Влюбленный Дракула - Эссекс Карин (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мне оставалось лишь кивнуть в знак согласия, тем более что подобную фразу я частенько слышала из уст директрисы. О том, что все предостережения миссис Вестенра разожгли во мне желание как можно скорее увидеть порочного и обольстительного американца, я сочла за благо умолчать.
— Вы хорошо спали этой ночью? — осведомилась я, надеясь переменить тему разговора.
— Увы, детка, про крепкий сон я давно забыла, — вздохнула миссис Вестенра. — Эту ночь, как и все предыдущие, я до рассвета ворочалась в постели.
— Очень вам сочувствую, — сказала я. — Теперь я понимаю, почему Люси сегодня такая бледная. Наверное, ты тоже провела ночь без сна? — повернулась я к Люси, лицо которой точно окаменело.
— В полночь я заглянула в твою спальню, мама, — произнесла она, коснувшись руки миссис Вестенра. — Ты дремала, хотя очень беспокойно. Я долго сидела у твоей постели, но, полагаю, ты этого не помнишь.
— О, дорогая, ты не должна лишать себя сна! — воскликнула миссис Вестенра. — Если я больна, это не повод для того, чтобы ты повредила собственному здоровью. Надо поговорить с доктором Сивардом, возможно, он пропишет тебе какие-нибудь снотворные средства.
— Я не буду их принимать, — не терпящим возражений тоном заявила Люси. — Кто-то должен бодрствовать на случай, если тебе вдруг понадобится помощь!
— Бодрствовать по ночам? Но для этого есть слуги! Девочка моя, ты меня огорчаешь! Если бы твой отец был жив, он подтвердил бы, что следить за своим здоровьем чрезвычайно важно!
Миссис Вестенра так сильно затрясла головой, что дряблая кожа у нее на подбородке отвисла еще сильнее.
— Господи Боже, надеюсь, что Мина не станет свидетельницей одного из моих ужасающих приступов. Они всегда начинаются так внезапно! На обычное учащенное сердцебиение это совершенно не похоже. Доктора говорят, у меня грудная жаба, это очень опасный недуг. Бывает, я чувствую себя более или менее сносно, и вдруг грудь пронзает острой болью.
Миссис Вестенра указала рукой на область сердца и принялась поглаживать это место, стараясь дышать как можно глубже и медленнее.
— Ужасно сознавать, что твое сердце вот-вот разорвется, Мина, — пожаловалась она. — Во время приступов меня охватывает невыразимый страх, кожа становится холодной, как лед, а кровь словно замирает в венах. Мое бедное сердце судорожно колотится, пытаясь привести кровь в движение, но все его усилия напрасны. В такие минуты я чувствую, смерть совсем близко. О, как это печально, оставить этот мир! Правда, за его пределами меня ждет встреча с моим бедным обожаемым супругом!
Воспоминание о покойном мистере Вестенра заставило ее разразиться слезами.
Все то время, пока ее мать описывала свою болезнь, Люси сидела с отсутствующим выражением и попивала чай. Позднее, когда мы с ней остались вдвоем, я заметила:
— Если бы ты, подобно мне, выросла без матери, возможно, ты больше бы ценила материнские заботы.
Она взглянула на меня так, словно слова мои показались ей предательскими.
— Я всего лишь хотела сказать, что сейчас, когда детство осталось позади и я вступаю во взрослый мир, я особенно жалею, что у меня нет матери, наставления которой удержали бы меня от промахов и неверных шагов, — пояснила я.
— Не думаю, что твоя участь достойна сожаления, — покачала головой Люси. — Отправляясь в плавание по морю жизни, ты вольна сама выбирать курс. Не многие девушки имеют подобную возможность.
После завтрака Люси захотела вздремнуть, предоставив меня самой себе. Я ничего не имела против. День обещал быть нежарким, лучи солнца, пробивавшиеся сквозь кружевную завесу облаков, приятно согревали, но не палили. Я решила осмотреть окрестности и отыскать укромное местечко, где я смогу без помех писать свой дневник.
Мне доводилось слышать, что самый эффектный вид в Уитби открывается со старого кладбища — и город, и море, и гавань видны там как на ладони. Преодолев сто девяносто девять ступеней — считать их заставило меня местное суеверие, согласно которому всякий, преодолевший ступеньки без счета, может накликать на себя беду, — я оказалась у церкви Святой Марии. Прежде чем войти в церковный двор, я остановилась, любуясь древним кельтским крестом, который возвышался над входом.
В маленькой церкви царил полумрак, который рассеивали лишь разноцветные солнечные лучи, проникавшие сквозь витражные окна над алтарем. Стоявшее перед алтарем распятие находилось в самом центре пересечения этих лучей, в ярком световом круге, со всех сторон окруженном сумраком. Несколько женщин в темной одежде жарко молились перед распятием. Я поставила свечу в знак поминовения умерших, опустила монету в кружку для пожертвований и вышла из церкви.
Все скамьи во дворе были заняты, однако я не собиралась уходить, так и не записав ни строчки в свой дневник. Внимание мое привлек некий пожилой господин, в одиночестве сидевший на скамье, расположенной довольно далеко от выступа, с которого открывался наиболее живописный вид. Возможно, некогда он отличался высоким ростом и крепким сложением, однако с годами усох, превратившись в подобие сморщенного стручка. Одежда, которая была ему впору лет двадцать назад, теперь мешком висела на костлявом теле. Кожа старика, коричневая и сморщенная, точно дубовая кора, была густо усеяна темными пятнами и родинками.
— Вы не будете возражать, если я присяду рядом? — спросила я, подойдя к его скамье.
Старик, как и следовало ожидать, пригласил меня сесть. Говорил он с сильным йоркширским акцентом, который, несомненно, привел бы в ужас мисс Хэдли, окажись она рядом.
— Я не потревожу вашего уединения, — заверила я, открывая дневник и снимая с пера колпачок.
— Скоро моего уединения никто не сможет потревожить, — сказал на это старик, по принятому в данной местности обыкновению проглатывая гласные.
Я не поняла, что он имеет в виду, но старик развеял мое недоумение, кивнув в сторону могильных камней. В ответ я вежливо улыбнулась и устремила взгляд на море, пытаясь собраться с мыслями. Наконец перо мое вывело на бумаге первые строки. Однако старик, вероятно соскучившийся по обществу, принялся рассказывать мне истории о своей жизни. Поначалу я досадовала на помеху, мешавшую мне сосредоточиться, но потом рассказ старика заинтересовал меня.
Выяснилось, что собеседник мой был одним из немногих оставшихся в живых моряков, некогда занимавшихся китобойным промыслом.
— Корабли из Уитби не имели себе равных ни по мощи, ни по быстроходности, — заявил старый моряк.
По его словам, все великие мореплаватели прошлого, включая капитана Кука, предпочитали суда, построенные в доках Уитби.
— Вы представляете себе, какой яростный напор ветра приходится выдерживать кораблю, пустившемуся в морское плавание? — вопросил мой собеседник и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Такой корабль должен быть крепким, очень крепким. И его команда тоже. Во время каждого плавания моряки должны выдержать схватку с морем, с китом, а порой и друг с другом. Я был совсем зеленым юнцом, когда вступил на борт судна под названием «Эск». Поверьте мне, то был один из лучших кораблей, когда-либо выходивших на морские просторы.
Я поняла, что мне предстоит выслушать длинную историю, и, смирившись с неизбежностью, отложила перо.
— Мы возвращались домой с хорошей добычей, — испустив долгий вздох, приступил к повествованию старик. — Гавань была уже близко, милях в тридцати, не больше. Весь день дул встречный южный ветер, как вдруг, откуда ни возьмись, с востока налетел бешеный шквал. Паруса наши были свернуты, так что буря застигла нас врасплох. Мы не смогли противостоять ее натиску, и «Эск» оказался выброшенным на подветренный берег.
По мере того как картины прошлого оживали в памяти старого китобоя, он молодел на глазах. Дребезжащий его голос обрел силу и звучность, даже морщины, казалось, разгладились.
— Я почувствовал, что корабль налетел на рифы и сел на мель, — продолжал он. — Удар был таким сильным, что все мы полетели за борт, словно зерна из лопнувшего арбуза. В ту пору росту во мне, поверите ли, было шесть футов два дюйма, и силен я был, как вол. Благодаря своей молодости и силе я сумел долго продержаться на воде. Кроме меня, это удалось еще только двум морякам. Все остальные пошли ко дну.
