Патруль - не всегда добро (СИ) - "Алекс" (читаемые книги читать .TXT) 📗
Потом он пару дней делал вид, что меня на борту вообще нет. Готовил только себе, разговаривал только с Джокондой, и даже когда забарахлила система регенерации воды и из крана полилось что-то мутное и вонючее, заявку на ремонт сделал ей. С этим оборудованием пришлось повозиться, раньше я его не ремонтировала, но как оно устроено, конечно же, знала. Так что поломку хоть и не сразу, но нашла – заклинило клапан, через который подаётся один из реактивов для очистки. Клапан отремонтировала, но это же ещё не всё – пришлось прочистить и промыть трубу для чистой воды. Сама при этом измазалась, как кочегар на древнем паровозе.
Как-то незаметно мы с Леоном вновь начали разговаривать, но ни о каких приставаниях и речи не было. Оба были вежливы, но не больше. Так продолжалось аж до скачка. Джоконда предупредила, что скорость вот-вот станет подходящей, и сказала, что может провести скачок сама, но готова уступить это мне. Для меня в скачке не было ничего интересного, я это делала десятки раз, и в пространство Стоуна, и обратно. Уже открыла рот, чтобы отказаться, и тут что-то подсказало спросить, не хочет ли Леон.
У него аж лицо засветилось, и он так шустро прыгнул в пилотское кресло, что я еле-еле успела отстегнуться и отскочить. Наш капитан запутался в страховочном ремне, пришлось срочно его выпутывать и пристёгивать к креслу, и я успела раньше, чем подошвами почувствовала слабенькую дрожь корабля, предвещающую скачок. Дрожь усилилась, и «Пора!» мы с Джокондой закричали почти одновременно. Леон с довольной улыбкой выставил максимальную тягу, я сразу почувствовала, как все мои мышцы напряглись от полуторной гравитации, скачок давно состоялся, но я дождалась, пока капитан сам не вернёт тягу к норме. Ему было трудно, но он это сделал.
- Ты в каждом рейсе проходишь через шесть же? – спросил он.
- Конечно, - ответила я. – А что? Считаешь это чем-то героическим?
- Нет, просто тогда понятно, почему у тебя такие накачанные мышцы.
- Скоро и у тебя такие будут. Когда давит шесть же, никто не спрашивает, хочешь ли ты их накачивать.
- Нагрузка сумасшедшая, конечно. Но я её выдержал! Оказывается, и от меня бывает толк! Я своими руками ввёл корабль в мнимое пространство!
Понятно, что способность дёрнуть по команде бегунок управления основной дюзой – совсем не такой уж большой толк, гордиться особо нечем. Но я не стала омрачать его радость. Хотя и промолчать было выше моих сил.
- Пространство Стоуна вовсе не мнимое, а самое что ни на есть настоящее, - поправила я Леона. – Его просто иногда так называют, потому что по формулам теории относительности получаются мнимые значения для расстояний, времени, массы и чего-то там ещё. Но на самом деле они за счёт квантовых эффектов не мнимые, а комплексные. Формулы вывел Милано, а Стоун придумал, как ими пользоваться при сверхсветовых скоростях. Или наоборот?
- И не так, и не наоборот, - ответила Джоконда. – Стоун выдвинул идею, как совместить теорию относительности со сверхсветовыми полётами, а Милано дала его идее математическое обоснование. Стоун к тому времени уже больше ста лет, как умер. Милано тоже не дожила до межзвёздных полётов.
- Милано - женщина? – удивилась я.
- После того, как я увидел, насколько непринуждённо ты чинишь унитаз, верю, что женщины способны на всё, - заявил Леон, довольно улыбаясь. – Ты, наверно, эту лабуду понимаешь. А я – нет.
- Не только не понимаю, но даже формул не знаю. Я же не навигатор. Да и навигаторы их не знают, мои родители уж точно. Зачем их знать? Программа для расчёта в любом бортовом компьютере есть. А в уме по ним всё равно не посчитаешь, слишком сложные.
Леон возрадовался ещё сильнее. Он стал что-то петь на незнакомом мне языке, а пока готовил обед из грибного супа и гречневой каши со слоновьим мясом, и то, и другое, разумеется, из концентратов, пританцовывал едва ли не по всей кабине. Голос его стал мягким и приятным, но в такт мелодии, которую для него включила Джоконда, он не попадал ни в песне, ни в танце. Пару раз пытался втянуть в танцы и меня, но я напомнила ему о синяке на плече, и он отстал, причём вовсе не утратив хорошего настроения.
За обедом он не столько ел, сколько извинялся за своё дурацкое поведение, обещал, что больше никогда не станет делать вид, что меня не замечает, потому что я такая замечательная, что меня невозможно не замечать, возможно только делать вид, что не замечаешь. Конечно же, я отлично понимала, чего он хочет, да и ничуть не возражала. Вот только слушать всю эту серенаду в прозе было невыносимо скучно. Но ещё я понимала, что если прямо сейчас прерву его излияния, он опять обидится, и может, даже ещё сильнее.
- Мы оба сегодня перенесли шесть же, - сказала я. – Теперь не помешает как следует отдохнуть. Ляжем спать не после ужина, а после обеда. Прямо сейчас. Попьём кофе, и ляжем. Тем более, на некоторых планетах в обычаях послеобеденный сон, по другому – сиеста.
- Слышал о сиесте. Но, Жюли, раньше ты уже включала шесть же, но не помню, чтобы тебе после этого требовался особый отдых, - напомнил мне Леон. – Почему так?
- Мы сейчас в пространстве Стоуна, а тогда были в обычном, - я несла такую отборнейшую чушь, что будь у искинов хоть зачатки чувства юмора, Джоконда сейчас не смотрела бы на меня осуждающим взглядом, а хохотала бы так, что тряслось бы всё пространство Стоуна.
Глава 19
Пришло моё время терпеть тяжкие женские дни, и Леон здорово расстроился. А когда я отвергла все его фантазии об альтернативных способах секса, расстроился ещё сильнее. Может, потому, что я, когда отвергала, показала ему кулак. И наступили эти дни удивительно не вовремя – близился срок замены разгона торможением, а это очередная невесомость. Я, конечно, бывала в невесомости много раз, и более-менее к ней привыкла, но это вовсе не значит, что она мне нравится. Даже если рядом никто не блюёт. Тут я припомнила ещё одну странность, их в этом рейсе уже было необычно много.
- Леон, через пару часов мы выключим двигатели, - сказала я. – Ты снова будешь блевать в невесомости?
- Прости меня, милая Жюли, - склонил голову он. – Я же не виноват, что мой вестибулярный аппарат так плохо работает.
- У тебя все аппараты плохо работают, - съязвила я. – Кроме одного, который ты готов пхать в любую щель. Но я не об этом. Мы с тобой уже дважды побывали в невесомости. Один раз ты блевал, другой – нет. Можешь это как-то объяснить?
- Сам долго над этим думал. Наверно, после тех диких перегрузок, что ты на меня тогда обрушила, даже мерзкая невесомость показалась мне благословением Матери космоса.
- Ты же понял, что ты сейчас выпросил? Джоконда, это возможно?
- Конечно, - кивнула она. – Только придётся разворачиваться чуть раньше. Экипаж, пятиминутная готовность к пяти же на протяжении двух минут!
Кряхтя и охая, Леон залез в свой гамак. Я беглым взглядом осмотрела кабину, выискивая что-нибудь незакреплённое, что могло бы улететь в невесомость. Пяти же я ничуть не боюсь, но при четырёх наводить порядок удобнее. К моему стыду, возле душа валялась начатая пачка женских прокладок, разумеется, моя, а не чья-нибудь ещё. Положила её в шкафчик, заперла дверцу, и уселась в пилотское кресло ещё до того, как Джоконда начала считать вслух от десяти до нуля.
Леон застонал громче обычного, я тоже почувствовала небольшую дополнительную тяжесть, но мне она ничуть не мешала. Смотреть на обзорный экран я не стала – там уже давно ничего не видно, как всегда на большой скорости, остались только звёзды прямо по курсу. Свет остальных уже не попадал на наши внешние оптические датчики. А глазеть на яркую точку в центре – какой в этом интерес? Так что вызвала на экран вместо обзора книжку «Охота на лепрекона», которую понемногу читала весь полёт, и погрузилась в красочный пересказ событий на планете Святого Патрика.
В прошлый раз я остановилась на том, что невеста прекрасного принца отказала ему в близости, заявив, что любит его, но её первым мужчиной станет никто иной, как должным образом обвенчанный с ней супруг. Принц, не раздумывая, пал перед ней на колени и умолял поскорее стать его женой. Я ничуть не удивилась, прочитав, что красавица немедленно дала своё согласие, принц есть принц, даже будь он невыразимым уродом, а этот – ещё и красавчик. Они знали, что милях в пяти от них в лесной хижине живёт добрый монах, который наверняка согласится их обвенчать.
