Дом Земли и Крови (ЛП) - Маас Сара (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Она подумывала выбросить его, но решила запереть противоядие в сейфе в кабинете Джесибы, прямо рядом с шестидюймовой золотой пулей для винтовки Богоубийцы. Жизнь и смерть, спасение и разрушение, теперь погребенные там вместе.
— Вайолет Каппель сказала в утренних новостях, что там могут быть и другие потенциальные мятежники…
— Выключи этот экран, Лехаба, пока я не выбросила его в этот чертов бак.
Ее резкие слова пронзили всю библиотеку. Шуршащие существа в своих клетках замерли. Даже Сиринкс пробудилась от дремоты.
Лехаба потускнела до слабого розового цвета.
— Ты уверена, что мы ничего не можем сделать…
Брайс захлопнула книгу и потащила ее за собой, направляясь к лестнице.
Она не услышала следующих слов Лехабы из-за звонка входной двери. Работа оказалась более оживленной, чем обычно, в общей сложности шесть покупателей потратили ее время, спрашивая о дерьме, которое они не были заинтересованы покупать. Если бы сегодня ей пришлось иметь дело еще с одним идиотом…
Она взглянула на мониторы. И замерла.
***
Осенний Король обвел взглядом галерею, демонстрационный зал, полный бесценных экспонатов, дверь, ведущую в кабинет Джесибы, и окно в пол. Он смотрел в окно так долго, что Брайс подумала, не видит ли он каким-то образом сквозь одностороннее стекло винтовку Богоубийцы, висящую на стене позади стола Джесибы. Ощутил ли он смертоносное присутствие золотой пули в сейфе. Но его взгляд скользнул дальше, к железной двери, запертой справа от нее, и, наконец, к самой Брайс.
За все эти годы он никогда не приходил к ней повидаться. Да и зачем беспокоиться?
— Здесь повсюду камеры, — сказала она, продолжая сидеть за своим столом, ненавидя его запах пепла и мускатного ореха, который заставил ее вернуться на двенадцать лет назад, к плачущей тринадцатилетней девочке, которой она была в последний раз, когда разговаривала с ним. — На случай, если ты надумаешь что-нибудь украсть.
Он проигнорировал насмешку и сунул руки в карманы своих черных джинсов, продолжая молча осматривать галерею. Он был великолепен, ее отец. Высокий, мускулистый, с невероятно красивым лицом под длинными рыжими волосами, точно такого же оттенка и шелковистой текстуры, как у нее самой. Он тоже выглядел всего на несколько лет старше ее-одетый как молодой человек, в эти черные джинсы и такую же футболку с длинными рукавами. Но его янтарные глаза были древними и жестокими, когда он наконец сказал:
— Мой сын рассказал мне, что произошло на реке в среду вечером.
Как он умудрился превратить этот легкий акцент на моем сыне в оскорбление, было выше ее понимания.
— Рун-хорошая собачка.
— Принц Рун счел необходимым сообщить мне об этом, поскольку ты можешь оказаться… в опасности.
— И все же ты прождал три дня? Надеялся, что меня тоже казнят?
Глаза ее отца вспыхнули.
— Я пришел сказать тебе, что твоя безопасность обеспечена и что губернатор знает, что ты невиновна в этом деле, и не посмеет причинить тебе вред. Даже в качестве наказания Ханту Аталару.
Она фыркнула. Ее отец замер.
— Ты невероятно глуп, если думаешь, что этого будет достаточно, чтобы сломить Аталара.
Рун, должно быть, тоже рассказал ему об этом. Та катастрофа, которая произошла между ней и Хантом. Что бы это ни было. Как бы это ни называлось-использовать ее подобным образом.
— Я не хочу об этом говорить. — Ни с ним, ни с кем другим. Фьюри снова исчезла, и пока Джунипер передавала сообщение, Брайс поддерживала короткий разговор. Затем начались звонки от ее матери и Рэндалла. И большая ложь.
Она не знала, почему солгала о причастности Ханта. Может быть, потому, что объяснять ее собственный идиотизм, позволивший Ханту войти в ее жизнь — будучи настолько чертовски слепой к тому факту, что он обвел ее вокруг пальца, когда все предупреждали ее, он даже сам сказал ей, что будет любить Шахар до самой смерти. Ей было невыносимо осознавать, что он выбрал Архангела и их бунт вместо нее, вместо них… она не могла говорить об этом с мамой. Не без полной потери способности функционировать.
Итак, Брайс вернулась к работе, потому что… что еще оставалось делать? Ничего не было слышно о заявках на новую работу.
— Я не об этом говорю, — повторила она.
— Ты будешь говорить об этом. С твоим королем. — Потрескивающий уголек его силы заставил потухнуть первые огни.
— Ты не мой король.
— По закону-да, — ответил ее отец. — Ты значишься наполовину Фейри и гражданином. Это ставит тебя под мою юрисдикцию как в этом городе, так и в качестве члена Дома Неба и Дыхания.
Она щелкнула ногтями.
— Так о чем же вы хотели поговорить, Ваше Величество?
— Ты уже перестала искать этот Рог?
Она моргнула.
— А теперь это имеет значение?
— Это смертоносный артефакт. То, что ты узнала правду о Данике и Аталаре, еще не значит, что тот, кто хочет его использовать, уже пойман.
— Разве Рун тебе не сказал? Даника украла Рог ради забавы. Выбросила его где-то в один из своих моментов полета-высоко-как-гребаный-воздушный змей. Это тупик. — Увидев, как нахмурился ее отец, она объяснила: — Кристаллы были случайно вызваны Даникой и другими, кто принимал Синтетик, благодаря черной соли в нем. Мы были неправы. Рог никто не искал.
Она не могла решить, кого ненавидит больше: Ханта, Данику или себя за то, что не увидела их лжи. Не желая видеть ничего из этого. Эта ненависть преследовала ее на каждом шагу, на каждом вздохе. Горела глубоко внутри.
— Даже если ни один враг не ищет его, стоит позаботиться о том, чтобы Рог не попал в чужие руки.
— Только в руки Фейри, верно? — Она холодно улыбнулась. — Я думала, что твой избранный сын сидит у него на хвосте.
— Он занят другими делами. — Должно быть, Рун велел ему идти к черту.
— Ну, если ты можешь вспомнить, где Даника оставила его под кайфом, то вся во внимании.
— Это вовсе не пустяк. Даже если Рог давно потерян, он все еще занимает особое место в истории Фейри. Он будет очень много значить для моего народа, если его вернут. Я думаю, что с твоим профессиональным опытом такой поиск будет тебе интересен. И твоему работодателю.
Она снова посмотрела на экран компьютера.
— Что угодно.
Он сделал паузу, а затем его сила загудела, искажая каждую звуковую передачу, прежде чем он сказал:
— Я очень любил твою мать, ты знаешь.
— Да, так сильно, что оставил шрам на ее лице.
