Хаос (ЛП) - Карвен Анна (книги полностью .TXT, .FB2) 📗

— Оу?

— Я нарушила ее первое правило. Почитайте любую жизнь, даже ту, которую вы отнимаете. Я совсем не уважала жизнь Хоргуса. Я думала лишь, как его уничтожить. Правду говорят. Месть делает тебя слепым.

Кайм некоторое время молчит, накручивая длинную прядь моих волос на палец и обдумывая мои слова.

— Среди Достопочтенных есть поговорка, — в конце концов говорит он, его голос низкий и шелковистый, наполненный какими-то темными эмоциями, которые я не совсем понимаю. — Те, кто ищет смерти, в конце концов обретут ее. Орден берется только за работу, которая относится к одной из трех категорий: месть, политика или милосердие. Конечно, эти вещи можно интерпретировать по-разному, но даже убийцы Ордена не убивают без причины. У тебя было больше причин, чем у кого-либо другого, убить этого человека, Амали. Если Селиз действительно существует, то я не думаю, что она будет судить о твоей мести.

Слезы щиплют мне глаза. Я целую Кайма, находя утешение в теплых губах ассасина. Но нет, Кайм гораздо больше, чем просто безжалостный убийца.

Как наше существование стало таким чертовски сложным?

На этот раз он уступает, проводя руками по моей спине, шее, голове, запуская пальцы в взъерошенные волосы.

Этот человек, который убивает без раздумий, утешает меня за то, что я нарушила свое обещание богине.

Этот человек, обладающий божественной способностью замедлять время, не испытывает ничего, кроме презрения к нашим жестоким, далеким богам.

Мне приходит в голову тревожная мысль. Я встаю на колени, оседлав Кайма и прижимая руки к его широкой груди. Покрытые чернилами чешуйки на его руках поражают на фоне блестящей травы, мерцая чистым обсидианом в солнечном свете. Когда провожу пальцами по его жилистым рукам, часть меня задается вопросом, не лучше ли оставить тайну его происхождения в покое.

— Что, если ты похож на дракона, Кайм? Что, если ты проживешь тысячи сезонов, оставаясь таким же бледным и красивым, как сейчас? — Я тихо смеюсь, даже когда щупальца страха змеятся в моем животе. — Неужели ты бросишь меня, когда я стану старой, морщинистой и капризной? Не мог бы ты… — Мой голос затихает. Я не могу говорить о невыразимом.

Его брови сходятся на переносице

Выражение его лица становится грозным.

Я разозлила его?

— Слушай меня внимательно, Амали. Возможно, раньше ты не поняла меня должным образом. — Он берет мои запястья в свои руки и крепко сжимает, выражение его лица такое свирепое, что у меня перехватывает дыхание. — Я намерен удержать тебя, и поверь мне, не принимаю такие решения легкомысленно. Я научился распознавать судьбу, когда сталкиваюсь с ней. Это единственное, с чем я не могу бороться. Единственная часть меня, которая способна что-то чувствовать, уже принадлежит тебе. Мне больше нечего тебе дать. И та часть меня, которая чудовищна… Я никогда не позволю этому коснуться тебя. Не беспокойся о таких вещах, любовь моя. Когда тебе придет время отправиться в загробную жизнь, я последую за тобой. Все очень просто, вот так.

Мои глаза расширяются. Губы приоткрываются. Я забываю дышать. Мое сердце на мгновение замирает… затем пускается в дикий, бешеный пляс.

— Т-ты невозможен, — наконец выпаливаю я, слегка смещаясь, когда новый поток возбуждения пронизывает меня. Когда он говорит такие вещи, как я могу ему в чем-то отказать?

— Я всего лишь мужчина, Амали. Я не красивый. Я порочен и эгоистичен, как и любой другой мужчина, который ходит по этой земле.

— Может быть, так и есть, но думаю, что в тебе тоже есть что-то прекрасное, Каймениэль. — Я называю его именем, которое дала ему мать, и на мгновение он замирает.

Я разозлила его?

Невероятно, но выражение его лица смягчается.

В глубине души мы оба знаем, что он тот самый мальчик, которого забрали из Венасе много зим назад.

Сын Лиалли.

Живая тайна.

Дитя мечты.

— Если эта часть меня вообще существует, то она только для тебя, Амали, — шепчет он, когда песня гор кружится вокруг нас, взметая мои волосы вокруг лица. Он смотрит на меня выжидающе, без лукавства или высокомерия, как будто само его существование зависит от моего ответа. Я никогда раньше не видела, чтобы он так смотрел на меня. Возможно, я смогу уловить намек на невинного мальчика, которым он был до того, как Орден украл его детство и превратил в орудие убийства.

Моя грудь наполняется теплом.

— Конечно, он существует, Кайм. Я видела это в тебе и с радостью принимаю это, как и все остальное, чем ты являешься.

Это мое заявление о капитуляции?

На его лице появляется удивительное выражение, а губы изгибаются в торжествующей улыбке. Темнота в его глазах мерцает и клубится, затягивая меня все глубже и глубже в глубины, пока моя грудь не наполняется так, словно вот-вот разорвется, и я больше не могу смотреть на него, потому что он больше не выглядит человеком, и от него исходит странная магия.

Я поднимаю взгляд к небу, ловя вдали золотую вспышку. Это дракон, исчезающий в облаках.

Кто-нибудь, твою мать, ущипните меня.

Драконы реальны, как и Кайм.

Глава 6

Кайм

Я пробираюсь в Бел, маленькую солнечную деревушку в высокогорных лугах, под покровом ночи, одетый только в обычную одежду, двойные мечи и черный шарф на лице, чтобы моя бледная кожа не светилась, как маяк в темноте. Я иду босиком, потому что Амали в данный момент больше нуждается в моих сапогах.

Ночь очень холодная. Даже я чувствую это, хотя холод редко меня беспокоит. Мои пальцы онемели, пока спускаюсь по острой скале и спрыгиваю на землю, бесшумно приземляясь на мягкий грунт.

Я смотрю на небо.

Полная луна, огромная и желтая, низко висит в небе. Небо чистое, словно сверкающий гобелен из звезд, вышитый в бесконечной темноте наверху. Здесь, в горах, звезды всегда ослепительны.

Между валунов наверху скалы Амали благополучно устроилась в небольшой расщелине рядом с углублением с теплыми углями. Я позволил огню гореть лишь короткое время и только после того, как на горизонте угас последний проблеск дневного света. Я осторожно раздул дым, чтобы он быстро рассеялся, прежде чем его можно было бы увидеть.

Осторожность не бывает излишней.

Надеюсь, ей достаточно тепло. И уповаю на то, что Амали не боится темноты в безмолвных пределах древних скал.

Амали теперь очень дорога мне.

Меня раздражает кратковременная разлука, но это необходимо. Мне нужно купить нам обоим приличную зимнюю одежду, потому что погода вот-вот резко переменится. Скоро пойдет снег. Я чувствую это по запаху.

Когда бегу по холодной земле, используя разбросанные, побитые ветром кусты в качестве укрытия, все, о чем я могу думать, — это о ней. Я стал одержим. Интенсивность этого чувства подхватила меня со всей силой мощного океанского течения. Сначала это удивило, но я никогда не позволяю себе долго удивляться.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять — я буду обладать ею, несмотря ни на что. Я нарушил все до единого правила в своей неписаной книге ради нее и буду делать это снова и снова, потому что ее сияние заполняет ужасную пустоту внутри. Боги, после того, как мы трахнулись на краю того обрыва, я мог бы умереть счастливым.

И почти могу представить самодовольное выражение, которое появится на лице Гемели, когда он узнает о том, что я сделал. Он всегда говорил мне, что однажды это случится — женщина разрушит мои стены.

Я часто говорил ему, что он чертов сумашедший.

Он бы возразил и сказал, что я не такой холодный и жесткий, как о себе думаю.

Я направляюсь к небольшому скоплению ветхих хижин на краю деревни. Это мастерская, где из мягкой выделанной и дубленой кожи шьют одежду и обувь. Сама разделка кожи находится гораздо дальше вниз по течению — и с подветренной стороны — от деревни.