Любовь оборотня (СИ) - Кащей Мирослава (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
На данный момент, проанализировав все имеющиеся данные, сотрудники ОРППО выяснили, что во всех четырех случаях в отделении ликанологии дежурили три человека: целитель-ликанолог Броса Солин и две медсестры: Кантир Лектири и Мактен Раартан. Теперь задачей Кина было проследить за ними во время работы, чтобы понять, причастен ли кто-то из женщин к этим загадочным заболеваниям. Конечно, уследить за всеми сразу Кин не мог, поэтому план был такой: сначала он плотно сопровождает одну из потенциальных подозреваемых под видом пострадавшей собаки, а если убеждается, что та к происходящему не причастна, предпринимает меры для проверки следующих.
Разумеется, кто-то из лечившихся в отделении оборотней вполне мог почувствовать, что Кин не настоящая собака, но тут уж приходилось полагаться на удачу и надеяться, что даже если такое случится, трепаться о своем открытии собрат не станет. На крайний случай Кин имел указание раскрыть цель своего пребывания в больнице, но всё же уповал на то, что до этого не дойдет.
Обход шел своим чередом и продолжался уже больше часа. Еще бы, ведь Броса внимательно просматривала истории болезни каждого пациента, чтобы выяснить, что изменилось с момента её предыдущего дежурства, и обязательно с каждым беседовала хотя бы пару минут, а с новенькими — и вообще разговаривала подробно и подолгу. За такое внимательное и ответственное отношение пациенты целителя Солин очень любили, и даже самые застенчивые из них охотно делились с нею подробностями о состоянии своего здоровья.
Но этот пациент, которого Броса всегда оставляла напоследок, был печальным исключением из данного правила. Трур Хундурин, оборотень с собачьей ипостасью, что было ясно из его фамилии, начинавшейся с «Хунд», находился в отделении уже четвертую неделю, но за это время не сказал миловидной обаятельной целительнице Солин ни единого слова. Это было настолько необычно, что Броса даже навела подробные справки и выяснила, что пациент Хундурин вообще ни с кем не разговаривал — ни с другими целителями, ни с медсестрами, ни с теми, кто приходил его навестить. Целыми днями он лежал, отвернувшись к стене, и хотя в данный момент жизни Трура Хундурина ничего не угрожало, на поправку он упорно не шел.
Трур был полицейским оперуполномоченным, как и Кин, но работал не в ОРППО, а в отделе по расследованию насильственных преступлений в том же городском полицейском управлении, поскольку в районных были только отделы по борьбе с имущественными преступлениями, которых в Фокунни совершалось на порядок больше.
Двадцать шесть дней назад они с напарником Винуром Марнилундом преследовали отморозка, ограбившего девушку. По сведениям, полученным от потерпевшей, преступник был вооружен ножом, которым он ей, собственно, и угрожал. Но когда они загнали мерзавца в тупик, выяснилось, что у него был ещё и пистолет, из которого гаденыш и начал палить по преследовавшим его полицейским. Первым же выстрелом ублюдок убил бежавшего впереди Винура, попав ему прямо в глаз, вторая пуля попала Труру в грудь, что не помешало переполненному яростью оборотню достать пистолет и начать отстреливаться. Мерзавца, оказавшегося, как выяснилось позже, особо опасным рецидивистом, сбежавшим из-под надзора после освобождения из тюрьмы, Трур, разумеется, застрелил. Но это не вернуло Винура, человека, ставшего его первым напарником. Человека, с которым они прослужили вместе больше десяти лет, который научил Трура всему, что знал сам о полицейской работе, человека, ставшего Труру вторым отцом.
Винуру оставалось до пенсии меньше года. Он уже строил планы, как будет возиться с внуками, как достроит лодку, начатую ещё до того, как Трур стал его напарником, как наконец-то съездит с женой в санаторий на целый месяц, а не как обычно, в лучшем случае на две недели. А теперь ничего этого не будет! И в этом Трур винил себя. Потому что это он, молодой здоровый оборотень, должен был первым сунуться в тот переулок, а не пожилой, хотя и всё еще крепкий обычный человек Винур. И рана Трура упорно не заживала, постоянно нагнаиваясь и воспаляясь снова и снова, несмотря на вот уже третий по счету курс антибиотиков.
Визиты рыженькой целительницы были для Трура единственным светлым пятном. Когда она была рядом, ему как будто становилось легче. В целительнице Солин Труру нравилось всё: и ярко-рыжие волосы, и симпатичное лицо, и ладная фигурка, и уютный, как будто родной, запах, и осторожные прикосновения нежных ладошек её маленьких ручек. Она была как воплощенная мечта о той самой женщине, самой близкой и самой замечательной на свете. Но ему, неуклюжему увальню, неспособному уберечь даже собственного напарника, о том, чтобы заполучить такое совершенство, и думать не стоило.
Историю гибели Винура Марнилунда знал, разумеется, весь город. И хотя в точности о сути переживаний пациента Хундурина Броса не знала, но прекрасно понимала, что тот явно винит себя в гибели напарника, поскольку у оборотней гораздо сильнее, чем у людей выражена связь между физическим и эмоциональным состоянием, и раз оборотень, несмотря на адекватное лечение, не поправляется, значит, причина тут не физическая, а психическая.
Поэтому Броса всегда оставляла Хундурина напоследок и каждый раз пыталась его разговорить, не без основании полагая, что поделившись своими переживаниями, тот сделает первый шаг к выздоровлению. Но пациент упорно молчал.
— Ну как вы сегодня, господин Хундурин? — с приветливой улыбкой спросила Броса, входя в предоставленную пострадавшему при исполнении полицейскому одноместную палату.
Пациент, лежавший лицом к стене, предсказуемо не ответил, но хотя бы обернулся на голос и даже сел в кровати, мрачно взирая на целительницу и сопровождавшего её Кани — Кина.
— Давайте посмотрим вашу рану, — продолжила девушка, присаживаясь на стул у кровати, и начала аккуратно снимать повязку.
Поскольку рана снова загноилась, повязка присохла, и когда Броса стала её отдирать, Трур зашипел от боли. Мысленно обругав себя, что не сделала этого сразу, целительница наложила чары для местного обезболивания и, открыв наконец-то рану, не смогла сдержать печального вздоха — вроде бы начавшее уменьшаться воспаление снова усилилось.
— Тебя ещё тут не хватало, Кани, — шикнула она на Кина, сунувшего любопытную морду ей под руку, и добавила, обращаясь с Труру: — Ну почему же вы никак не хотите выздоравливать, господин Хундурин?
— Меня зовут Трур, — охрипшим после долгого молчания голосом ответил тот и послал Кину, которого явно узнал, такой тяжелый взгляд, что опер под прикрытием шлепнулся на задницу от неожиданности.
— Приятно познакомиться, Трур! — с энтузиазмом откликнулась заметно повеселевшая целительница. — А меня зовут Броса. Сейчас я обработаю вашу рану новым лекарством и снова наложу повязку. Надеюсь, хотя бы это средство вам поможет.
— А разве не медсестры должны делать перевязки? — поинтересовался Трур, действительно недоумевавший, почему с ним постоянно возятся именно целители.
— Когда рана наконец-то начнет заживать, так и будет, но пока нет прогресса, её состояние должен оценивать непосредственно целитель, чтобы понимать, нужно ли корректировать лечение.
Закончив перевязку, Броса сделала запись в истории болезни и, пообещав заглянуть еще раз ближе к вечеру, вышла из палаты. Кин направился вслед за ней, но Трур успел тихо прорычать ему вслед: «Сунешься к ней, убью!» Он был премного наслышан о любовных подвигах этого ловеласа, менявшего женщин, как перчатки, что вообще-то было псам-оборотням несвойственно. Но в случае Хундракура побеждала, по всей видимости, человеческая часть его натуры. А Трур никак не мог допустить, чтобы этакий легкомысленный тип дурил голову такой замечательной девушке. Кин к сведению позицию коллеги принял, но внешне никак не отреагировал, тем более, что он и сам ещё не решил, стоит ли ему приударить за рыженькой Солин, если, конечно, выяснится, что она не замешана в этих происшествиях с оборотнями, или нет.
