Северные волки (СИ) - Гуйда Елена Владимировна (книги онлайн полные версии TXT) 📗
- Добрый, - буркнула она, потирая занемевшую от отдачи руку и, наконец, уделяя внимание окликнувшему ее человеку.
Мужчина был пришлым. Обычно в их глушь редко кого заносило. Но иногда бывало. Он оказался странным. Нет, не было ничего необычного. Такой же, как многие мужики из ее деревни. Разве что слишком высокий, и в то же время сутулый. В простом тканом плаще с капюшоном, что скрывал его голову до самых глаз. Ничего необычного. Разве что глаза серые, как хорошо промерзший лед, и борода светлая. Таким мог бы быть отшельник или паломник, шествующий к монастырю святого Бенедикта. И все же, Берте стало не по себе от взгляда этих серых глаз. Захотелось запахнуть безрукавку. Или вообще уйти, от греха подальше.
- А скажи мне, добрая девица, далеко ли отсюда до ближайшего монастыря? -спросил пришлый.
И Берта выдохнула с облегчением. Даже улыбнулась. Может и правда паломник какой.
- Нет. Совсем близко. Пешему два дня пути. Вон по той дороге. Обитель Святого Бенедикта, - махнула она на путь, разрезавший лес. - Если не будешь сворачивать- не заплутаешь.
- Спасибо, тебе, - улыбнулся мужчина, а по спине Берты снова пополз мороз дурного предчувствия и она передернула плечами, не удержавшись. - Могу я попросить у тебя воды?
Хотелось сказать «нет». Но разве по божьим и людским законам не принято помогать просящему? Стало стыдно, и она с размаху загнала топор в колодку. Что это она, в самом деле? Божий человек, как-никак. И Берта махнула рукой, приглашая во двор.
Он спрятал улыбку в лохматой бороде и открыл калитку.
Берта не стала звать его в дом. Не потому, что боялась, а потому, что ей было стыдно той нищеты и упадка, которые сжирали стены их дома, вопреки всем ее стараниям.
Уже набрав воды, она бросила взгляд на старуху, уже даже не старающуюся вставать. Гесса была все так же бледна, с залегшими под глазами синяками. Но вот сами глаза... Они непривычно, лихорадочно блестели. Словно на дне разгорался огонь.
«Совсем плоха. Со дня на день отправится к Божьему престолу», - подумала Берта и закусила губу. Вот тогда она останется одна. И чем это грозит, гадать не нужно. Ни один мужик не упустит такой возможности... Девушка вздохнула и вышла во двор.
Пришлый ждал, сидя на лавке и жмурясь на яркое весеннее солнце. А он был не так стар, как показалось поначалу. Может тридцать лет, а может и того меньше. Берта протянула ему ковш и он принял, так же не открывая глаз. Отпил, взглянув на нее поверх края посудины. И вернул назад, все так же разглядывая ее своими непривычно серыми глазами.
- Спасибо, дитя. У тебя чистое сердце. И я не забуду твоей доброты. Скажи, за кого мне помолится у мощей святого? - спросил паломник.
Следовало бы назвать имя Гессы, грозившей вот-вот испустить дух. Но старуха этому не обрадуется. И потому:
- Бертрада, святой человек. Помолись за Бертраду, - ведь ей заступничество святого нужнее, чем полоумной ведьме.
ГЛАВА 3. Та, что ходит в тумане
Эта ночь стала самым тяжким испытанием за последние несколько лет
Гесса уходила и уходила тяжело. Она металась. Бредила. Что-то шептала или выкрикивала. Иногда можно было различить, как она называет чье-то имя, зовет его обладателя, словно он мог прийти сейчас к ней. Или за ней. Она поминала древних богов, имена которых Берта помнила из сказок. Выла и хрипела. Шептала слова на незнакомом языке. То распахивала невидящие мутные глаза, то снова их закрывала.
Берта была рада тому, что младшие остались у тетки. В соседнем селении. Меньше всего хотелось, чтобы они видели старуху такой. Она и сама еще долго будет вздрагивать, вспоминая эту ночь.
Порой ей казалось, что уставшие глаза видят клубящийся вокруг Гессы туман. Это была смерть.
Та, что ходит в тумане. Так называла ее бабушка. И еще она говорила, что Смерть никогда не уходит одна.
В это Берта верила. Еще с тех пор, как слегли Грэта и Вальд, ухнув на проталине в весеннюю реку. Тогда еще был жив их отец. А сама Гесса пряталась от людей в лесу. И пришла к ним поздней ночью, когда Берта уже совсем выбилась из сил и чуть не рыдала от отчаянья. Если Грэта еще держалась, горячий, как хорошо протопленная печь, Вальд, вот-вот должен был уйти из жизни. И Берта могла поклясться, что видела такой же туман вокруг него, как сейчас вокруг старухи Гессы.
- Смерть никогда не уходит одна, - как наяву она услышала голос ведьмы. - Готов ли ты заплатить за то, что я отгоню ее от твоего сына? Готов ли ты к тому, что она заберет другого взамен ему.
Отец тогда побледнел. Гесса предлагала ему выбрать, кому следует отправиться за грань. И Берта даже малодушно понадеялась, что он откажется. Ведь ценой жизни Вальда без сомнения будет или она, или Грэта. Зря, как оказалось. Отец решительно кивнул и вышел из дома во двор. Ну да. На что надеяться. Между единственным сыном и одной из дочерей выбор всегда очевиден.
- Выйди, Берта, - приказала старуха Гесса, раскладывая травы на столе и зажигая толстую свечу. - Та, что ходит в тумане, не должна тебя видеть пока.
И Берта вышла, глотая соленые слезы обиды и желчную горечь разочарования. Вылезла на холодный чердак, пропитанный запахом сена, и свернулась калачиком. Тогда она думала, что жизнь ее теперь будет недолгой. Но и в этот раз ошиблась. Смерть забрала отца. Это случилось, когда никто не ждал и уже успели понадеяться на то, что слова старой ведьмы всего лишь очередная страшилка. Он ушел с сетями, как обычно на рассвете. А уже на следующий день его изуродованное морскими гадами тело вынесло на берег.
- Ран беспощадна к тем, кто попадает в ее сети, - сказала тогда Гесса, равнодушно разглядывая то, что осталось от отца.
Бертрада часто слышала, как старуха поминает древних богов так, будто они и вправду существовали. И порой ей даже нравилось, словно она прикасалась к подернутой дымкой легенде. Но тогда разозлилась. Она кричала и плакала. И не понимала, как бабушка может так равнодушно говорить о том, кто был ее сыном. Но старуха лишь пожала плечами и сказала, что прося жизни для сына, он был готов заплатить назначенную цену.
Гесса снова застонала и распахнула глаза. На удивление в этот раз - ясные.
- Они идут. Северные волки. Два черных ворона их сопровождают. Они скоро будут здесь, - и повернула голову в сторону внучки. - Не будь так глупа и труслива, как была я. Уходи туда, где тебя оценят. Уходи с волками, Берта. Не повторяй моих ошибок.
На эту короткую речь старая Гесса потратила и без того немногие силы. Глаза ее закрылись, и грудь едва поднималась. Тяжело и хрипло. В груди ее клокотало. Как и у Берты, которая старалась сбросить липкие нити страха, обвившиеся вокруг нее. И неожиданно разозлилась.
А ведь она было подумала, что старухе стало легче. Нет. Снова бредит. Снова поминает богов. Много лет хранит верность тем, кто не властен на этой земле. Тем, кто приходил с варварами, разрушавшими селения и города. Но это было так давно, что многим уже кажется сказкой, поросшей мхом и суевериями. И только старая полоумная Гесса даже готовясь, как она говорит, уйти в холодные туманы великанши Хель, кроме как о них ни о чем не может думать.
Когда-то и во Фракии правили жестокие и воинственные боги. Это время уже не вспоминают, как и тех богов. Но говорят, что память о них хранят свитки, скрытые в библиотеках обители святой церкви. А сами боги умерли, едва пришлые «вороны в черных рясах» оборачивали все больше людей в веру в светлого и милостивого бога. Что ж. Людям, уставшим от рек пролитой крови, свойственно тянуться к покою и доброте.
Гесса помнила те времена, когда священники и проповедники едва ступили на эту землю. Она уже давно признала тех богов, что пришли на морских драконах. И тогда, видя как один за одним люди становятся на колени, окунаются в воду, чтобы принять крещение, она захлебывалась бессильной яростью. И жалела. Год за годом жалела, что тогда не уплыла на драккаре вслед за зовом собственного сердца в далекую Норэгр. Вслед за ее Олафом, забравшим покой. Он называл ее своей вельвой. И не морщился, как сейчас это делают многие, называя ее старой ведьмой. Она хотела уйти. Вслед за черными воронами мудрого Одина, приносящими каждый вечер новости отцу богов. Но путь этот был закрыт. Как бы ни вглядывалась она в море, высматривая полосатый парус. Как бы ни молила повелителя морей Ньерда, привести хоть один корабль к берегу Фракии, сколько бы баранов не зарезала собственными руками, проливая горячую кровь в соленые воды. Он оставался глух.
