Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) (ЛП) - Хиггинсон Рейчел (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗

Интересно, поймут ли эти люди, что отдали свою свободу за тёплую постель и приличную еду?

Я почти надеялась, что они этого не сделают. Ради их же блага.

Эти люди, те, с кем я была сейчас… Риган, Хейли, Паркеры — вот что должно было произойти после падения цивилизации. Они стали тем, кем каждый должен был стремиться стать. Но вместо этого выжившие позволяли страху управлять их жизнями, а отчаянному желанию жить — контролировать их поведение.

Не каждый человек, которого убивал мой отец, был хорошим. Я видела множество людей, которые заслуживали, по крайней мере, того, чтобы быть запертыми только потому, что они забыли, каково это — быть порядочным человеком. Мужчины, которые относились к женщинам как к собственности, или детям, как будто они были одноразовыми. Мужчины, которые жаждали богатства и власти почти так же сильно, как мужчины в моей семье.

Но чего они не получили, чего никто из них не получил, так это того, что быть человеком больше не было правом — это была привилегия. Наши права и свободы были отняты, сначала инфекцией, затем существами, готовыми на всё, чтобы изменить нас, и, наконец, людьми, подобными моему папе, которые хотели сожрать любое место власти, готовое к захвату.

Я не могла позволить себе слишком привязаться к Риган или Хейли, и особенно к Пейдж или её братьям. У меня был план. Но я останусь с ними столько, сколько потребуется, чтобы уехать как можно дальше. Я не могла выжить в одиночку, но я могла учиться у них. Миллер мог бы поучиться у них. А потом, когда придёт время, мы исчезнем в ночи и отправимся в наше собственное приключение.

— Ты сильно задумалась? — прокомментировала Хейли с другого конца стола.

Нельсон обнимал её за плечи и тоже внимательно смотрел на меня.

— Ты всё ещё расстроена, потому что узнала, что Долли Партон, на самом деле, не была величайшей когда-либо жившей певицей?

Я улыбнулась, прежде чем смогла остановить себя, и встала из-за стола.

— Просто думаю о Миллере, — призналась я. — Наверное, мне стоит пойти и найти его.

Я отошла от стола, радуясь, что сегодня не моя очередь мыть посуду, и направилась к выходу. Однако я не могла не бросить через плечо фразу в защиту Долли, зная, что последнее слово останется за мной.

— И ты права насчёт Долли. Она была гораздо больше, чем просто певицей. Она была образцом для подражания, иконой, дивой высочайшего калибра, и самое главное, Хейли Гейбл, она была живой легендой. И теперь, да помилует Господь её душу, величайшее воспоминание, которое Америка когда-либо могла лелеять.

Я распахнула дверь и проскользнула в неё, подавляя смешок, в то время как Хейли бросила:

— Ты же знаешь, что твоя одержимость ею противоестественна! Я собираюсь проверить тебя на следы укусов!

ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 02

— Ты собираешься ненавидеть меня вечно? — спросила я Миллера, опустившись рядом с ним на небольшой участок у стены.

Он пробрался в переднюю часть сувенирного магазина, где было темно и полно мусора. Обычно мы старались держаться группой в задней части, где не было окон, и единственной дверью был забаррикадированный пожарный выход, который открывался только изнутри. Вход в магазин обычно охраняли двое, хотя сейчас там было пусто.

— Да, — надулся он.

Я посмотрела на своего младшего брата и восхитилась его профилем. Он был уже не столько ребёнком, сколько юношей. Его лицо всё ещё оставалось мальчишеским, но челюсть была сильной, а глаза мудрыми. Его тело было худым и мускулистым в результате нашего тяжёлого образа жизни, потому что даже если мы были избалованы в Колонии, это всё равно была тяжёлая работа. Его ладони были больше моего лица. Он будет высоким. Может быть, даже выше Кейна.

И он ожесточился из-за той жизни, которую мы прожили. У меня были шрамы, запрятанные столь глубоко, как костный мозг. Но я не хотела этого для Миллера. Я не хотела, чтобы его погубил ужас нашего прошлого или неуверенность в нашем будущем.

— Мне очень жаль, Милл. Правда, жаль. Я просто беспокоюсь о тебе.

Он резко повернул голову, чтобы ответить что-то язвительное, но я быстро продолжила:

— Ты растёшь. Серьёзно, ты скоро станешь гигантом. Я просто хочу, чтобы ты ел. Все здесь усердно трудятся, усерднее, чем когда-либо прежде, чтобы обеспечить всех достаточным количеством пищи. Если ты не ешь… это всё равно, что сказать, что наша тяжёлая работа, тяжёлая работа Вона и Хендрикса недостаточно хороша.

Это, вероятно, было немного коварно. Но отчаянные времена и всё такое.

Он задумался, а затем медленно кивнул. Когда его тёмные глаза снова встретились с моими, они были полны беспокойства…

— Просто… Я не хочу чувствовать себя обузой. Я не хочу, чтобы им пришлось много работать из-за нас, Тай. Я хочу помогать сам.

И тут всё стало ясно. Я понимала его страх, неуверенность в том, что Вон просто решит высадить нас где-нибудь в глуши и уехать в закат, в то время как нам с Миллером останется жить ещё целых четыре минуты. Но проведя с ними последние две недели, я уже сомневалась, что они способны на такую жестокость.

При всех своих недостатках Вон, казалось, больше всего заботился о том, чтобы мы все были в безопасности, даже Миллер и я.

— Ты помогаешь, — заверила я его. — Тебе не о чем беспокоиться, братишка. Я тебе обещаю.

— А как же ты?

Вот, дерьмо.

— Вон не бросит меня. Мы ссоримся, но в глубине души я ему нравлюсь.

— Тайлер, ты никому не нравишься, — заметил Миллер.

Я знала, что он был прав, но его слова всё же жалили. Я была чёрствой ведьмой и знала это лучше, чем кто-либо. Моя цель в жизни, по крайней мере, в последние два года, состояла в том, чтобы держать людей на расстоянии, и я преуспевала в этом в полной мере. И всё же мне было больно слышать, как мой брат так легкомысленно обронил эту фразу. Я чувствовала себя иррационально нуждающейся в защите.

— Я им здесь нравлюсь.

При виде его недоверчивого взгляда я по-настоящему обиделась.

— Я им нравлюсь, Миллер! Прекрати!

— Как скажешь, — простонал он.

Я фыркнула и толкнула его в плечо. Маленькое отродье.

— Так и есть, Миллер Дейл. И даже если бы они этого не признали, это не значит, что они действительно ненавидят меня или что-то в этом роде. Мы в безопасности, пока остаёмся с Паркерами, ясно?

— Я знаю это, Тайлер.

Он казался более взволнованным, чем когда-либо, и я задалась вопросом, помогаю ли я или причиняю боль.

— Я серьёзно, мы действительно в безопасности.

— Ты можешь просто попытаться поладить с ними?

Его голос звучал так искренне, а глаза были большими и умоляющими. Как я могла ему отказать?

Я глубоко раздражённо вздохнула. Он собирался добавить мне седых волос. Но было приятно видеть, что он снова о чём-то заботится. Было приятно наблюдать, как он снова смотрит на людей, особенно когда эти люди были достойны внимания моего младшего брата.

И я не могла позаботиться о нём сама.

В этом я была уверена.

— Конечно, Милл, я постараюсь.

Я искренне улыбнулась, давая ему понять, что говорю серьёзно.

Он всё ещё выглядел неуверенным, пока Вон не оттолкнулся от тёмного дверного проёма и не шагнул в лунный свет, который проникал в комнату через щели в досках. Я и не подозревала, что он слушает. Я покраснела, как пожарная машина, учитывая характер нашего разговора, и отчаянно попыталась просочиться сквозь пол, но это не сработало.

— Миллер, — Вон подошёл к нам и присел на корточки, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мы с Тайлер иногда ссоримся, но мы оба заботимся друг о друге. Вы с ней можете оставаться с нами столько, сколько захотите. Если вы когда-нибудь и уйдёте, то только потому, что вы этого сами захотите, а не потому, что мы этого хотим. Тебе не о чем беспокоиться, хорошо?

Миллер беспокойно поёрзал, но выдержал взгляд Вона, этому учил его мой отец: никогда не отводи взгляда, никогда не сдавайся первым, как бы тебе ни было страшно.