Прикосновение варвара (ЛП) - Диксон Руби (первая книга txt, fb2) 📗

***

Подготовка моих стрел занимает больше времени, чем мне бы хотелось. Они превращаются в комковатое, липкое месиво к тому времени, когда я обмазываю переднюю половину каждой из них соком, а затем покрываю ее пучками меха двисти с одного из моих сапог. Я развожу костер и складываю один из углей в маленькую миску, прикрывая его руками, когда медленно приближаюсь к пещере. Солнца-близнецы приближаются к горизонту, а это значит, что мэтлаксы будут в своей пещере. Они не охотятся ночью. Однако небесный коготь — это совсем другое дело.

По одной проблеме за раз, говорю я себе.

Мне удается незаметно подкрасться ко входу в логово мэтлаксов. Я осторожно кладу свой тлеющий уголь и добавляю к нему кусочки трута, затем дую на него, чтобы огонь разгорелся сильнее. Осторожными, медленными движениями я вытаскиваю свой лук и готовлю стрелу. Я направляю острие вниз, в пещеру, обдумывая, куда стрелять в первую очередь. Не прямо в пещеру, на случай, если Ле-ла покинула свое укрытие. Я не стану подвергать ее опасности. Сначала я выстрелю в ледяные стены, и пусть моя стрела упадет на пол пещеры внизу. Первая стрела может дать мне света, достаточного, чтобы увидеть, куда должна полететь моя следующая.

Я втягиваю воздух, представляю бледное, испуганное лицо Ле-ла, а затем успокаиваю свои руки. Я не подведу ее. Теперь, когда я снова приблизился к пещере, мой кхай напевает пульсирующую песню, из-за чего мне трудно сосредоточиться. Я не могу думать о Ле-ла. Не прямо сейчас. Поэтому я концентрируюсь на своем плане. Я должен быть готов отпрыгнуть в любой момент, когда мэтлаксы хлынут наружу. Мне не нужно, чтобы передо мной было целое племя разъяренных мэтлаксов, а у меня не было ничего, кроме липких стрел.

Но я должен это сделать. Я не смею оставлять свою Ле-ла в их руках на ночь. Я натягиваю стрелу, поднося ее к мерцающему угольку огня. Он шипит, затем загорается, огонь струится по древку стрелы. Огонь движется очень близко к тому месту, где я держу стрелу, пламя лижет мои пальцы. Я игнорирую жгучую боль, сжимаю свой лук и целюсь в стену пещеры.

Я выпускаю свою стрелу в полет.

Нет ничего, кроме тишины. У меня нет времени беспокоиться, погасло ли оно. Я зажигаю еще одну и подношу ее к огню, когда слышу первые сердитые крики мэтлаксов внизу. Я выпустил вторую стрелу, а затем третью. Раздается звук рук, карабкающихся по ледяным стенам пещеры, а затем я хватаю свое оружие и быстро взбираюсь на утес, скрываясь из виду.

Я цепляюсь за стену утеса, на две длины тела выше входа в их логово, и смотрю вниз, как мэтлаксы высыпают из своей пещеры. Они кричат и убегают в ночь, напуганные пламенем на моих стрелах. Я с тревогой наблюдаю, как все больше и больше выползает вперед. Затем поток тел уменьшается до одного или двух. Пока не остается ни одного. Некоторые бегут в долину, но более храбрые задерживаются. Я должен забрать Ле-ла, и сейчас самое время. Я опускаюсь обратно на землю и приземляюсь с глухим стуком, затем бросаю свой лук на землю, меняя его на нож. Я сжимаю его зубами и использую руки и ноги, чтобы спуститься по отвесным стенам норы мэтлаксов. Мои стрелы все еще брызжут огнем, хотя одна уже погасла. Остальные продержатся недолго.

Там, в углу, прячась под мехами с испуганными глазами, моя пара.

Я бросаюсь вперед и беру ее за руку. Это действие пугает ее, и все ее тело дрожит от приступа страха, ее глаза резко открываются. Она ахает, когда видит мое лицо, а затем ее руки обвиваются вокруг моей шеи.

— Роудан, — шепчет она.

Я вынимаю нож изо рта, чтобы заговорить.

— Я здесь ради тебя, Ле-ла, — говорю я ей, отбрасывая его в сторону и убирая волосы с ее лица. Она грязная и пахнет мэтлаксами, но для меня она прекрасна. — Ты можешь держаться за мою шею?

— Я не вижу твоего рта, — бормочет она и похлопывает меня по груди. Безумный взгляд в ее глазах становится только хуже. — Я должна видеть твой рот, чтобы прочитать, что ты говоришь. Ты должен мне помочь.

— Хотел бы я знать твои жестовые сигналы, — бормочу я, но все равно поднимаю ее на ноги. Мы можем пообщаться позже. Я беру одну из ее рук и кладу себе на шею, а затем пытаюсь обхватить другой рукой свое горло, надеясь, что она поймет идею.

Она понимает — обе ее руки обхватывают мою шею сзади, а затем она душит меня тем, насколько крепка ее хватка. Я чувствую, как ее маленькое тело дрожит от страха, даже когда наши кхаи напевают и их песни сливаются воедино. Я игнорирую волну возбуждения, которую вызывает прижатие ее тела к моему, и обвиваю ее ноги вокруг моей талии. Время выбираться наружу. Я снова хватаю свой нож и зажимаю его в зубах, а затем поднимаюсь по стене.

Ле-ла издает тихие испуганные всхлипы, пока я взбираюсь. Я не виню ее — мои захваты руками выбраны неудачно, и мы раскачиваемся взад-вперед, когда лед крошится, но моя цель — скорость. Мы должны убраться отсюда до того, как вернутся мэтлаксы.

Удивительно, но нам удается вырваться из пещеры на поверхность как раз в тот момент, когда первый мэтлакс вновь обретает свою храбрость. Он бросает мне сердитый вызов, но не приближается. Ле-ла цепляется за меня, удушающе крепко, даже когда я поднимаю со снега свой рюкзак и брошенный лук. Я подумываю зажечь еще одну стрелу, но Ле-ла хнычет и напугана. Я хватаю свой почти потухший уголь и швыряю его — миску и все остальное — в мэтлакса, притаившегося поблизости. Он убегает, предупреждающе ухая, а я сажаю Ле-ла повыше на спину и мчусь за холмы.

Я не остановлюсь, пока не доберусь до пещеры охотника и она не будет в безопасности.

ЛЕЙЛА

Здесь так холодно. Мне кажется, что сейчас я только и делаю, что жалуюсь на погоду, но пребывание в пещере йети не подготовило меня к тому, чтобы снова оказаться ночью в снегу. На улице темно, но луны-близнецы (да, их тоже две) ярко сияют на снегу, и я могу видеть вокруг нас. Йети исчезли, и Роудан ведет меня вверх по одному хребту, а затем вниз по другому. Он идет все дальше и дальше, пробираясь по снегу высотой по колено, как будто это ничего не значит. Его хвост защитно обвился вокруг одного из моих бедер, но я не указываю на то, насколько, эм, невежливо он меня сжимает.

После того, как спас мою задницу? Он может засунуть свой хвост куда захочет.

Я крепче сжимаю бедра вокруг его талии, краснея от собственных мыслей. Я прижимаюсь к нему сзади, и каждый раз, когда его хвост двигается, он трется о мою задницу. Добавьте это к тому факту, что моя грудь не перестает странно урчать — и его грудь, что удивительно, тоже, — и я думаю, что все эти движения и вибрация, должно быть, являются причиной того, что я чувствую себя такой возбужденной. Или, может быть, это адреналин после моего спасения.

Что бы это ни было? Это как-то неловко. Я не думала, что меня могут привлечь инопланетяне — они выглядят как дьяволы с рогами и клыками, и они массивные. Но нельзя отрицать, что мое тело определенно обращает внимание на него прямо сейчас.

Что приводит к действительно неловкому спасению.

Не то чтобы Роудан это замечал. Он рвется вперед, не обращая внимания на холод, его руки держат меня за бедра и прижимают к себе. Я чувствую, как у меня начинают стучать зубы.

— Мы скоро будем где-нибудь в тепле? — кричу я, хотя мне неприятно, что я слаба. — Мне действительно холодно.

Тишина. Конечно, там царит тишина. Я его не слышу. Я ненавижу это; я ненавижу то, насколько я изолирована без слуха, и у меня чешутся руки дотронуться до маленькой проплешины за ухом, где раньше был мой кохлеарный имплантат. Однако я ничего не могу с этим поделать. Я немного успокаиваюсь, когда одна из его больших рук протягивается, чтобы погладить одну из моих, где я цепляюсь за воротник его рубашки. Боже, он такой теплый. Он как большой обогреватель пространства. Я прижимаюсь своим телом немного ближе к нему при этой мысли.

Некоторое время спустя он направляется к скалистому обрыву вдалеке, недалеко от утесов. Он снова похлопывает меня по руке, как будто пытается мне что-то сказать. Что это, я не знаю. Вся эта планета, кажется, состоит из снега и скал, снега и скал. Прямо сейчас? Мы только что нашли еще один камень, так что я не уверена, стоит ли мне радоваться.