Заклятие Горца - Монинг Карен Мари (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
— Зачем кому-то понадобилось обманом заманивать тебя в зеркало?
Сотрясаемый от похотливого оцепенения, вызванного его мыслями, он отстранился, позволяя серебру скрыть низ его тела, чтобы спрятать подъем своей клетчатой юбки. Он сомневался, что такое явное доказательство его намерений будет служить убеждением для его освобождения. Проклятье, он должен был использовать внушение, чтобы получить для себя хоть какую-то современную одежду, когда вчера избавлялся от Романа! Те обтягивающие синие джинсы, которые носили и мужчины и женщины, вероятно, удержат на нужном уровне член даже его размера.
— Поскольку тот, кто обманул меня, получил бессмертие, связав с этим предметом. Каждая Святыня Темного Двора Сидхе предлагает Темную Власть некоторого вида. Бессмертие, вечная молодость, неизменность является подарком Темного Зеркала, — прорычал он. Боже, сколько ему еще болтаться в этом зеркале?
— О. — Одно мгновенье она безучастно смотрела на него. — Позволь мне высказаться прямо: ты говоришь мне, что есть не только люди в зеркалах, и феи, которые где-то деловито создают артефакты, обладающие неподдающимися объяснению характеристиками, но также в моем мире прячутся бессмертные?
Он от расстройства почти рычал.
— Я очень сомневаюсь, что они «прячутся», женщина. И, насколько я знаю, Феи уже тысячелетия ничего не создавали, с тех самых пор, как ушли в свои скрытые царства. И Боже, будь умницей. Я просто отвечаю на твои вопросы.
— Невозможные ответы.
— Разве перестал действовать принцип, если однажды случается событие, которое является «невозможным», оно становится «возможным»?
— Я никогда не видела бессмертного, и, конечно, никогда не видела фею.
— От тебя раскалывается голова. Ты видишь меня. И, лучше всего, чтобы ты никогда не увидела ни одного из них.
— Почему?
— Джессика, — сказал он угрожающе мягко, это прозвучало обещанием бесконечных опасностей, — я собираюсь считать до трех. Если ты дашь мне достигнуть этого числа, не начав скандирование, которое освободит меня, то я отменю мое предложение. Я и пальцем не пошевелю, когда следующий убийца приедет по твою душу. Я буду бездействовать, и наблюдать, как ты умираешь медленной и отвратительной смертью. Все, я начинаю. Один. Два…
— Нет никакой необходимости в угрозах, — сказала она раздраженно. — Я планировала сказать это; я только хотела прояснить сначала несколько вещей…
— Тр…
— Хорошо, я говорю это! Я говорю это! Lialth bree che bree …
— Проклятье, девка, наконец-то!
Глава 7
— Кейон МакКелтар, drachme se-sidh! — закончила Джесси затаив дыхание.
Сердце, сильно стучало в ее груди, пристальный взгляд был прикован к зеркалу, и она нервно попятилась назад.
Серебро серело и темнело, киша призрачными тенями, как открытый дверной проем в шторм. Тогда черное пятно у краев расширилось, проглотив всю поверхность. Одновременно из гравюр на рамке сверкнул золотистый свет, окрашивая огненными рунами ее одежду, мебель, стены офиса. Пространственные искажения в комнате вызывали дезориентацию и скребли по ее нервным окончаниям, как гвозди по школьной доске.
Затем, также резко, как это началось, свет померк, и чернота очистилась, показывая рябь на серебристой глади зеркала, которая слегка колебалась и танцевала как поверхность озера Мичиган в ветреный день.
Сначала появилась одна обутая нога, затем мощное бедро, словно одномерное изображение пересекало некоторый сказочный порог, преобразуясь постепенно из простого отражения в трехмерного мужчину.
Это было невозможно. Это было ужасающе. Это была самая волнующая вещь, которую она когда-либо видела.
Появилось скрытое килтом бедро, затем рельефный живот в сопровождении скульптурной груди, со слегка колеблющимися зло-выглядящими темно-красными и черными татуировками.
Последним появилось греховно великолепное смуглое лицо, его белые зубы вспыхнули в ликующей улыбке, а глаза цвета виски искрились триумфом.
Он по-королевски отбросил голову, и украшенные бисером шнурки звякнули, когда он полностью вышел из зеркала.
Пространственное искажение ослабло, и зеркало стало снова плоской серебристой поверхностью, показывая отражение его упругой задницы и красивой мускулистой спины.
Джесси обхватила себя руками, пробуя утешиться мыслью, что если и умрет сейчас, то, по крайней мере, последнее, что она увидит, будет радовать глаза. Этот образец мужской красоты можно было с уверенностью отнести к категории романтических героев или «племенным жеребцам». Господи, у этого мужчины вероятней всего имелся собственный гарем, или, в крайнем случае, он поимел большую часть женского населения.
И хотя в зеркале он выглядел достаточно массивным, снаружи он оказался еще более внушительным. В нем явственно присутствовало мужское начало, это неуловимое качество, которое как магнитом притягивало к нему людей, привлекало некоторых даже против их воли.
И он знал это.
Об этом говорил его взгляд.
Высокомерный, дерзкий, колкий.
Но действительно ли он был убийцей? Это был важный вопрос.
— Если ты собираешься убить меня, я…
— Замолчи, девка. Неси свою сладкую задницу сюда и поцелуй меня сейчас же.
Джесси замолчала на полуслове, открыв рот. После недолгого онемения он закрылся и открылся снова. В голове под кожей чуть выше металлической пластины она испытывала зуд. Он прочно обосновался там.
— Неужели. — Она хотела шипеть от негодования, но это вышло больше похожим на писк. Сладкая задница? Он думал, что у нее сладкая задница? Вдвоем они могли создать общество взаимного восхищения.
— Сними эту шерстяную кофту, женщина, и покажи мне твои груди.
Задыхаясь, она бормотала в течение нескольких секунд. Было много мужчин, которые пробовали залезть туда, даже она знала, что у нее исключительные груди, но ни один из них не действовал так очевидно, не проявив даже капельки усилий для соблазнения. Она в защите скрестила на них руки.
— О, я думаю, что это не входит ни в какие…
— Прекрати говорить, — ревел он. — Ты не заговоришь снова, пока я не разрешу тебе.
Джесси взвилась как кобра, снова испытав зуд в голове. Он же это не серьезно!
Но по нему было видно, что это всерьез.
После минуты потрясенной тишины, голосом достаточно сладким, чтобы растопить глину, она сказала:
— Ты можешь трахнуть себя сам, ты — большой, огромный, властный Неандерталец. Проснись: ты бредишь? Мы уже не в каменном веке.
— Как я указывал ранее, это физически невозможно. И я очень хорошо осведомлен, какая это эпоха. Подойди ко мне, Джессика Сент-Джеймс. Сейчас.
Джесси закрыла глаза, чтобы не видеть его. Внезапно ее посетила мысль, которая проясняла многое об этом мужчине.
— Как долго ты находился в зеркале? — требовательно спросила она.
Его челюсть сжалась.
— Я приказал тебе прекратить разговаривать.
Несмотря на его непроходимую глупость, ее гнев уменьшался, по мере того, как росло подозрение в правильности ее догадки.
— Ну, ясно же, что я не подойду к тебе, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Его глаза сузились, а пристальный взгляд цвета виски оценивающе прошелся по ней с головы до ног.
— Одна тысяча сто тридцать три года.
Уух. Она задержала дыхание от изумления. Это значит, он родился в — нет! Девятом столетии? Не может быть. Живой, дышащий мужчина из девятого столетия прямо здесь перед ней, так или иначе пойманный в ловушку древнего артефакта и проживший одиннадцать столетий?
Холодок пробежал вдоль каждого квадратного дюйма ее кожи. Она чувствовала, как поднимаются волосы на ее голове.
— Правда? — От восхищения она почти провизжала это слово. Остатки ее горячего темперамента превратились в груду пепла.
О, как много он мог поведать ей! Он современник легендарного Короля Кеннета Мак Альпина? Он пережил те великие сражения? Он видел объединение Шотландцев и Пиктов? Браслеты на его запястьях были подлинниками девятого столетия? Что представляли собой его татуировки? А те руны на зеркале — действительно ли была возможность, что они написаны на еще неизвестном языке? Вот дерьмо! Впрочем, действительно ли оно принадлежало к каменному веку? Как такое могло быть? Где оно находилось? Кто сделал его? Из чего оно было сделано? Теперь, когда она признала факт его существования, она имела триллион вопросов об этом. Они все смешались в ее мыслях, переплетаясь и отступая на задний план, и она подавила желание распахнуть рот от изумления.
