Подмена (СИ) - Чередий Галина (мир книг txt) 📗
— Ну как, вспомнила? — едва уловимая нотка насмешки в общем холоде Его голоса стала для меня неожиданной отрезвляющей и спасительной пощечиной.
Я рванулась вперед из его рук, и Он, видимо, не ожидая такого непослушания, позволил мне это. Налетела на тумбу и, саданувшись об нее же мизинцем на ноге, зашипела от боли и развернулась к Нему.
— Я не разрешала тебе войти! — почти выкрикнула, борясь с дыханием.
— А я спрашивал разрешения? — уголок Его рта изогнулся в едва заметной усмешке.
Наверное, в жизни я не видела столь искреннего и не наигранного недоумения и пренебрежения в одной крошечной гримасе.
И это уже по-настоящему вывело меня из себя. Уперлась задницей в предмет мебели, от которого пострадала, для того чтобы создать хоть иллюзию уверенности.
— А стоило бы спросить! Хотя бы из вежливости. И представиться тоже не помешало бы! — ответила и, сжав зубы, встретилась с Его серыми глазами, которые в искусственном свете моей прихожей казались серебристыми, словно ртуть. Живой, подвижный, жидкий металл, притягательный и, похоже, смертельно ядовитый для меня.
— Так что, ты сегодня так неприветлива, потому что имени моего не знаешь? — Любопытство, не явное, но все же.
— Нет, не только, — покачала я головой и нахмурилась, твердо намеренная донести нечто важное до него. — То, что между нами случилось тогда… Секс. Я так не делаю. Обычно.
О, прекрасно! Теперь это прозвучало так, будто я Его сразу же возвела на некий пьедестал особенности и присвоила статус исключительного события. А то Он в этом нуждается!
— Не делаешь как? Не кричишь так отчаянно от наслаждения в руках своего любовника, ублажая его самолюбие? — Его взгляд опустился к моему рту, чуть задержался, и Он усмехнулся, в этот раз уже так откровенно похотливо, что у меня в голове зашумело от мгновенного осознания. Прямо сейчас Он смотрел на меня и вспоминал, как это было. Контакт наших глаз вернулся, и я на мгновение будто увидела тот наш первый взрывной секс Его глазами. Ощутила Его кожей, распробовала вкус собственного пота, вдохнула пьянящий запах возбуждения. И это было настолько оглушающе мощно, что я хрипло охнула, получив ожог одновременно всех органов чувств. Ошеломляющее наваждение схлынуло так же быстро, как и накрыло меня, но я успела засечь краткую вспышку удивления в ртутных омутах напротив. Хотя, конечно, это могло мне просто показаться.
— Я не привожу к себе незнакомых мужиков и не занимаюсь с ними незащищенным сексом, даже не спросив имени, — пробормотала я, повернув голову, чтобы больше не смотреть на Него. Ну да, как будто это помогло хоть как-то мне игнорировать тот факт, что Он стоит в паре десятков сантиметров от меня и заполонил своей энергетикой все пространство вокруг.
— Можешь звать меня Грегори или Григорий. Это все? — Он, повернувшись спиной, спокойно направился в мою комнату.
— Нет, не все! Я по-прежнему не приглашаю тебя войти! — я метнулась за Ним, мучительно вспоминая, что творится у меня в комнате. Да какого же черта! Я не ждала гостей, и вообще — нечего Ему тут делать!
— И не надо. Я же уже внутри! — пожал Он широченными плечами, а потом остановился и развернулся так резко, что я просто влетела в него. — Или хочешь прогнать меня?
— На самом деле хочу, — ответила и сглотнула, словно эти слова поцарапали мне горло.
— Хо-о-о-чешь? — вкрадчиво протянул Он и резко прижал к себе, откровенно давая почувствовать все и сразу: и жар Его тела, от которого сама тут же вспыхнула, как спичка, и Его запах, что моментально опять одурманил до невменяемости, и упершуюся мне в живот твердость, от чего внутри все скрутило болезненным узлом отчаянной нужды. — А можешь ли?
Он склонился, прошептав вопрос прямо мне в ухо, провел приоткрытым ртом по шее вниз, царапая зубами, и прикусил ключицу. Я вздрогнула от острейшего удовольствия и сдалась.
— Нет, не могу, — осознала и признала я. Его победа была неоспорима, но сейчас и только сейчас. И дело было совершенно не в том, что, упрись Он, мне эту гору мускулов и на сантиметр было бы не сдвинуть, сколь бы я не пыжилась. Ведь я капитулировала не перед его физической силой, совсем нет. Я не в состоянии была ничего Ему противопоставить на совершенно ином уровне. Но ведь это не навсегда.
— Ну, так стоит ли и пытаться? — насмешливо хмыкнул Он у моей кожи, заставив содрогнуться и прочувствовать свою беззащитность от нового дразнящего прикосновения его зубов и языка.
— Пытаться стоит всегда, — я упрямилась, пусть даже и выходил только какой-то мямлящий шепот. — Я совершенно ничего о тебе не знаю.
Он сгреб мои волосы в кулак и потянул, вынуждая откинуть голову и выгнуться, еще плотнее прижимаясь к его телу. И снова поцелуй-вторжение, сметающее любую оборону так, словно Он и не заметил ее существования. Не ласка любовника — требование стихии, для которой мои жалкие попытки цепляться за контроль над телом и разумом были даже не смехотворны. Их просто не существовало. Вторая рука, как и в первый раз, без всяких поглаживаний и подкрадываний проскользнула между нами и, раздвинув полы моего халата, оказалась у меня между ног. И, конечно же, Он нашел меня настолько влажной, что Его пальцы без проблем вторглись в меня. Мне стало одновременно и стыдно за такое безоговорочное наплевательство моего тела на мои моральные принципы, и я разозлилась из-за Его наглости и беспардонности, но все эти эмоции оказались слишком слабы и незначительны по сравнению с возбуждением, перехватывавшим горло, и невыносимой жаждой повторения того, что Он уже однажды заставил меня испытать. И Он щедро утолил ее, доводя меня до края всего несколькими резкими толчками и самым идеальным давлением на клитор из всех возможных в мире. Слишком мало времени, чтобы опомниться, чересчур много ощущений, чтобы найти силы для борьбы не с Ним — с собой. И я цеплялась за Него отчаянно, сама терлась и насаживалась на Его пальцы, боясь в этот момент до истерики, что Он опять остановится в одном шаге от моего взрыва. Но этого не произошло и спустя несколько бесконечных и болезненно-сладких секунд балансирования на самом острие, я сорвалась. Забилась, разорвав поцелуй и зайдясь в крике, которого сама не услышала — слепая и глухая от наслаждения.
— Ты знаешь, как меня называть, — Его хриплый, просевший от вожделения голос и бешеное дыхание — единственное утешение для моей побежденной гордости. — Ты знаешь, что могу заставить тебя умирать от наслаждения меньше чем за минуту, и ты знаешь, что я хочу это делать, причем часто, раз уж я снова здесь. Что еще тебе нужно знать?
Миллион разных вещей когда-то после и лишь одну прямо сейчас. Неужели я и правда сдалась окончательно? А, впрочем, такая ли уж это трагедия?
Собственно, что за дурацкий конфликт интересов я выдумала на пустом месте? Кто здесь кому противостоял? Я Ему? Да нет уж, скорее самой же себе! Моя адекватность и привычка все контролировать в своей жизни боролась за главенство с моей же неожиданно открывшейся неуправляемой чувственностью, которая в Его присутствии уже дважды одержала верх и творила, что ей вздумается. А я с какого-то перепугу настроила себя на борьбу с ней. Но, как ни крути, она такая же часть меня, как и холодно-рассудительная. Так какой смысл рвать себя же, выискивая проблему там, где ее нет? Я хотела найти любовника, который бы удовлетворил все потребности моего тела? Ну, так ведь получила чего хотела сполна, да еще сверху отсыпали. Не была готова, что это будет Он? Нет. Но ведь и в своих многонедельных фантазиях о Нем никогда я не заходила до картинок уютных семейных вечеров, лет эдак 50 спустя, в окружении детей и внуков. Ни разу мне так и не удалось представить Его своим. Ну, так в чем загвоздка? Я получила кусок больше, чем могу проглотить, и боюсь подавиться? Пусть так! Но это не причина отказываться слопать столько, сколько влезет, и еще немного, не переживая заранее о последствиях. Я никогда и ничего не пускала на самотек, так, может, судьба намекает, что самое время попробовать? Чем я рискую, если отбросить в сторону не имеющие под собой основания смутные, почти подсознательные страхи? Разбитым сердцем? Нет уж, эти глупости точно не про меня. А с этими: «Где ты была?» всегда можно будет справиться, установив границы. Что же, похоже, сама с собой я обо всем договорилась. Вот только почему глубоко внутри что-то по-прежнему истошно завывало, что это фатальная ошибка?
