога, но я держу руки сцепленными на затылке.
Не думать об этом. Не думать…
Звон столовых приборов за завтраком навевал нездоровую дрему. Я рассеянно водила ложкой по тарелке, время от времени отправляя в рот овсянку с орехами, финиками и изюмом, и совсем не слушала разговор мужа и свекрови. Лишь когда ощутила прикосновение к локтю, вздрогнула и подняла глаза. Диего, очевидно, задал вопрос и теперь ждал от меня ответа.
— Что, прости?
— Я спрашиваю, ты поедешь на Арену в субботу?
— На Арену?..
В последнее время я старалась не думать о боях, об Арене и о самом Джае: слишком больно было осознавать, что он всю неделю по ночам развлекается в постели с другой. Дни напролет я проводила дома и в саду, занимаясь вышивкой, читая книги, общаясь о мужьях и детях с Лаурой, которая навещала меня почти ежедневно — одним словом, отвлекая себя от грустных мыслей чем угодно, только бы не смотреть правде — и Джаю — в глаза.
— Из-за всей этой суматохи с поездкой мы пропустили уже три игры, — продолжал Диего. — Твои рабы уже, поди, лезут на стены от скуки. Да и ты что-то перестала за ними следить. Еще подумают, что о них забыли и можно валять дурака да набивать животы дармовой едой.
До меня постепенно, словно сквозь густой туман, доходил смысл вопроса Диего.
— Ты хочешь, чтобы я сходила к ним?
— Видишь ли, у меня много работы в Сенате, мне этим заниматься недосуг. Разве не ты говорила, что вы там что-то обсуждаете с Вепрем, отбираете на игры достойных бойцов? Осталось всего два дня до субботы.
Изабель с любопытством покосилась в нашу сторону и едва заметно усмехнулась.
— Или ты совсем потеряла интерес к играм? — допытывался Диего. — Тогда бойцовых рабов стоило бы распродать, чтобы зря не проедали деньги.
— Нет, нет… что ты, — поспешила заверить я, ужаснувшись такому предложению. — Разумеется, мы поедем на Арену. И… я займусь отбором, не беспокойся.
— Вот и умница, — Диего промокнул губы салфеткой и поцеловал меня в лоб. — Должен признать, у тебя отличное чутье на победителей. А нам не мешало бы снова выезжать в люди, а то все решат, будто я чрезмерно возгордился, получив награду от города.
Мне удалось выдавить из себя ответную улыбку, хотя по спине пробежал озноб. После той злополучной ссоры мы с Джаем виделись лишь мельком в день его приезда. Положение запутывалось все сильней — моя вспыльчивость, его обида, эта рабыня, терзающие меня по ночам слезы… а смелости распутать этот клубок не хватало. И неизвестно, чего я боялась больше — вновь встретить холодный, колючий, обвиняющий взгляд или… увидеть полное равнодушие и сытую удовлетворенность в глазах любимого.
