Усадьба леди Анны (СИ) - Ром Полина (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗

-- Я не буду стоять здесь до утра, маркиза! Поторопитесь!

-- Маркиза дель Боргетто – с ласковой улыбкой поправила ее Анна. – Комне следует обращаться именно так. Я не монахиня вашего монастыря, сестра Аресина… -- и вновь замолчала.

Сестра постояла еще минуту, как бы ожидая возмущения, ругани или просьб, потом резко развернулась, хлопнула дверью, снаружи брякнула щеколда. Ощущение Анны сложно было передать.

Это и тоска от бессмысленного противостояния, и раздражение от чужой и нелепой озлобленности, и страх замкнутого пространства, который раньше никогда не проявлялся. Ждать пришлось долго, но всему бывает конец и маркиза уловила торопливые шаги нескольких человек.

Дверь распахнулась и на клочок свободного пола шагнула аббатиса. За ее плечом высилась сопровождающая, высоко держа трехрогий подсвечник. Анна прищурилась – после кромешной тьмы глаза заслезились от ярких огоньков:

-- Не плачь, дитя моё! Я понимаю, что наш монастырский устав может показаться тебе излишне строгим, но ведь ты даже не послушница. – Мать Аннабель была серьезна и почти ласкова. – Я думаю, некоторые послабления для нашей гостьи вполне допустимы…

Анна, страшась промокнуть глаза, чувствовала, как по меловой маске сбегают слезы. Слушала внимательно и покорно, стараясь не смотреть на огонь свечи. Аббатиса сочла это добрым знаком:

-- Сейчас приведут твою горничную, нет греха в том, чтобы первое время она помогала тебе. И завтра можешь не вставать на утреннюю молитву – отдохни с дороги, дитя. А днем я приглашу тебя к себе и мы спокойно поговорим.

Аббатиса со свитой ушла, дверь больше не запирали, и через некоторое время в клетушку с трудом протиснулась Бертина с толстой свечой в руках. Пристроив глиняный стаканчик на стол, принялась помогать и болтать. Настроение у служанки было гораздо радужнее, чем у госпожи:

-- .. кашу на ужин дали. Не очень вкусную, но досыта, так что жить тута можно. Спросили, кто шить умеет – я отозвалась, направили в мастерскую. Сказали, завтра с утра и приступлю – простыни подрубать и белье разное чинить. Ну, зато не на огороде пластаться! – Бертина, уже переодетая в серую хламиду, ловко раздевала маркизу и торопливо рассказывала все, что успела узнать: -- Еще, сказывают, скотный двор тут у них знатный, а в воскресный день – торги во дворе производят. Сюда крестьяне как на ярмарку съезжаются. Ежли договориться с сестрами – разрешат за денежку и своим добром поторговать…

Она ненадолго удалилась, унося одежду, вернулась с коробкой, куда бережно упаковала парик и снова убежала. Анна вздохнула с облегчением – пусть хламида из полотна и была грубовата, зато без корсета и многослойных юбок она чувствовала себя заново рожденной. Смущал только странный кусок редкой и очень жесткой ткани, оставшийся на подушке.

Бертина принесла большой кувшин теплой воды и мастерски помогла смыть макияж. Стало совсем легко. Да и уединение кельи вовсе не казалось Анне наказанием. Напротив, это было то, чего ей сильно не хватало во дворце дяди.

-- Бертина, а вот это – что такое? – Анна указала на грубую странную ткань.

Служанка покрутила ее в руках и со вздохом ответила:

-- Ой-ой… Это, госпожа, вуаль из конского волоса. Лицо прикрывать. От такой, сказывают, болячки на коже бывают – больно она грубая, кожу натирает. Это ее днем под плат нужно пристроить и так ходить. Ну, вместо краски, чтобы никто лицо обнаженным неувидел. Я этакую и видела только два раза в жизни, еще когда с мужем жила. Район то не из богатых у нас был – пояснила служанка. – Высокородные-то не часто там появлялись. Приезжая какая-то дама в нашем храме молилась вот в этакой вот штуке. Три дня, сказывают, появлялась. Я на второй и третий день бегала посмотреть, а потом она больше не приходила. Тетки наши долго шушукались и обсуждали – видать, нагрешила сильно, что ей такая ептимья вышла. Раз запретил ей священник ейный лицо красить – значится, сильно нагрешила. – уверенно закончила горничная.

Воды ей Бертина раздобыла и даже принесла кусок мягкого серого хлеба, довольно пояснив:

-- У сестры в трапезной выпросила. Вы кушайте, кушайте, госпожа. Силы-то понадобятся обязательно. Странно только, что и не покормили вас. Фрейлинам-то вон даже мясо сделали на ужин.

-- Откуда ты знаешь?

-- Так я Талине помогала одежду убирать. И вашу туда снесла, припрятала. Комната ихняя очень большая, светлая. Там в половине – ваши вещи сложены и ихнее добро всякое, и сундуки с приданым. Там и стол для еды стоит. На кухне сказывали, что им велено как матери аббатисе готовить. С её стола и будут кормить.

Укладываясь на жесткий тюфяк Анна думала о том, как же ей повезло с Бертиной.

__________________ В Италии, в конце 13 века, были изобретены первые очки. Солнцезащитные, разумеется, гораздо древнее, да и очки с различными кристаллами вместо стекол хоть и крайне редко, но встречались раньше. Однако, из архивов доминиканского ордена известно, что первые очки со стеклом, для дальнозорких, в Европе были изготовлены примерно в 1286—1287 годах неизвестным мастером в г. Пизе. Первые пару веков их использовали, в основном, для чтения и письма. Потом стали изготовлять и очки для близоруких.

Глава 14

Утром, проснувшись довольно рано, Анна размышляла обо всем, что произошло вчера. Разумеется, что такое «злой и добрый полицейский» она прекрасно знала. Более того, понимала, что без разрешения матери аббатисы сестра Аресина не посмела бы вести себя с маркизой столь непочтительно.

Аресина показала, что жизнь в монастыре вполне возможно превратить в ад. Значит, сегодня настоятельница в красках распишет ей местный рай. И обозначит цену. Судя по всему, цена будет велика, иначе аббатиса не устроила бы это показательное выступление. Анна была уверена, что без разрешения этой старухи в монастыре даже муха не пролетит. Оставалось только ждать приглашения.

Прибежала запыхавшаяся Бертина, принесла теплую воду, проводила до туалета, отвела в трапезную. Там, чуть помявшись, спросила:

-- Госпожа маркиза, а дозвольте, пойду я уже работать?

-- Тебя же отпустили помочь мне?

-- Да вроде бы как и отпустили. Только работы на день выложили гору целую. А сестра старшая сказала, что кто до вечернего звона не поспеет, тот без ужина останется.

-- Понятно. Ступай, Бертина.

-- Ой, дай вам бог здоровья и счастья, госпожа!

Горничная торопливо ушла, а Анна осталась лениво ковырять вязкую холодную кашу в трапезной. Низкий сводчатый потолок, отсутствие окон, у окна раздачи стопки чистых глиняных мисок и деревянные ложки торчат из горшка со сколом. Длинные столы совсем не казались чистыми. Чем-то напоминало старую школьную столовую из ее детства.

С десяток молчаливых женщин, каждая из которых молча смотрела в тарелку, шустро работали ложками. Овсяная каша и простая вода в грубой кружке.

Анна усмехнулась: видать, очень мать настоятельница заинтересована в том, чтобы согнуть маркизу. После завтрака вернулась в свою келью и еще подремала. Проснулась от густого медного звона, ворвавшегося в каждый уголок монастыря.