Лето — это маленькая жизнь (СИ) - Игнатова Нелли (книги регистрация онлайн txt) 📗
Поэтому я никаких претензий родителям не предъявляла. Тем более что дядя Андрей, как мне казалось, почти не делал различий между своими детьми и мной. Они с тетей Светой даже иногда ругались из-за меня.
— Ты почему Анжеле и Алешке купила шоколадки, а Милане не купила? — случайно услышала я однажды, как дядя Андрей сердито спросил тетю Свету.
— Она уже большая, — ответила та, хотя мне было всего-то десять лет, и шоколада мне тогда очень хотелось. Но обиднее всего было даже не то, что мне не дали шоколадку, а как мне ее не дали. Тетя Света вошла в комнату, где мы сидели втроем, с таинственным видом и спросила: "А что это у нас тут для Анжелочки?" — и сунула руку в сумку. — Ой, шоколадка. На, дочка, кушай". Алешка и я смотрели на тетю Свету с предвкушением, что и нас сейчас тоже чем-нибудь угостят. Тетя Света продолжала: "А что у нас тут для Алеши? Ой, тоже шоколадка. Бери, сынок, ешь. Ой…" Я думала, что сейчас тетя Света скажет: "Ой, а что у нас тут для Милочки? И для нее шоколадка" Или хотя бы чупа-чупс. Но она добавила совсем другое: "Ой… все кончилось… Ну ничего, в следующий раз".
— А шоколадок в магазине было всего две, я последние взяла, — добавила тетя Света.
Хотя у нас в Монастырском был только один маленький продуктовый магазин, я ни за чтобы не поверила, что во всем магазине было всего две шоколадки. А дядя Андрей, похоже, поверил, и сказал:
— Так надо было поделить на троих.
— Ты идиот, что ли? — возмутилась тетя Света. — Как я тебе две шоколадки на три части поделю?
Дядя Андрей, видимо, посчитал, что не стоит из-за меня ссориться с женой, махнул рукой, и не стал больше спорить.
И таких случаев было сколько угодно. Шоколадки, конфеты — ладно, это такие мелочи. А вот когда на самом деле было обидно, так это когда они купили Анжеле и Алешке компьютеры. А им зачем, они же еще совсем мелкие были — Анжелке восемь лет, а Алешке семь. Нет, мне тоже как бы купили компьютер, но поставили его не в моей комнате — маленькая же, некуда, — а в гостиной, и им пользовались и дядя Андрей, и тетя Света. А я — только когда им компьютер был не нужен. Анжелка и Алешка очень быстро поняли, что я в доме кто-то вроде служанки, и стали относиться ко мне соответственно. Подай, принеси, убери, а если что-то натворили, все валили на меня.
Я думала, может, я плохо помогаю тете Свете, поэтому она меня не любит. И я старалась изо всех сил, поливала цветы, подметала полы, прибирала игрушки за младшими, нянчилась с ними, летом полола в огороде грядки. Но тетя Света все равно была недовольна. Постепенно я перестала звать ее мамой, то есть вообще не стала никак называть, а она будто не заметила.
Иногда я сравнивала себя с Золушкой. А Золушка была добрая, тихая, и всем помогала, несмотря на всю несправедливость, с которой к ней относились в доме. Я старалась быть на нее похожей, даже когда была очень обижена на тетю Свету, Анжелку и Алешку.
Но если разобраться, жилось мне не так уж плохо. Крыша над головой была, голодной я не сидела, ходила не в обносках. Особо тяжелой работой меня не нагружали, все, чем я занималась по хозяйству, я делала добровольно, потому что мне очень хотелось, чтобы меня похвалили. Дядя Андрей иногда хвалил меня, а тетя Света — никогда. А то, что мне не хватало родительской любви и ласки, кого это волнует? Сыта, одета, обута — и ладно.
Раза три или четыре в год к нам приезжала какая-то женщина, она спрашивала меня, хорошо ли я живу, и я почти честно отвечала, что хорошо. В такие дни тетя Света становилась ласковой, называла меня доченькой, и мне хотелось, чтобы эта женщина приезжала почаще, чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя любимым ребенком.
Став взрослее, я узнала, что эта женщина — инспектор из отдела опеки и попечительства, и она проверяет, хорошо ли ко мне относятся родители, все ли у меня есть, не бьют ли. Нет, никто меня не бил, ну, разве что тетя Света шлепала иногда по попе под горячую руку, так не только меня, а и Анжелку с Алешкой тоже. Если бы я пожаловалась, меня могли забрать в детдом. А я не хотела туда, я уже тут привыкла. В детдоме плохо, мне тетя Света говорила, и в кино я видела.
Когда мне было тринадцать лет, в семье случилось несчастье: дядя Андрей вдруг сильно запил, и вскоре по пьяни утонул в пруду, что был рядом с лесопилкой. В селе поговаривали, что не просто так это случилось.
Дело было вот в чем. Он начал подозревать, что Анжелка с Алешкой — вовсе не его дети. Я сама слышала, как он с тетей Светой ругался по этому поводу, когда пьяный был. Не услышать было нельзя, они же на весь дом кричали. Тетя Света, конечно, уверяла, что и Алешка, и Анжелка — дети дяди Андрея. А он не верил. Когда я услышала это, тоже стала замечать, что мои сестра и брат действительно совсем не похожи на дядю Андрея. Анжелка была похожа на тетю Свету, и кто на самом деле ее отец, судить было трудно. А вот Алешка не походил ни на мать, ни на отца. Может, потому тетя Света больше любила Анжелку. Хотя, если бы тетя Света любила меня хотя бы так же, как Алешку, я была бы на седьмом небе от счастья.
Дяди Андрея не стало, и дела на лесопилке пошли очень плохо. Потому что тетя Света была домохозяйкой, и в управлении производством ничего не понимала. Доходы упали, и, чтобы совсем не разориться, тетя Света продала лесопилку. Я предполагала, она устроится куда-нибудь на работу, но она об этом даже не думала. Несмотря на это деньги на еду и одежду у нее были, и жить хуже мы не стали. Я решила, что тетя Света тратит деньги, вырученные за лесопилку, и со страхом ждала тот день, когда деньги кончатся.
Но прошел год, а деньги не кончились. Правда, тетя Света стала ворчливой и раздражительной, и все время сетовала, что ей не хватает денег. Однако, ни себе, ни Анжеле с Алешкой, ни в чем не отказывала. А я и так у нее ничего не просила. Заметив, что мне стала мала куртка, или джинсы уже коротки, она ворчала, что я слишком быстро расту, и денег на меня не напасешься, но покупала новые. И все время напоминала мне, что она меня одевает и кормит на собственные деньги, и я должна быть за это ей благодарна.
Я и была. Старалась всегда быть послушной, никогда не возражала, и училась хорошо. Тетя Света меня никогда не хвалила, но с первого класса каждое лето на месяц отправляла в какой-нибудь лагерь на отдых, вроде как за мои заслуги. Когда я окончила восьмой класс, тетя Света сказала мне, что путевка в летний лагерь стоит недешево. Я ответила, что могу и не ездить, если это так дорого. А она сказала, что путевка уже куплена, и нечего капризничать. А я вовсе и не капризничала, я просто хотела сэкономить ей деньги.
В общем, несмотря на то, что тетя Света потратила на меня кучу денег, у нее их осталось достаточно, для того, чтобы съездить на юг вместе с Анжелкой и Алешкой. Когда я вернулась из лагеря, они сразу и уехали, а меня тетя Света в доме за хозяйку оставила. И огород, и куры, и поросята, и овцы — все на меня повесила на целый месяц. И пообещала, когда они вернутся, если все будет в порядке, она купит мне телефон.
Я решила, что тете Свете понравилось, как я хозяйничала, потому что она меня хотя и не похвалила, но и не ругала. В итоге она купила телефоны Анжеле, Алеше и себе, а мне отдала свой старый. Но я и этому была рада, у всех моих одноклассников телефоны были чуть ли не с первого класса, а я уже перешла в девятый, и у меня единственной из класса его не было.
Вообще-то я всегда помогала тете Свете по хозяйству. Кормила кур и выгоняла овец в стадо, встречала их, чистила хлев. Но делать все одной было тяжеловато. Хотя к концу месяца я втянулась, и эта работа уже не казалась мне слишком обременительной. Еще мне иногда Славик Сапожников помогал, мой одноклассник, сын нашей соседки тети Клавы, которая работала продавцом в сельском магазине.
Славика все считали немножко дурачком, хотя учился он хорошо. На переменах в школе он всегда что-то читал, на дискотеки не ходил, а в компьютере у него ни одной игрушки не было. Зачем тогда вообще человеку компьютер? Ребята в классе с ним дружили, но только ради того, чтобы списывать у него домашние задания и контрольные. А за спиной посмеивались и называли больным на всю голову.
