Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Агата! Смотри!..
— Ага, красивый!
— Нику покажу! — Варвара, сунув новый голыш в карман куртки, скривилась от ветра.
— Ты не замерзла?! — поежившись, проорала я.
— Не-ет! А Ник сегодня вернется?!
— Ага… Должен! Обещал!
Да, тысь моя майка! Когда ж он это дело закончит? Практик… А я вот — теоретик. С уже «подтвержденной теорией». Потому что не далее, как вчера, свершилось. Как раз во время нашей с Варей отлучки «полить дома цветы». Ну, и, за одно, забежать в гости к Софико и Годе.
— Ты была права — данные на него существуют, — вздохнул тогда очень выразительно мой соучастник.
Я в ответ сделала стойку:
— И-и?
— Числится под именем «Ясон». Кроме него инкубов в картотеке прокуратских «спецагентов» больше нет. Привлекался в пяти случаях еще бывшим Верховным рыцарем. Специалитет — добыча информации через приближенных к «целям» дам. Семь лет назад, как раз — последний, и незаконченный случай. Там цель была — перехватить корреспонденцию, которая могла навредить кое-кому.
— Ага. Это — понятно.
— Угу. Это-то меня в тебе и пугает.
— Не бойся, Года. Дальше.
— А что, «дальше»? Агент прокололся на параллельных личных связях. Пришлось его срочно от дел отводить. Причем, за пределы Ладмении.
— И-и?
— Куда именно?
— Да. Куда?
— В Джингар, Агата. Там он загнездился. Для инкуба — халва, а не страна.
— Это ты про гаремы?
— А то. Ешь, сколько влезет и, причем, безнаказанно.
— Согласна. Вариант — оптимальный. Так значит, он — там?
— БЫЛ там, — сделал Года ударение. — Где сейчас — понятие не имею. В информации на него — жирная красная черта: отработанный шлак.
— Ага, — закусила я в задумчивости губу.
Мужчина со своего кресла вздохнул:
— Агата, можно личный вопрос?
— Давай.
— Скажи, ты к нам, ну… только за тем, чтобы…
Я, подняла на него глаза:
— И то и другое. Это — правда, Года. Но, если б не хотела вас видеть, не пришла бы совсем. Даже по причине острой в тебе нужды. А теперь… — и неожиданно для самой себя, засмеялась. — Оказывается, я по вас с Софико соскучилась. По обоим.
— Да? — вскинул брови мужчина. — Это — хорошо. Потому что, и мы — тоже. И… Агата…
— Что, Года?
— Мой искренний тебе совет: не встревай в это дело.
— О, и ты — туда же…
— Доброго дня! — а вот этого… некроманта, совершенно не вписывающегося в тишину морского пейзажа, я совсем не ожидала увидеть. Мой уважаемый начальник, приложил ко лбу ладонь. — Варвара! Как жизнь?!
— Хорошо! — издали помахала ему рукой та.
— Чем обязаны? Новое задание?
— Задание? — вернулся ко мне взглядом Глеб. — Да нет… Я же тебе обещал неделю передышки… Кстати, — и, хмыкнув, шлепнулся рядом на скамью. — На мой адрес письмо пришло из Бередни. От Его светлости, князя Драгомира. Благодарит за оказанную услугу и тебе в похвалах разливается.
— И что? — прищурилась я на некроманта.
— Молодец… Там, кстати, дата стоит с точным временем. Обычай такой у высокородных особ — придавать данной конкретикой солидность любой бумажке… Тридцать первое декабря. Пять часов, тридцать две минуты. А ты в Куполград вернулась…
— Глеб, что ты хочешь?
— Да ничего, — пожал он плечами. — Подумаешь, на обратном пути ненадолго задержалась… Ну, так вот… Я зачем сюда к вам заскочил?
— Та-ак… — передернула я плечами.
— У меня к тебе просьбочка будет. Небольшая и личная: ты в Джингар не смотаешься? Надо завтра с утра письмо передать в наше посольство. А то мне через час назначено в столице Тинарры. И сколько я там пробуду…
— Куда-куда? — уточнила я.
— В Джингар. В наше посольство. Это — очень быстро, если таможни не считать.
— Я поняла.
— Агата, ну так что?..
— Хо-рошо, Глеб. Хорошо…
Глава 8
Ладмения, замкнутая с трех сторон света в поднебесные Рудные горы, государство небольшое, если сравнивать его со всем нашим материком Бетан. Зато имеет на этом материке самую выгодную, центральную диспозицию. А по форме сильно смахивает на череп, развернутый в сторону сопредельной Тинарры. Ее мы еще в кадетстве окрестили «рукой» из-за неровных границ — «пальцев» с Бередней, идущих по реке Петле. Юго-западный сосед Ладмении, Эйфу, с большой натяжкой (на восток) напоминает узкую «тазовую кость». Что же до Джингара, то он с незапамятных времен выразительно именовался «ногой». Хотя, по мне, так больше смахивал на валенок (выбиваясь из общей «скелетной» темы). Широкий такой самокатный валенок с голенищем вдоль наших восточных границ, пяткой, повернутой к нам же (что не раз удостоверялось вечно натянутыми с Ладменией отношениями) и самой ступней, омываемой Морем радуг. Если вдаваться и в климат, то самый суровый он, пожалуй, в Бередне, дальше всех наших соседей замахнувшей на север материка. А самый жаркий — в Чидалии, кстати, «лопатки». Но, и там и там переселенцам «подфартило» на равных, потому как условия жизни в предтечном мире оказались почти аналогичными местным. Вот Джингару в этом плане откровенно не свезло. Привыкшие к теплу, огненные дэвы и тонкокожие девы страдали от здешних вьюг, срочно заимствуя из общеладменского специальные слова и выражения («чтоб у тебя…… на морозе зазвенели», например, или: «пусти к огоньку погреться»). В кадетском же курсе арабская «стратегическая ошибка» характеризовалась выражением «за что боролись, на то и напоролись», где под первым и вторым имелись в виду богатые алмазные залежи вдоль всех Рудных гор с той их стороны. Правда, почти одновременно не меньший размах приобрела и угледобыча. Но, уже человеческим населением страны. А вот маги арабские боролись с «шайтан-природой» своими профсредствами. Куполами. Наподобие того, что накрывал собой и наш Куполград, только, поля действия совершенно иного. Целые города под защищающими от холода и ветров, прозрачными сводами. С зелеными садами внутри, высоченными минаретами и многомильными лабиринтами дворцов. То еще зрелище. Представляю. Говорят, самым красочным был вид зимней столицы Джингара, приморской Тахвалы, обозначенной на «скелетной» карте в самом центре «ступни». Но, я ее воочию никогда не видела… И вот такая возможность, наконец, появилась. Сразу завтра с утра.
Что же касается вечера сегодняшнего, то, он пока был в полном разгаре. Точнее, «разгорался». И, по всей видимости… скандалом…
— Ах, как же воздух кристально свеж и синий вечер морозно прозрачен, — нет, начиналось все очень даже спокойно и благостно. И тетка моя, стоящая у открытой в сумерки форточки, уютно запахнулась в палантин — вот-вот стихи начнет декламировать на почве умиленья, как, вдруг… — А какая нынче дата? А то я из серых будней своих…
— Девятое нынче января, — откликнулось лежащее на животе у камина дитё и возложило на ковер свой очередной голыш. — Шесть дней до конца каникул.
Она с этого текста каждый свой «отпускной» день начинала (лишь меняя убывающее число), а тут решила им же закончить. Мученица на алтаре правописания.
— У нас во втором семестре вводится новый предмет — танцы, — поддал ей «горя» Ник и внес дополнение прямо мне в ухо. — Нужна форма специальная, в гимназии сказали.
— Ага, — устраиваясь удобнее в мужских руках, зевнула я. — Еще же «шесть дней до конца каникул», — хотя произносить это надо не так, а с трагичным надрывом… А лучше вообще помолчать. И послушать, как трещат в огне смолянистые кедровые дрова. И запах их вдыхать исключительно молча, разбавленный ароматом любимого тела, что сейчас совсем рядом. Близко-близко. Так, что голову кружит, и ноздри сами собой раздуваются… Бесова «морская романтика». Прямо, зараза какая-то. Вот мама к ней совершенно нейтральна. Оттого и дремлет теперь в кресле в углу. Хотя Нинон еще раньше наверх свалила — ей завтра самой первой вставать. Жарить свои любимые оладушки. Но, они все равно будут пахнуть не так… как мой любый. — Ни-ик?
— Угу? — шеркнул он небритой скулой мне по щеке.
— А пошли…
