Мой нежный и кусачий змей - Гончарова Галина Дмитриевна (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Кровью и волей. Моя сила, моя печать, мой запрет.
Красные капли вспыхивают на черном, словно крохотное сердце. И в такт вспышкам бьется в пирамидке плененный ссашшаресс, рвется, пытается выбраться на свободу, но куда там! Не уйдешь, голубчик!
А теперь руку над хрусталем.
Здесь и говорить-то ничего не надо, просто потянуть…
Как все же приятно работать с хорошо структурированным кристаллом. Интересно, кто в Анином мире занимается этими вещами, и не согласятся ли они перебраться в другой мир? Или поделиться секретами мастерства?
Надо будет спросить.
Эреш медленно втягивал остатки силы, щедро рассеянной ссашшарессом по квартире. Обходил комнату за комнатой и всем телом ощущал, как в кристалл впитывается энергия.
Сейчас, без ссашшаресса, это была просто чистая сила. Без плюса или минуса, и воспользоваться ею сможет любой.
Ах и сильная же дрянь! Наверное, он здесь лет десять обитал, как не больше…
Эреш наконец закончил чистку, повернулся и увидел круглые от изумления Анины глаза.
Что могла сказать Аня?
Ох, и много же всего. Но – непечатное.
Она видела, как засветились пирамидки, потом перед Эрешем появилось нечто вроде… сгустка черноты. Воздух, что ли, или свет так преломился, но ощущение было, что на квартиру набросили мешковину. Да, когда она в детстве влезла в мешок из-под картошки, играя в «Машеньку и медведя», оттуда все так и выглядело.
Страшновато…
Эреш не испугался.
Он произнес что-то на своем языке и развел руки.
И чернота начала разделяться.
Как будто из общего облака в одну сторону, к хрусталю, полетели золотистые искорки. А вот к мориону…
Больше всего это напоминало рой мушек. Мелких таких, гадких, которые обязательно образуются на фруктах в любое время года. И они впитывались в морион.
Впитывались, исчезали… и становилось как-то легче, что ли? Если раньше квартира давила и заставляла нервничать, то сейчас Аня постепенно успокаивалась.
А потом Эреш опять что-то сделал.
Черная пирамидка полыхнула багровым светом, и тут же все стихло. Только морион стал… неприятным. Даже на вид он был противным. Светилось в нем что-то такое, отчего руки сами за спину прятались. Аня до него и под угрозой расстрела не дотронулась бы. Лучше уж капустного слизня живьем съесть.
А вторую пирамидку Эреш подхватил на ладонь и пошел по квартире. Кстати, роскошной, можно понять, чего Пашка так пузырился и хватался за соломинку. Восемь комнат, коридор, по которому можно на велосипеде ездить, и кухня, в которой можно два десятка человек устроить.
Пирамидка на ладони у мужчины сияла своим собственным светом, и он словно очищал комнаты. Прогонял затхлость, убивал страхи, и даже с закрытыми окнами в квартире становилось свежо и легко.
Вот и последняя комната.
Эреш обошел ее, а потом обернулся к Ане.
– Все.
Аня только потерла лоб.
– Можно Пашку приглашать?
– Вполне.
– Тогда я пошла.
И вышла.
Сказать ей хотелось многое, спросить – еще больше, но если она сейчас начнет, то фиг до завтра остановится. Так что молчим, молчим, и кстати говоря…
Пашка нашелся у подъезда, на лавочке, рядом со старушками.
Да, в любом доме найдется такая «зондеркоманда». Они знают все и обо всех, спрятаться от них невозможно, а осведомленность такая, что Саурон со своим всевидящим оком рядом с ними – щенок писючий.
Паша коротал время, поглядывая на дом, но при виде Ани вскочил.
– Ань, ты как?
– Нормально…
Глаза риелтора надо было видеть.
– Нор… мально?
– Да. Эреш разобрался с твоей квартиркой, там теперь жить можно. Хочешь – сам убедись.
– Обязательно!
– А как убедишься, поговорим об оплате, – нежно улыбнулась Аня.
Паша помрачнел, но спорить не стал. Квартирка могла принести агентству миллионы, и если сейчас ее можно будет продать… черт с ним, с гонораром экстрасенса, при продаже отобьем втройне!
Так что Павел помчался в подъезд, а Аня осталась сидеть на лавочке. После «сталинки» там было особенно тепло и уютно.
– Это о какой вы квартирке-то говорили? – поинтересовалась одна из бабушек. – Не о двадцать пятой?
Номера Аня не помнила.
– Наверное… в том подъезде…
– Ну да, это где Мефодьевна жила…
Аня кивнула, словно это ей о чем-то говорило. И бабки продолжили благодатную тему.
– Плохо там, ни войти, ни переспать…
– Это точно.
Как оказалось, квартирка и правда была бичом риелторов вот уже больше десяти лет. Хоть черных, хоть обычных, законопослушных.
Продать ее не представлялось возможным. Люди просто заходили, оглядывались – и выходили вон. Ощущение от квартиры было… отвратительным. Словно у тебя за шиворотом рота муравьев учения устраивает, как выразился один из агентов. И удрал.
Удирали агенты, клиенты, ремонтники… даже сантехник дядя Федя, веселый и пьяный в любую погоду. Квартирка смогла сделать то, что не удалось даже его жене – напугать алконавта до икоты.
Находиться там по любой надобности было просто нереально. Разве что надраться до беспамятства, да и то кошмары сниться будут.
Аня решила уточнить, кто такая Мефодьевна, и вдруг получила интересную информацию.
Мефодьевна оказалась… ведьмой!
Самой настоящей, черной и гадкой, как водится, а потому ее даже коммунисты не трогали, боялись, наверное. Уж как она получила две комнаты в коммуналке, не имея ни семьи, ни детей… Но получила же! И прожила там с момента постройки дома и до смерти, которая наступила около двенадцати лет тому назад. Нет, даже больше, уж лет пятнадцать как…
Бабки рассказывали, что когда Мефодьевна помирала, на три дня гроза разразилась… а дело было так.
Квартирка-то о-го-го… Агентства на такие быстро глазки клали, выкупали комнатки по копеечным ценам, угрожали самым несговорчивым… мягонько так, ненавязчиво… вы же любите своих родных, правда? Шесть комнат перешли в их собственность без особого усилия. Старушки не возражали, алкоголики и не задумывались… споткнулись на Мефодьевне.
Той нравилось жить здесь, именно здесь, и никаких переездов она не планировала.
Сначала ее уговаривали.
Потом угрожали.
Потом…
Бабки были уверены, что Мефодьевну убили. Но…
Порадоваться убийца так и не смог.
Ровно через три дня после смерти, квартирка стала неприкосновенным фондом. Мефодьевна за себя отплатила с лихвой.
– Вы говорите – три дня гроза…
Как гроза сочеталась с киллером?
– Да отравили ее. Наверняка отравили, – вступила одна из старушек, самая бойкая, в платочке. – Мефодьевна раз в год какие-то особенные уколы делала, вот так и подмешали.
– А как же она не поняла, что ее травят, если ведьма была?
– Может, и срок пришел, – изменили показания бабки.
Аня решила спросить у Эреша – потом.
Тем более что вот он, появился из подъезда.
Паша забежал перед ним, открыл дверь, раскланялся… Только что хвостом не мел. Но копчиком вилял отчетливо. Увидел Аню – и почти бросился к ней на грудь.
– Анька, я тебя люблю!
– Но-но! Полегче с направлением!
– Уважаю, восхищаюсь, обожаю и ценю, – покорно согласился Паша, поймав недобрый взгляд Эреша. – Сколько с меня?
– Десять тысяч, – заломила Аня.
Названная цена была грабительской, но Пашка наверняка включит ее в комиссионные.
И верно, скривился, но в карман полез.
– В квитанции распишешься?
– Конечно. Давай…
Расстались все, довольные друг другом.
Аня начала пытать Эреша еще в машине.
– Объясни, что такое ссашшаресс?
– Не знаю, как это у вас называется…
– И не надо. Как он получается?
– Когда человек или аршасс обладает силой…
– И?
– Он умирает. Сила покидает его, тяжело покидает, он же носит ее внутри себя, а впитывать всегда легче, чем отдавать. Иногда люди творят ссашшаресса.
