Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
Однако Смерч молотит мечом без устали, словно заговоренный. В его зловеще темных глазах, сузившихся до едва заметных щелочек, нет ни единой эмоции. Лишь из горла рвется звериный рык, почти заглушаемый ревом толпы.
— Давай! Бей его! Жми!
— Дави, дави! К бортам, тесни!
Внезапным откровением становится то, что кричат это не мне. Это меня зарвавшийся малек теснит к бортику круга. Толпа жаждет крови — и не его, а моей… А еще неприятнее появившаяся в мышцах усталость — не его, а моя… И это я отступаю — шаг за шагом, удар за ударом — к каменному ограждению…
Самое время для контратаки.
Издаю гортанный рев, сгибаю корпус в стремительном броске — и налетаю на Смерча на пределе усилий. Меч противника сшибает размочаленную верхушку моего щита и встречается с моим клинком, отскакивает, вертится в воздухе с такой скоростью, что на миг превращается в сверкающий диск. Едва успеваю пригнуться и бью ногой по беззащитной голени; кувырок, выпад, блок щитом — и мы снова стоим друг напротив друга, но в жутковатых глазах Смерча наконец-то вспыхивает злоба. Он приседает со скоростью штормового ветра — инстинктивно бросаю тело в крученый прыжок, уходя от смертоносного лезвия. Промедли я хотя бы долю мгновения, и лишился бы обеих ног. Но не успеваю почувствовать опору под ступнями и инстинктивно отдернуть голову, как вражеский меч взвизгивает у виска и обжигает мне кончик уха.
Я реву, как раненый зверь, во всю мощь своих легких, и ныряю под меч — боги, он снова в атаке, и когда только успевает?! Сшибаю свой щит с его лезвием — и, о чудо! — Смерч открывает бок. Всего один удар — и победа за мной… вот только мне не нужна смерть этого бойца. От досады скрипнув зубами, увожу острие в сторону и оставляю между ребер противника скользящий порез. Так не пойдет, мне надо выбить меч из его руки — да так, чтобы лишить его возможности атаковать…
Смерч издает короткий вопль, но, словно не замечая боли, разъяренной коброй бросается на меня. Еще миг — и наши клинки скребут друг о друга, сомкнутые у гард. Враг скалит зубы, рычит как пес, тужится изо всех сил, чтобы достать мое лицо кончиком меча, а у меня в нечеловеческом усилии стонут все мускулы в теле. Живот превращается в камень, помогая ногам держать упор, жилы на руках готовы взорваться от напряжения; едва заметный рывок — и Смерч отступает, мечи расцепляются, мы вновь кружим вокруг невидимой оси, готовые немедленно схлестнуться вновь.
Не давая опомниться, Смерч повторяет атаку, обрушивая на меня серию сокрушительных ударов. Мне удается отразить их все, но правая рука превращается в сгусток пульсирующей боли. Чувствую, как предплечье деревенеет, движется тяжелее и медленнее. Выбрав момент, отвлекаю внимание противника обманным маневром, бросаю щит на песок и перекидываю клинок в левую руку. Губы Смерча кривит легкая ухмылка, он пытается отпихнуть щит ногой, одновременно направляя клинок мне в живот, но я ухожу от удара, перекатываюсь на песке и подхватываю щит правой.
Рев толпы врывается в уши, а в темных глазах песчаного дьяволенка мелькает растерянность. Следующий удар проходит мимо цели. Еще выпад: я резко меняю наклон туловища, и Смерч, ожидавший блока мечом, с ужасом на лице теряет равновесие. Массивное тело подается вперед, и тяжелый меч почти по самую гарду зарывается в песок. Эта ошибка могла стать моим триумфом: мне достаточно вонзить лезвие в незащищенную спину противника, и бой окончен. Но я ограничиваюсь невинной хулиганской выходкой: пинаю крепкий поджарый зад так, что Смерч валится в песок.
В воплях зрителей отчетливо звучит недовольство, и это плохой знак. Толпа требует зрелища и крови, а не скоморошьих кривляний. Даю Смерчу возможность подняться и атаковать.
Выпад за выпадом: он напирает, а я отступаю, уводя его по кугу вдоль бортика арены. Его рука тоже не высечена из камня и заметно слабеет. Я то и дело замечаю, как кончик вражеского меча начинает мелко дрожать. А вот это хороший знак. Надо дожимать.
Меняю тактику и вновь атакую Смерча со всей яростью, на которую способен. Он теряется, хотя и пытается этого не показать. Мой меч уже оставил несколько неглубоких порезов на его плечах, боках, бедрах. И все же парень не сдается, обнажает зубы в хищном оскале и рычит во всю мощь свой глотки, умело отводя от себя смертельные удары.
Мне удается основательно его вымотать к моменту финального маневра. Сделав обманный выпад, подныриваю под щит Смерча, полосую лезвием внутреннюю часть бедра, падаю на песок, уходя от контрудара, зажимаю между голеней вторую его ногу и валю противника на спину. Быстро вскакиваю, одним коленом давя ему на грудь, а другим прижимая руку над локтем, направляю острие меча в углубление над ключицей…
...и теряю дыхание от острой боли.
Некоторое время мы оба в изумлении смотрим друг на друга. Мышцы между ребер судорожно сжимаются, обхватывая холодное лезвие клинка, пронзившего мой левый бок. В глазах темнеет от боли. Пытаюсь сделать вдох — получается лишь отчасти, воздух входит в легкие со свистом, напоминающим стон.
— Сдавайся, — с натугой шепчу на выдохе, стараясь совладать со спазмом, сдавившим ребра.
Пустынный Смерч разрывает зрительную связь и неуверенно косит глазами в сторону своего плеча. Острие меча погружено в его плоть над ключицей почти на два пальца. Стоит мне лишь слегка надавить на меч или просто навалиться сверху, лишившись сознания, — и лезвие перерубит кровеносную жилу. Кровь толчками хлынет наружу, и никакая перевязка в этом месте не сдавит жилу так, чтобы спасти храбреца от неизбежной смерти.
Подобно противнику, я решаюсь взглянуть вниз, на свой бок. Вражеский меч вошел в меня до самой гарды и вышел наружу сзади. Чудо, что я до сих пор еще жив и способен мыслить. Рука Смерча все еще крепко держит рукоять, но вытащить клинок он не сможет, пока я крепко прижимаю его локоть коленом к песку. Рвануть клинок левее, добивая меня, у него не получится: не хватит усилия в пережатой руке, а я в это время успею вонзить свой меч глубже и утащить парня за собой прямо в пекло.
Боль наплывает волнами, но разум на удивление проясняется. Досада жжет похлеще боли. Вот недоумок! Так глупо напороться на меч в одном шаге от победы…
— Сдавайся, — повторяю я, с усилием разжимая зубы. — Ты же видишь, тебе не выжить.
Уголки черного рта вздрагивают, когда Пустынный Смерч вновь встречается со мной взглядом. В его глазах я читаю недоверие. Он уверен: стоит сдаться, и я зарежу его, будто молочного поросенка.
— Сдавайся, и будешь жить, — теряя терпение и жизненные силы, твержу я.
Как долго я смогу протянуть в сознании? Кровь из раны льется не так уж обильно: лезвие запирает сосуды внутри и спасает меня от кровопотери. Но если клинок извлечь…
— Разожми пальцы, — шепчу я сдавленно, стараясь не стонать. — И подними руку вверх. Клянусь, я не убью тебя. Ты мне нужен.
Пустынный Смерч колеблется еще пару мгновений и наконец отпускает рукоять. Не сводя с меня глаз, медленно поднимает руку, признавая поражение. Досадливое жужжание пронзает уши: толпа гудит, словно рой потревоженных пчел. Кажется, в этом гуле не слышно восторгов. Оно и понятно: благородные господа ожидали, что один из нас в муках умрет, роняя кишки на песок… Но мне все равно. Терпеливо дожидаюсь окрика распорядителя и осторожно вынимаю лезвие из ключицы Смерча.
Подбегают рабы, помогают ему встать на ноги. Я жестом отклоняю помощь и поднимаюсь сам. Застрявший во мне меч неприятно отягощает бок, и я стараюсь защитить левую сторону от случайных касаний. Распорядитель смотрит на меня и застрявший во мне меч с подозрением, будто ожидая, что я вот-вот испущу дух, однако все-таки поднимает мою правую руку, дергая так резко, что у меня вновь темнеет в глазах.
Из круга я ухожу сам, слабея с каждым шагом. А за решеткой меня подхватывают чьи-то крепкие руки. Последнее, что я вижу, перед тем как провалиться в кромешную темноту, это озабоченное лицо старика Гидо.
— Вельдана!
