Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
Я боялась дышать, лихорадочно размышляя, что делать. А убийца уже склонился над колыбелью и занес сверкнувшее в свете звезд острое лезвие…
В тот момент, когда он с силой опустил нож в колыбель, я взметнулась на кровати, будто птица, подхватив простыню, которой накрывалась в душные дни. От неожиданности убийца отпрянул, не издав ни звука, но я успела набросить простыню ему на лицо, и пока он барахтался в ней, пытаясь освободиться, я в два шага подскочила к каминной полке и, схватив тяжеленные бронзовые часы, размахнулась и изо всех сил запустила ими в его голову. Часы упали на пол с ужасающим грохотом и разлетелись на части, и следом за ними на пол рухнул незнакомец. Святые угодники, неужели у меня получилось?
Меня подмывало тут же броситься в детскую: шум крови в ушах не помешал мне услышать, что Сай проснулась, разбуженная грохотом. Но мне хватило здравомыслия вначале подбежать к двери, отодвинуть засов и позвать на помощь рабов-телохранителей.
Переполох учинился чрезвычайный. Габи, похоже, единственная из всех домочадцев не испугалась: я отобрала ее у помертвевшей от страха Сай и немедленно приложила к груди. Диего, всклокоченный и полуголый со сна, властным тоном отдавал распоряжения телохранителям: те скрутили бесчувственное тело нападавшего и выволокли прочь. Ким грозно сверкал черными глазами и пытался робкими прикосновениями успокоить хозяина, разбуженная Лей примчалась на переполох из своей комнаты и теперь утешала всхлипывающую Сай. Изабель куталась в расшитый шелком халат поверх газового пеньюара и гневно восклицала, что утром велит нещадно выпороть нерадивых рабов, чьей обязанностью было охранять сад.
Разошлись все лишь к рассвету. До восхода солнца я лежала без сна, сотрясаясь от нервной дрожи и прижимая к себе безмятежно спящую Габи, и размышляла о том, что неплохо было бы вернуть на окно спальни решетку…
А если бы в комнате, как когда-то прежде, был Джай, ничего подобного бы и вовсе не случилось.
На рассвете стражники сдергивают меня прямо с постели и велят быстро одеваться. На вопросы не отвечают, позволяют лишь наскоро умыться и кое-как натянуть одежду. Руки не сковывают, чем меня безмерно удивляют, зато под конвоем проводят сквозь частокол и ведут к господскому дому. По пути пытаюсь представить, что могло стрястись — сегодня не суббота, а в остальные дни господин Адальяро редко интересуется моей персоной, и уж тем паче настолько, чтобы вести в дом… Да и Вель едва ли отважилась бы вызвать меня к себе, и уж во всяком случае не с раннего утра…
Что же стряслось, дьявол их подери?
Меня ведут не в покои, а прямиком в подземелье, и в душу пронырливым ужом заползает липкий страх, холодным потом стекая между лопаток. Что я успел натворить, адово пламя?
В хорошо знакомой мне камере — пыточной затейника Хорхе — лежит голый человек, распятый на залитом кровью столе. Он яростно вращает белками глаз и что-то бессвязно мычит сквозь заткнутый в глотку кляп.
Хорхе скрещивает на груди руки и опирается плечом о деревянный шкаф с разложенными на полках инструментами. Грязные рукава закатаны до локтей, обнажая испачканные в крови предплечья: Хорхе совсем недавно усердно трудился. Здесь же, на удобном стуле с высокой спинкой сидит дон Диего в домашней одежде. Белая рубашка на груди расстегнута, кое-где на выбеленном хлопке видны кровавые брызги. На лице следы переутомления. Дон Диего тоже успел усердно потрудиться?
— Подойди ближе. Ты знаешь этого человека? — господин устало кивает в сторону пыточного стола.
Я с интересом вглядываюсь в искаженное болью лицо. С сомнением качаю головой и осторожно вынимаю изо рта пленника кляп. Он тут же начинает исторгать яростные проклятия на халиссийском.
— Ну что? Он тебе знаком? Это из твоих людей?
— Нет, — отвечаю уверенно. — Точно не из наших.
— Ты видел его когда-либо на Арене?
— Нет, — опять отвечаю я. — Да и едва ли он вообще был на Арене. Посмотрите, на нем почти нет шрамов… ну, хм, кроме свежих.
Бросаю косой взгляд на Хорхе. Тот возвращает мне многозначительный взгляд и самодовольно ухмыляется углом рта.
— Кто это? — решаюсь спросить.
— Хотел бы я знать! — раздраженно дергает плечом красавчик. — Сегодня ночью этот кусок дерьма влез в окно моей супруги и попытался убить мою дочь.
— Габи?!
Спазм сжимает мне горло, и я некоторое время таращусь на Диего Адальяро, не в силах даже вздохнуть. Что это я только что услышал?! На Вель и Габи совершено покушение?!
— Мою дочь зовут Габриэла Адальяро, и попрошу произносить ее имя с уважением, — сквозь зубы цедит красавчик. Хорхе при этих словах гаденько усмехается в прилизанные усы.
— Что с донной Вельданой и донной Габриэлой? Они живы?
— Живы, — снисходит до ответа Диего Адальяро. — Моя жена… хм… проявила недюжинную храбрость, защищая себя, но больше я не намерен рисковать ее жизнью и жизнью дочери. Так значит, ты никогда прежде его не видел?
— Нет, — беспомощно качаю головой. — Но кто мог желать им смерти?!
— Это мы еще выясним, — господин устало поднимается со стула и бросает через плечо Хорхе: — Продолжай. А ты, — он непередаваемым жестом абсолютной власти указывает на меня, — иди за мной.
Он ведет меня, как ни странно, в собственные покои. Кивком головы велит шавке Киму убраться, некоторое время мерит шагами спальню, а затем наливает из пузатого графина в два серебряных кубка рубиновое вино и один кубок передает мне. Я с удивлением принимаю господскую милость. Выпиваю тремя глотками, не пролив ни капли. Настоящее терпкое вино, какого я не пил уже очень давно, приятно согревает горло.
— Как я уже сказал, я больше не намерен рисковать жизнью супруги и дочери. За пределы поместья моя жена и шагу не ступит без надлежащей охраны. И отныне каждую ночь в детской будет находиться один из назначенных мною телохранителей. Ты будешь одним среди четырех.
Услышанное бьет под дых, на время лишает возможности втянуть в легкие воздух, а в голове проносятся мысли — комната Вель, запах женщины, широкая мягкая кровать, ее поцелуи… Все это пьянит похлеще вина, и я в смятении смотрю на господина.
— Э-э-э, — вновь обретя способность говорить, неуверенно ерошу короткие волосы на макушке, чтобы скрыть охватившее меня волнение. — А как же тренировки?
— Можешь возвращаться туда днем, — раздраженно отвечает Диего Адальяро и вновь наполняет мой кубок вином. — Для меня важнее безопасность жены и дочери, а не твои тренировки. Во всяком случае, ваши дежурства будут сменяться, ты не сможешь бодрствовать дни и ночи напролет.
— Значит, — осторожно уточняю я, — мне можно свободно проходить сквозь частокол? И находиться в поместье без конвоира? И без оков?
Красавчик делает несколько нервных шагов и вдруг подходит вплотную, вонзая мне в лицо испытующий взгляд черных холодных глаз.
— Может быть, я делаю глупость, и тебе нельзя доверять? Мне казалось, что ты не сможешь причинить зло своей госпоже и своей… моей дочери, — он запинается и на миг кривит губы в мучительной гримасе.
Я так же мучительно сглатываю и вдруг понимаю, что у меня начинают гореть уши. То ли от вина, то ли от образа Вель в ночной рубашке, то ли от странного, обнажающего потаенные чувства разговора между мной и красавчиком.
Он прав. Я бы не смог причинить зла ни женщине, ни ребенку… А уж тем паче своей женщине и своему ребенку.
— Вы можете мне доверять, господин, — говорю я и внезапно понимаю, что связываю сам себе руки этими словами. Ведь однажды мне придется нарушить это слово… — Со мной они будут в безопасности.
— И вот что, — не сводя с меня глаз, сенатор Адальяро буквально выдавливает из себя слова, будто омерзительных, скользких жаб. — Габриэле уже полгода. Госпоже Вельдане пора бы задуматься… о наследнике.
====== Глава 47. Отступление ======
До самого вечера я едва ли хоть отдаленно походила на разумного человека: весь день сидела на кровати, подобрав под себя ноги, пялилась в окно, вздрагивая даже от шороха листьев и дуновения ветерка, и ни на мгновение не могла отпустить от себя Габи.
