Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Мама, не ожидал увидеть вас здесь. Что-то случилось?
— Я тоже не ожидала увидеть тебя, — отмерла повелительница.
— Отчего же? — равнодушно отозвалась тень. — Я решил удостовериться, достаточно ли комфортно устроили подругу моей сестры. Тея очень волнуется за нее.
— Да, но почему здесь тень?
— Не хотел привлекать внимания. Едва ли эрисе Парс полезно слишком явное участие нашего семейства в ее судьбе.
— Ты прав, но… зачем? Эта девочка…
— Мне бы не хотелось, чтобы Тея в будущем осталась без поддержки. Тем более что эриса Парс может стать прекрасной кандидатурой на должность Тени принцессы Илларии. И прислав сюда тень, я хотел убедиться в верности своих ожиданий.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны и дальновидно. Да, ты прав, манеры оставляют желать лучшего, но она не испугалась, не упала в обморок, не забилась в истерике и спокойно выдерживает твой взгляд.
— Агеэра хорошо над ней поработал.
— Тогда, быть может, стоило бы оставить девочку ему?
— И потерять контроль? Не думаю, что это благоразумно. Впрочем, я поразмыслю над вашими словами.
Да, Инар в тот момент безбожно лгал. А я сидела на кровати, закутанная в пуховое одеяло до подбородка и переводила ошеломленный взгляд с одного представителя венценосного семейства на другого. Не знаю, что поразило меня больше — присутствие в выделенной мне комнате Паэль, или то, что тень, приходящая ко мне каждую ночь, принадлежала брату моей подруги, о котором я так много всего слышала, но никогда не видела. И уж точно образ повелителя никак не вязался у меня с тем чудовищем, которого я встретила на горящем поле, полном мертвецов.
Позже пришло и осознание, что Инар обманул мать. Он убедил ее, что появился буквально за какие-то минуты до нее, а не провел со мной половину вечера, изображая невидимку.
Когда же блистательная повелительница соизволила нас покинуть, и тень тоже собралась уходить, я наконец перестала изображать памятник самой себе и задала не тот вопрос, который должна была задать. Я спросила:
— Вы еще придете?
Думаю, именно эта сказанная с нотками отчаяния фраза и стала ключевым поворотом в моей судьбе, одним из тех, которые предопределяют всю дальнейшую жизнь. Не знаю, верно ли это, но мне кажется, что если бы я тогда промолчала, то тень бы ушла и больше никогда не вернулась. И Инар бы так и остался для меня суровым, недосягаемым и страшным повелителем, чудовищем из моих оживших кошмаров. Я бы не узнала его как любящего старшего брата, как друга, который прикрывал перед повелительницей все наши детские и подростковые игры, который поощрял нас на независимость, на решительность, на отстаивание своего мнения. Я бы видела в нем только вежливого незнакомца и никогда не догадалась о чувствах, которые он так тщательно скрывал. А скрывал он их, в самом деле, очень хорошо, настолько хорошо, что не знай я его обычным и домашним, не объединяй нас так много, я приняла бы то мерцание в его глазах за обыкновенную игру света, за глупое недоразумение, за невозможное безумие моего собственного воображения.
Но я знала его. И полюбила задолго до того, как поняла, кто он для меня, а я для него. Его нельзя было не полюбить. Ведь он был рядом всегда, его тень оберегала мой сон, пока я окончательно не поправилась, он прятал нас с Теей от гнева повелительницы, вызывая огонь на себя. Сердился, конечно, ругал за рискованные шалости и неизменно прощал, даже когда мы устраивали что-нибудь эдакое, протестуя против всех и вся, на официальных приемах.
Вот и теперь, когда повелительница просила меня оставить его, согласиться с ней, я чувствовала нечто похожее с тем же моим детским вопросом почти десять лет назад. И я знала, что если бы сломалась под ее натиском, а ее слова очень сильно задевали, если бы я сказала «да» — это стало бы новым поворотным моментом, предопределившим бы все, только не в лучшую сторону.
Я знала, ощущала сердцем, душой, всем своим существом, что если сделаю это, если поддамся, то безвозвратно потеряю его. И дело даже будет не в прощении, думаю, он даже эту слабость мне простил бы, нет — здесь другое. Просто иногда нужно сказать твердое «нет», невзирая на последствия. И не все же ему одному за нас двоих бороться.
Да, я злилась на него за ложь, за то, что сказал матери о нас, что поставил меня в столь незавидное положение, что снова манипулировал и ею и мной, я почти ненавидела его за непробиваемое упрямство, но ничто, никакой его ужасный поступок не смог бы в тот момент заставить меня сказать ей «да», как ничто не могло вытравить из меня любовь к этому невозможному мужчине. Я ведь обещала ему, что буду взрослой, только не ожидала, что мой первый за последнее время взрослый поступок приведет к таким диким последствиям.
Признаю, я сглупила. Не сдержалась, наговорила всякого, но ведь я была искренна, не юлила, не петляла, не заверяла ее ни в чем. Я просто сказала, что люблю Инара и никогда не откажусь от него, даже если весь мир на нас обрушится после этого, а она… она выпустила тень, впервые заставив меня осознать со всей отчетливостью, насколько могут быть опасны представители Теневого Дома.
В своей жизни мне довелось увидеть только одну тень — тень Инара, молчаливую, безопасную и почти всегда желанную, но тень зверь-повелительницы вызывала настоящий ужас. Не такая большая, как у Инара, она источала ярость, гнев и смертельную угрозу. От нее ведь не отмахнешься, не спрячешься, не ударишь, не нападешь. Она просто дым, ничто, если только хозяин не даст приказ на уничтожение. Паэль отдала. Я даже пикнуть не успела, как меня отшвырнуло к стене, а затем через стол, но этим дело не закончилось, жуткая черная рука с огромными когтями схватила меня за горло и подняла на полметра над полом, явно с недобрыми намерениями.
Я пыталась что-то сделать, оттолкнуть, отодрать ее от себя, но все было тщетно. Пальцы проходили сквозь черный дым, а рука все сильнее сжимала горло, не давая дышать. В какую-то секунду я перестала молотить ногами по воздуху и вырываться. Я просто со всей отчетливостью осознала, что тени повелительницы вполне под силу меня убить. И никаких психованных фанатиков не надо. Достаточно просто привести в ярость будущую свекровь до такой степени, что ее разум забудет о том, что вместе с «ненавистной полукровкой» она убивает и собственного сына. Едва ли она в тот момент могла об этом вспомнить. Ведь в ее глазах плясал такой же черный туман, как и в глазах ее тени, и я ничего, ничего не могла сделать, даже крикнуть или вздохнуть. Я могла только смотреть, и я смотрела в глаза этой твари, пока она неожиданно не вздрогнула и не разжала пальцы.
И в тот момент, когда я упала на колени, пытаясь сделать хоть один вздох воспаленным горлом, дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и внутрь стремительно вошел взволнованный и какой-то весь растрепанный ректор, словно он несся сломя голову или летел на драконе без защиты.
— Детка, ты жива? — кинулся он в первую очередь ко мне, поднял, внимательно осмотрел горло, заглянул в сухие и решительные глаза, и почему-то тоже вздрогнул. Прямо как тень недавно. Кстати, она пропала с появлением Лазариэля.
— Жива, — попыталась прохрипеть я. Вышло плохо и неубедительно. Ректор даже губы поджал, и черные глаза его опасно замерцали. А затем он повернулся к тоже почему-то сидящей на полу Паэль, и в комнате заметно похолодело.
— Сегодня ты перешла границу. Инар узнает об этом.
— Я знаю, — убито прошептала Паэль.
— Нет, не знаешь. Ты применила тьму против этой девочки, ты едва не убила истинную своего сына. Ты настолько забылась? Настолько ее ненавидишь?
— Хватит, — резко ответила Паэль, вернув себе прежнюю маску уверенной в себе женщины, но руки ее дрожали, а значит, не так уж она была уверена, как хотела казаться. — Я не позволю так с собой разговаривать ни тебе, ни кому бы то ни было еще. И тем более не позволю отчитывать себя в присутствии… тех, кого это не касается. Но ты прав, я забылась. Прошу прощения. И я сама сообщу Инару о своей ошибке. А теперь, полагаю, наш разговор окончен. Лазариэль, проводи девушку к лекарям. Пусть посмотрят ее горло. И не цепляйся ты так за нее. Вряд ли даже моя сила способна ранить эту особу. Инар хорошо ее защитил.
