Подарок для злодея (СИ) - Нехищная Алена (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
Так не бывает. Работа мечты — нянчить дракона. Покои, в которых не побрезговал бы ночевать и сам король. Роскошный ужин на троих, считая дракона. Путешествие в место, о котором если и были наслышаны, то вряд ли посещали знатнейшие чародея страны. Необычайное добродушие и галантность от мага, скверный нрав которого давно вошел в легенды и поговорки.
Несомненно, во всем этом был какой-то подвох. Пресловутая ложка дегтя в бочке меда.
Юна подняла с кровати платье. Под ним обнаружилось тонкое черное кружево. Прозрачная сорочка, совсем коротенькая, непонятно что призванная прикрывать. Крохотные панталончики, тоже кружевные. И чулки.
Возможно, хозяин этого дома хочет видеть ее не только в качестве гувернантки для дальнего родича? До сих пор Юна ни о чем таком не думала, возможно, потому что уж очень неприятными казались такие мысли. Она еще в детстве поняла, что людям лучше не доверять. Даже если это родные и важные люди. Мама вдруг может решить сбежать из дома, а когда ее поймают и вернут — смотреть на тебя так, будто видит в первый раз и отбиваться, когда ты пытаешься ее обнять. Закрыть глаза, отвернуться к стене и не слышать твоих отчаянных криков. А потом отец, единственный островок надежности в мире, приводит домой Нинель... Людям нельзя доверять. Уехать леший знает куда с человеком, которого знаешь один день лично и всю жизнь — по страшным сказкам... В это безлюдье, которое неизвестно даже, в какой стороне карты мира находится и как отсюда сбежать в случае чего... В день, когда Юна подкинула дракона адмиралу, она несколько раз рыдала, представляя Изумрада мечущимся в клетке на потеху публике, или чучелком, прибитым к стене над камином. Но теперь она вполне убедилась, что драконышу ничего не угрожало — он не боялся совершенно, грелся у василиска на шее и немилосердно грыз его пальцы, а Риакрран даже не орал на него за это — Юна, например, за прокушенные пальцы трясла Изумруда за шкирку и рычала. Кроме того, она услышала, с какой неподдельной горечью адмирал говорил об уничтожении драконьей расы... Не убьет он Изумруда, даже если Юны не будет рядом. А вот что ждет саму Юну в этом доме...
Она все-таки натянула на себя предложенные адмиралом одежки, решив пока не злить гостеприимного хозяина. Долго провозилась с платьем — на спине вместо шнуровки были застежки в виде крохотных крючочков, которые почти невозможно застегнуть самостоятельно.
Расчесалась перед зеркалом в тяжелой серебряной оправе. Платье полностью обнажало плечи, плотно обнимало талию, подчеркивая ее широкой баской, юбка из жесткой темно-красной материи, расшитая черными каменьями, заканчивалась в сантиметре от носочков туфелек. Туфли, тоже заботливо оставленные ар’Мхари, послужили для Юны еще одним поводом огорчиться. Темно-красная тонкая лакированная кожа, очень высокий острый каблук, никаких украшений - простота и изящество. Юна долго вертела их в руках, после чего с горестным вздохом вынуждена была признать, что неизвестный мастер ничем не уступает ей в искусности, а то и превосходит.
Опасаясь разгневать василиска слишком долгим отсутствием, Юна все же не удержалась повертеться перед зеркалом. Ей часто оборачивались вслед - мужчины, женщины и даже дети. Нинель называла уродкой, отец - красавицей, а губернаторша уронила как-то, жаль, мол, что на таких, как Юна, приличные мужчины не женятся, и дело тут вовсе не в ее происхождении. "Женщина не для брака" - вот как в порыве откровенности сказала губернаторша, и добавила, что, подайся Юна в артистки, цены б ей не было и отбоя от богатых покровителей, хорошо, что девушка нашла другой способ зарабатывать на жизнь... Юна не обиделась и не огорчилась — о браке она и не думала. Бывало, кто-то из встреченных молодых людей волновал ее воображение, но ни один не задел сердце, а ум и вовсе занимали другие заботы. Выжить бы после визита бабочки, а для этого стоит научиться магии... Да и вообще — мир огромен, интересен, не хотелось всю жизнь провести в их маленьком городишке, пусть даже и в «уютном семейном гнездышке». Напившись, отец часто рассказывал повзрослевшей Юне историю их с мамой знакомства — о том, как мавку, начинающую артистку, дочь знаменитой певицы, обесчестил и бросил какой-то дворянчик, а он, отец, утешил, обогрел, уговорил уйти из труппы столичного театра, приехавшей к ним на гастроли — все это с нескрываемой гордостью за свое благородство, и за то, что вот женщина, за которой ухаживали такие знатные господа, выбрала его... А Юна, слушая, глядя на его морщинистое, обрюзглое лицо, думала, что на месте матери она бы никогда не выбрала такого мужчину, как ее отец. Доброго, но слабого. Не грубого, не глупого — но и не умного, она с детства уже начала чувствовать, что в чем-то сообразительнее отца, в чем-то понимает больше... Красивого, правда, когда-то в молодости — синие глаза, льняные кудри — может, красота и покорила мать? Леший его знает, что ей довелось пережить в той труппе, но отец рассказывал, что мавку в театре ценили, отпускать не хотели, да и от матери-певицы кое-какие деньги и связи остались... Каково ей было в тесном бедном домике, где родилась Юна, в обществе ремесленников и слуг, наверняка далеких от того общества, к которому она привыкла? Отец рассказывал, что поначалу мать даже по дому ничего делать не умела, пришлось учить...
«Короток был ее век» — думала Юна. — «Лучше бы уж она провела его, порхая по городам, блистая на сцене, разбивая сердца вельмож — есть же среди них симпатичные? Чего ей было терять?»
Она слегка стыдилась таких мыслей, не подобающих добродетельной девушке. Но когда отец начинал твердить, что главное в жизни девушки — найти хорошего, доброго парня, дабы родить с ним внуков папе — не выдерживала, хлопала дверью, или кричала «алкаши поганые твои хорошие парни, не для того себя растила, чтобы с пьяных ничтожеств сапоги стягивать да спать укладывать!», потому что отец порою таки находил «хорошего парня» где-то в кабаке и приводил домой знакомиться.
Ар'Мхари... Что скрывать от себя правду, нравился. Но Юна пока видела его «светлую» сторону, даже его попытки запугивания и демонстративный клыкастый оскал теперь казались забавными. Заботливый, подготовил для Юниного визита замок. Умный, знает все тайны мира, помнит две тысячи лет... И тяжесть мудрости туманит его взгляд вуалью грусти... Одинок и несчастен — последний в мире василиск, видевший гибель своей семьи... Добрый — дракона на груди пригрел. Но Юна прекрасно осознавала, что темная сторона тоже существует и на совести этого человека реки пролитой крови.
19
— Новый Год уже давно наступил... — сказала Юна. Настенные часы в ее комнате пробили второй час ночи. Изумруд свернулся клубочком прямо в огне камина и с трудом, сонно приподнял головку навстречу Юне.
— Я запретил ему есть, прежде чем вы спуститесь, — сказал ар’Мхари. — Так он от нетерпения едва не перевернул елку, погрыз ветки, а потом уснул...
— Простите, я не хотела вас так задерживать...
— Вы тоже выглядите очень сонной. Боюсь, я плохо рассчитал время для нашего маленького ужина, но выпить за Новый Год все же необходимо. Надеюсь, вы не откажетесь?
— Ну разумеется, нет! — Юна села за любезно отодвинутый адмиралом стул.
— Эй, ящерица! Доступ к столу открыт! Жри!
Изумруд от души зевнул. Разогретый костром, он попрозрачнел, сквозь чешую проглядывали кости. Юна знала, что если он сейчас подлетит, сядет на ладонь — на коже останется ожог. И драконыш полетел к адмиралу, коварно приземлился на плечо — мгновенно прожигая своим телом дыру в его фраке. Риакрран зарычал, сбросил ящера наземь. Он вышел на ужин при полном параде: светлый фрак с розой в петлице, элегантные золотые карманные часики на тонкой цепочке, черная бабочка на шее — на даже на губернаторском балу выглядел куда небрежнее. А теперь на его изысканном пиджаке красовалась безобразная обугленная дыра.
— Маленький вредитель! Однажды он прожег мне на кровати одеяло, простынь и матрас, и я потом не знала, как спрятать это от Нинель... — сказала Юна торопливо, стараясь загладить неловкость.
