Иди ты к лешему! (СИ) - Шатохина Тамара (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗

Глава 10

Святослав остался еще на один день. Его территория находилась в пятистах километрах от владений Ярослава. Ехать было далеко и даже опасно, на мой взгляд. Он всю дорогу сам был за механика-водителя, поэтому очень устал и ему требовался полноценный отдых и разминка.

Мы все, кроме Мышки, поздно проснулись на следующий день. Она вставала раньше всех. Протапливала печь дровами, которые с вечера внес Ярослав. Потом шла обихаживать Коровку, доила ее. Когда выползала в горницу я, она уже готовила завтрак и тогда я помогала, чем могла. Зато вечером уже я занималась Коровкой, немного снимая с Мышки нагрузку.

Позавтракав, мы со Святославом стали на лыжи. Снега не было несколько дней и заново прокладывать лыжню не пришлось. Мы успели не спеша нарезать уже два круга, особо не удаляясь от дома, разогрелись и остановились отдохнуть. И место было удачное — возле удобного бревна. Святослав смахнул для меня снежную шапку с поваленного дерева. Я села, сняв лыжи и воткнув их вместе с палками в сугроб. Он тоже готовил свои, чистил от снега, чтобы дальше нести их к дому, который был рядом.

— А ты знаешь, Настасья, какой у меня дом? Огромный, с печью и камином, застекленной верандой. Летом я затягиваю пару рам москитной сеткой и даже сплю там. А еще ко мне как-то прибился больной лосенок. Я вылечил его и сейчас у меня есть ездовой лось — так, для интереса. А на елке у дома живет целая семья белок. Здесь у вас тоже жили, но удрали, испугавшись пожара. В километре от моего дома большая поляна. Там я заготавливаю сено для лося и лосихи — он привел подружку. И я думаю, что лосенок появится в этом году, а лосиное молоко очень вкусное.

Ты видела фильм о ездовых лайках на Аляске? Там был один пес — Дьявол. У меня таких целый выводок. Семерых бестолковая сука принесла в зиму. Пришлось пустить в дом. Они уже открыли глаза — голубые, а вокруг глаз эти маски — не понятно, кто из них страшнее. Забавные… Ваших собак постреляли тогда. Тоже были хорошие, рабочие лаечки.

Зимой мало работы. Чаровать нельзя — разбудишь лес. Когда все спит, нужно и нам сидеть тихо. В это время можно выехать куда хочешь, хоть в Африку к пирамидам, хоть на южные острова. У лесовиков нет проблем с деньгами, хватит на все, что душа пожелает — платья, хорошие машины, у кого-то даже вертолет есть, я слышал.

— Это что сейчас было? Ты включил рекламу?

— В рекламе врут, а я говорю чистую правду.

— Святослав, у тебя куча денег и поэтому ты ездишь на ГТС с самодельным фанерным кунгом? Хорош фантазировать. И при чем здесь вообще деньги? Ты меня покупаешь?

— Во-первых, ни один завод не выпускает такие утепленные кунги, как у меня. Я делал под себя. Если мотор заглохнет, то я, вызвав помощь по радиотелефону, продержусь в нем хоть и несколько дней. Там печка-крошка, кровать, столик, запас продуктов. Да у меня там простыни белые! И почему ты не веришь… ты не знаешь, откуда деньги, тебе не рассказали? Ты же одна из нас. Золото, Настя, мы знаем, где мыть золото. Я просто иду и беру. В разумных пределах, конечно. Все мои братья записаны в бригаду, артель по-старому, мы заключаем договор с государством на добычу и разведку, сдаем. Умно сдаем, и место показываем умно — бедненькое, но с тем же составом. Никто не знает, что я всего пару раз хожу совсем не туда, а братья вообще не участвуют, если не хотят. И вся семья обеспечена. У Ярослава тоже свой прииск. Ты должна знать это.

— Мне не рассказали, — пожала я плечами.

— Не успели, наверное. Это все наши знают. Ты еще и не такое услышишь.

— Например?

— Я не красивый, Настя. У меня веснушки появляются весной и лопоухие уши. Могу вообще побриться налысо, тогда будет совсем уж страх Божий.

Я улыбнулась, представив это. У него были красивые волосы, сейчас спутавшиеся в беспорядке.

— Святослав, ты это к чему начал?

— Я не собираюсь скрывать от тебя никакую информацию — ни рекламирующую меня, ни компрометирующую.

Я встала, отряхнулась от снега. Мне уже не было смешно. Мужчина подошел взять у меня лыжи. Отряхнул нападавший с веток снег с моих плеч, с шапочки. Снял перчатку, и его теплая рука скользнула по моей щеке, большой палец задержался у губ. Почему-то не хотелось его отталкивать, ругаться. Я молча смотрела. Он наклонился и тихонько прислонил меня к себе. Губы коснулись моего виска. Он шепнул:

— Ты не застыла, сидя? Не холодно?

— Да нет, даже жарко. Еще не отошла от пробежки.

— Мне тоже. Это не пробежка — мы греем друг друга на расстоянии, — заметил лукаво.

— Держи это расстояние.

— Зачем, Настенька? Если так — лучше. Так — теплее. Ты думаешь, что нужна будешь только для того, чтобы рожать детей?

— А что — уже не нужно?

— Настя, своя женщина, которая всегда рядом — любимая, желанная, доступная в любой момент… Это мечта любого мужчины. Для чего мы женимся вообще? Мечтая о пеленках? Я не дал бы тебе заскучать, милая. Тебя легко можно полюбить, и трудно будет забыть, очень трудно. Но я смогу, Настенька, я очень постараюсь, если ты не захочешь меня. Попробуй прислушаться сердцем — сможешь ли когда-нибудь посмотреть на меня, как на мужчину? Я не буду говорить, что уже люблю тебя. Просто мне очень хорошо, тепло рядом с тобой — легенды не врут. А еще отпускать не хочется из рук и хочется целовать. Лоб… висок… волосы… нос…щеку… Легкие, едва слышные касания, как ветерок, прошли по лицу.

— Эй! Прекрати приставать! Маманя ждет их… — раздалось сердито со стороны дома. Я дернулась в руках Святослава. Он крепче обхватил меня двумя руками и запричитал:

— Ой, пристает, спасу нет от нее, приставучей. Ты чего хотел, Яро… на землю!!!

Толчок, и дальше время течет иначе: я падаю в снег, одновременно наблюдая, как валится на снег брат, в падении поворачиваясь на спину. Святослав неловко падает поперек меня и тянется рукой куда-то к своей обуви. Потом рывок, выстрел. За братом, метрах в двадцати, стоя у поворота к дому, незнакомый человек пытается достать что-то из-за спины и падает, так и не достав. Лук, большой, спортивный, как по телевизору, валится из его рук в снег. Ярослав за это время успевает только приподняться и достать нож из ножен. Я просто смотрю, замерев от неожиданности и чувствуя сейчас только неудобство от того, что мне на живот давит грудь Святослава. Он открывает рот, чтобы сказать что-то брату, но его слова заглушает рев. Тот самый страшный рев, что и тогда.

Я крепко зажмуриваю глаза, и откидываюсь головой на снег, больше не двигаясь. Все равно это не имеет смысла — я буду только мешать. И мне страшно. И лучше не видеть кто там, я же понимаю, что будет только страшнее. Груз на моем животе не исчезает — он просто не успевает встать, и опять звучат выстрелы — один, другой, третий, отдаваясь больными толчками в тело. Рев переходит в визг и быстро нарастает — ближе, ближе. Я цепенею. От дома тоже раздается выстрел, только гораздо громче, чем из пистолета. Рев смолкаем разом. Я открываю глаза, и Святослав поднимается с моего живота, встает. Смотрим все туда, где на крыльце стоит Мышка с ружьем в руках, и лежат на снегу два тела. Оба мужчины, один в одежде, а другой — совсем голый. Ярослав так и не успел встать. Прошла минута, а то и меньше.

— Настенька, я тебя не раздавил, милая? — как-то вкрадчиво говорит мой спаситель и подает мне руку. Поднимает и, рывком привлекая к себе, крепко целует в губы. Отрывается резко, прижимает к себе, гладит по голове. Рука дрожит, он весь напряжен, как струна.

— Слав, спокойно, все уже, все, — обнимаю я его в ответ, подняв руки на его спину. От нее волной идет тепло. Ярослав бежит к Мышке. Забирает у нее оружие, оглядывается вокруг. Она опускает руки и просто стоит молча.

— Где стрела? — спрашивает Ярослав от дома.

— Проведи прямую, — отвечает Святослав.

— На кого?

— На то место, где стоял ты. Целились в тебя. Пошли в дом, Настя. Что-то тут стало неуютно.

Все, как кадры из какого-то фильма, как не со мной, словно со стороны смотрю.