Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
— Винсент, друг мой, не надо об этой бюрократии. — Альгмара лениво махнула изящной рукой, блеснув в свете свечей черными ногтями, — Все эти бумаги, отчеты, которые потом пылятся в столе у Слушателя... Хотя, подозреваю, он топит ими камин, если тоже блюдет Зеленый пакт и не может позволить себе дрова.
— Альга... — с напускной укоризной произнес Винсент, весело блеснув глазами, — Уважение к Слушателю, как ты могла забыть, чему ты учишь молодежь.
— Здравому смыслу, мой дорогой. — данмерка положила неожиданно тяжелую и цепкую руку на плечо Терис, — И заботе о более близком к нам начальстве. Если ты думаешь, что Люсьену очень нравится проверять и сортировать эти отчеты, ты ошибаешься. Так что напиши пару слов, он будет только рад.
— Конечно. — согласно кивнула Терис, промолчав о том, что в последний раз брала перо в руки около полугода назад, когда подписывала какие-то бумаги, подсунутые ей в тюрьме.
— Вот и умница. Не бери пример с Корнелия, не пиши рыцарские романы. Они, конечно же, весьма увлекательны, но не когда их приходится читать только ради того, чтобы узнать, выполнил он задание или нет. Кстати, где он?
— Убивает ростовщика в Королле. — Винсент глотнул из своего бокала вина, довольно сощурив глаза.
— Королл? — тонкие росчерки бровей Альгмары поползли вверх, — Это разве не территория Аркуэн?
— Жертва — альтмер.
— Ах, ну это все объясняет. — данмерка улыбнулась шире и взяла из вазочки печенье, — Для нее это правило равносильно Догматам...
— Можно вопрос? — Терис дождалась, когда Альгмара доест, в это время вновь прокручивая в памяти слишком краткое толкование первого догмата, — «Не опозорь Мать Ночи», что это значит? В книге написано мало, ни одного примера.
— Что значит? — данмерка усмехнулась, откинувшись на спинку стула, — Да что угодно.
— Альга... — порция укоризны в голосе Винсента превысила прежнюю, вампир предостерегающе накрыл ее серо-голубую руку своей, — Это бесчестье...
— Винс, хватит! — эльфийка коротко рассмеялась, тряхнув черными волосами, блеснувшими серебром первой седины, — Она имеет право знать правду, будет осторожнее. Ты ведь не веришь во все это, девочка?
— Мать Ночи и Ситис? — Терис пристально глянула на данмерку; сомнений в том, что она не фанатик, не возникало ни на миг, и дело было даже не в словах, а во взгляде — слишком прямом, источающем жаркий, живой и не терпящий рамок огонь. Такой огонь нельзя было подчинить богам, даэдра или тому, чем были Ситис и Мать Ночи...
— Они самые. Можешь не отвечать, по тебе видно. Ты никогда не будешь молиться им, как молится та же Антуанетта Мари или Очива с Тейнавой. Для тебя Братство — это дом и работа. Потом, возможно, будут особенно дорогие и близкие тебе люди, не суть. И Догматы ты не нарушишь... Все, кроме первого. А его ты можешь нарушить, сама того не зная. Просто потому, что в тебе намешана кровь не одной расы. Или потому, что кому-то наверху не понравится какой-то твой поступок. Или отношения с кем-то. Или твои религиозные взгляды. Или просто ты сама. Поверь, повод найдется всегда, была бы причина.
— А как же...
— Да-да, все мы здесь разные. Мари слышит голос Ситиса, Корнелий режет горло жертв, прося прощения у Девяти, Гогрон разносит им головы в том же безудержном буйстве, в котором сражается весь его народ. Но это только потому, что Люсьен не хочет к этому придираться. А вот та же Аркуэн давно бы применила первый догмат к большей части из нас. И Черная Рука применит, если дойдет до этого дело.
Альгмара замолкла и залпом осушила свой бокал; промолчал и Винсент, помрачневшим взглядом прилипнув к дрожащему огоньку свечи, капавшей воском на витую ножку подсвечника. Терис стало не по себе; ей не следовало этого знать, не следовало спрашивать, но она не могла этого не спросить, и теперь в душе густым черным пятном, как пролитый в воду деготь, растекалось отравляющее ощущение обмана. Семья, братья и сестры, Спикеры и Слушатель, которых надо уважать... и которые могут убить, прикрыв догматом все причины. С другой стороны, ждать большего не стоило с самого начала: она шла к убийцам, а не к святым, и надежды на чью-то честность нужно было оставить в руинах вместе с телом Ушижи.
— Вижу, ты расстроена. — Альгмара подлила ей вина и оперлась подбородком о руку, слегка наклонив голову к Терис, — Не принимай все так близко к сердцу. Тебе повезло попасть именно сюда, а не в Королл или Лейавин, там гораздо строже. И, даже если ты что-то натворишь, я имею в виду нечто по-настоящему серьезное, а не мелочь вроде неверия в Ситиса, Люсьен скорее убьет тебя лично, чем отдаст под суд Черной Руки. Это намного милосерднее, поверь мне. Мне доводилось видеть, как убивают они.
Терис сдавленно кивнула, хотя последние слова данмерки нисколько ее не успокоили; перспектива быть убитой Спикером почему-то не радовала еще больше, чем смерть от Черной Руки; те, другие, были безликими тенями в черном, а Лашанс был человеком, почти незнакомым, но все же человеком, который вытащил ее из тех руин, от ее прошлой жизни, не приведшей бы ни к чему хорошему, был первым, кому она поверила за долгое время.
— Альга, я тебе больше не наливаю, что-то ты разошлась сегодня. — мягкий голос Винсента вывел из оцепенения, заставил вспомнить о судорожно сжатом и раскрошенном в пальцах печенье и торопливо собрать со стола крошки.
— Я просто сказала правду, которую ей нужно знать. С правдой жить проще, знаешь, чего бояться. И, друг мой, можешь оставить эти жалкие остатки себе. — Альгмара небрежно махнула рукой на почти пустую бутылку, отблескивающую густой зеленью толстого стекла, — У меня припасена еще одна бутылка дивного нектара четыреста тридцать третьего, которой я вполне могу не поделиться, если ты не прекратишь меня затыкать.
Винсент бросил на эльфийку мягкий укоризненный взгляд, но смолчал, обратившись к Терис.
— Ты сейчас много услышала, много неприятного о нашей семье. Но не думай, что все так плохо, просто соблюдай Догматы, работай и будь осторожна на заданиях. Все остальное тебя не коснется.
— Если тебе посчастливится избежать должности в Черной Руке. Но все места заняты, так что все мы можем быть спокойны и помолиться о здравии Спикеров и душителей.
— Там настолько плохо?
— Ну как тебе сказать... Там работают весьма...выдающиеся личности. Уважение к Слушателю сдерживает меня от более резких выражений.
Винсент, глотнув вина, сокрушенно покачал головой и прикрыл лицо узкой бледной ладонью; понимая, что вампира несколько нервируют подобные разговоры, Терис тихонько встала и, поблагодарив его и данмерку за гостеприимство и аккуратно убрав кошелек в сумку, заторопилась уходить. Разговоры, до которых могла дойти Альгмара, явно были нежелательны в стенах убежища, хотя и пустого, но слышащего все ушами вездесущей темноты, которая, возможно, была глазами и ушами самого Ситиса, если он, конечно, существовал.
Глава 7
Стрела тихо просвистела и вонзилась в центр растерзанной мишени, упруго дрогнув и замерев. Терис опустила лук, не испытывая особой радости от удачного выстрела; до яркого круга мишени — от силы тридцать шагов, а в лесу она привыкла попадать в глаз гоблину, ориентируясь на отблеск в темноте беззвездной ночи. Здесь же все было непривычно просто и...скучно. До обещанных Винсентом контрактов оставалось целых пять дней, и коротать их, тыкая кинжалом в многострадальный израненный манекен или стреляя по бессмысленно близкой мишени ей не хотелось; порой накатывало желание уйти отсюда на пару дней куда-то в лес, найти заброшенные руины и пройтись по ним, выслеживая в темноте зыбкие тени нежити, гоблинов и других тварей, любящих сумрак подземелий...
Терис бросила взгляд на тяжелую дверь, за которой висела звенящая тишина залов и коридоров, все еще почти пустых и от этого казавшихся какими-то заброшенными. Убежище пустовало уже два дня. Альгмара заперлась где-то на самых нижних уровнях в лаборатории, Винсент загадочно пропал ночью, намекнув, что проголодался, остальные еще не вернулись, только изредка спускалась покормить Шеммера Телендрил, видимо, ощущавшая одиночество в своем идеально чистом, но пустом доме. С Терис, засевшей в тренировочном зале, она держалась так же приветливо и доброжелательно, как и прежде, но свои попытки зазвать ее за стол оставила, чем значительно облегчила жизнь полукровки: той было несколько неудобно огорчать босмерку отказом, но и притронуться к ее еде она решилась бы разве что под страхом смерти.
