Не-единственная в Академии (СИ) - Светлая Лючия (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
— Да она против правил дерётся!
А потом меня накрыла ярость, корни которой лежали так глубоко и в таком неприятном месте, куда я обычно старалась не заглядывать, но сегодня, чтобы справиться с противником опытным, умелым, более сильным и более свежим, я заглянула. Результат был закономерным — противник получил своё.
Я выскочила за круг, тяжело дыша и почти ничего не видя, Хараевский потирал скулу, стоя всё там же, в середине круга, а Зверевский взвыл, будто прилетело ему, а не мастеру:
— Вот! Вот опять она так!
Хараевский всё ещё держался за скулу и очень выразительно прошипел адепту:
— Вот для этого я тебя, выпускника, ставлю в пару с малолетней девчонкой, чтобы ты понюхал как оно в жизни бывает, чтобы не по правилам. — А потом громко и властно уже мне: — Канпе! В круг!
А чтобы у тебя бешеные собаки на могиле порылись! Не хотелось, очень не хотелось, спина горела огнём, но в крови всё ещё бродили вспышки ярости, и я сделала шаг внутрь круга.
Вывалившись с тренировки, я с трудом добрела до закутка, который считался женской раздевалкой. Девиц на боевом было, действительно, мало, но после тренировок нужно было где-то приводить себя в человеческий вид и им раздевалку и душевую совместили с чуланчиком для уборочного инвентаря. Там меня привычно встретила Ариша, хлопотливо усадила на шаткий табурет. И пока я сидела без сил, металась в узком пространстве закутка, подогрева воду в высокой и такой же узкой, как сам закуток, бадье — почти ванна, да. Как раздевалась (или мне помогала Ариша? надеюсь, что нет), я уже не помню. Очнулась только когда мышцы стали приятно мягкими и ныли усталостью, а не болью.
Я не любила сидеть в ванне, да и вода остыла, поэтому быстро помылась и схватила простыню, чтобы замотаться до того, как шустрая Ариша ворвется раздевалку без предупреждения. Она хорошая, моя подруга, и даже не знаю, почему немилосердные боги послали мне такого замечательно человека, но вот её непосредственность заставляла меня быть осторожной и держать спину всегда прикрытой.
Ариша села на единственный шаткий табурет и смотрела на меня задумчиво и почему-то радостно.
— Что? — спросила я.
— Как же ты ему врезала!.. — и такой у неё был задумчиво-улыбчивый, устремлённый в пространство взгляд, что я смогла преодолеть усталость и спросить:
— Кому? Зверевскому?
Ариша сделала круглые удивлённые глаза:
— Да причем тут Звересвкий? — а потом счастливо вздохнула и с придыханием протянула: — Хараевскому.
— А я ему врезала? — попыталась вытащить из памяти такой эпизод, но что-то не могла вспомнить. Влажную простыню я свернула и впихнула в котомку.
— Да, — какая-то ласковая улыбка и опять задумчивость во взгляде. — Когда он выгнал этого бестолкового и схватился с тобой! Он, наверное, даже в Зелёное крыло пойдёт, к лекарям. Вооот такой синячина под глазом!
И Ариша в полном восторге растопырила пятерню у своего лица. По всему выходило, что «синячина» у Хараевского не под глазом, а как минимум на пол-лца.
— Ах, как жаль, что у меня нет лекарского дара! — продолжила всё также томно подруга. — Только ради того, чтобы потрогать его, излечивая, я была бы готова пойти туда учиться.
Да, жертва была велика. В Академии лекари учились дольше других на год, а иногда и на два. В зависимости от количества излеченных во время практики больных: если адепт лечил много и хорошо, то быстрее получал заветный диплом.
— Ариша, пойдём уже, — я уже пыталась запихнуть тренировочную одежду у ту же небольшую котомку.
— Хорошо, — наконец взгляд подруги стал осмысленным, и она мне улыбнулась. — Давай ты тут заканчивай, а я как раз с ребятами поболтаю.
Подруга как-то удивительно хорошо вписалась в группу боевиков, наблюдавших за тренировочными поединками. Была такая не то что возможность, а даже обязанность у некоторых адептов боевого факультета — смотреть тренировочные бои, если они проходили с участием Хараевского.
Он потом обсуждал с парнями тактику и стратегию по всем этим поединкам, объяснял, что было сделано хорошо, как и почему, что можно было сделать лучше, а что — очень удачно, что стоит запомнить, принять к сведению и ввести в навык. Все подобные тренировки записывались фиксирующими кристаллами и, конечно, можно было их просмотреть и потом, но декан настаивал, чтобы адепты сначала наблюдали бой живьём, как он выражался, а потом уже пользовался мерцающими проекциями при разборе и анализе всех деталей.
Поэтому в зале был предусмотрен небольшой балкончик вдоль узкой стены, на котором находились зрители. Единственным требованием к ним было соблюдение абсолютной тишины.
И именно на этот балкончик и сумела пробраться Ариша, перезнакомившись с ребятами-боевиками. Они не возражали, а правило абсолютной тишины очень хорошо скрывало посещения подругой моих тренировок. Да, на всех, абсолютно на каждой моей тренировке, присутствовал декан, который порой переходил даже все грани разумного, оставляя других адептов без своего внимания, зато меня сверх меры этим своим вниманием оделяя.
И гонял он меня так, что можно было подумать, что я воплотила всё зло этого мира, а декан — последняя надежда на спасение от зла. Я иногда радовалась, что боевики в основном парни, и не страдают излишней ревностью, а иногда готова была плакать, как сегодня, например, когда никто не пытался отвлечь от меня внимание декана. И я после таких тренировок добиралась в раздевалку, как сегодня, на каком-то инстинкте. Наверное, на том самом, что ведет умирающее животное в самый уединенный уголок леса.
Я уже вышла из закутка, оптимистично названного раздевалкой, в коридор, когда меня догнала Ариша и радостно доложила, ухватив меня под руку:
— Он действительно ходил в Зеленое крыло! — взволнованно и счастливо сверкала она глазами.
— Ну и что? — не поняла я её радости.
— А то! — продолжала искриться радостью подруга. — Парни говорят, что это чуть ли не единственный случай, когда декан пошел лечить свои ссадины после боя с адептом!
Я поправила лямку котомки, которая сильно давила в плечо и посмотрела на Аришу молча, но всем видом показала что не понимаю ни её слов, ни тем более эмоций.
— Да парни знаешь, что говорят? Что ты либо бешеная, либо декан слишком мягко к тебе относится!
Я чуть пожала плечами. Вероятнее первый вариант. Я, по крайней мере, в этом уверена, но говорить об этом смысла не было — слишком много придётся рассказывать из того, чем делиться ни с кем не хотелось бы.
— Ты понимаешь, что это значит, Рада? — тихо, заговорщически бормотала Ариша, таинственно поглядывая по сторонам.
— И что же это значит? — спросила, старательно придерживая котомку, норовившую съехать с плеча при каждой встрече со встречным или попутным адептом.
— Он к тебе неровно дышит! — прошептала торжественным шепотом Ариша и пребольно сжала мою руку. Я скривилась. И не так от боли, как от нелепости предположения. Декан — и неровно дышит? Ко мне? К адептке? Нелепее предположения не придумаешь. Я только скептически скривилась. И именно в этот момент через весь коридор пронеслось:
— Адептка Канпе! — магическое усиление голоса хоть и искажало его, но не настолько, чтобы не узнать — декан снова про меня вспомнил. Я развернулась, даже не потрудившись стереть недовольную мину с лица.
Ариша тоже обернулась, и тут же юркнула мне за спину и продолжила шептать:
— Вот! Видишь! Я же говорила! Стал бы он всё время тебя дергать, если бы не было чувства?
Хотелось Арише рассказать про папеньку, который меня тоже всё время воспитывал. И я точно знаю, им не любовь двигала, а нечто однозначно противоположное.
— Да, мастер? нужно быть вежливой всегда. По крайней мере, мама всегда мне об этом говорила. Хотя сейчас я с удовольствием сказала бы что-то совершенно не вежливое. Очень-очень невежливое.
— Не забудь, перед следующим тренировочным занятием — разбор боёв! Не опаздывай! — орлиный нос ни с одной стороны не был подсвечен не только синяком, но даже краснота была едва заметна. Даже сумеречное освещение полуподвального этажа не могло помешать это рассмотреть. Из-за спины послышалось тихое подружкино: «Вот! Я же говорила, уже сгонял к лекарям, синячину свёл, не стал с тобой разговаривать избитый!»
