Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия (прочитать книгу .txt) 📗
Сипло вскрикнула, когда на шею опустилась жесткая подошва, безжалостно придавив к полу. Тот, кто это делал, получал явное удовольствие от мучений неудавшейся воровки.
"Тиб. Как же он", — колотилось в висках.
И Алька не выдержала, жалобно захныкала, царапая ногтями пол.
Как же больно. И проклятая печать, не отпускает, корешками разрывает мозг, натягивает пламенеющую сетку…
— Какая прелесть, — наконец прозвучало сверху, — двуликая в моем доме. Главное, знать, когда вернуться.
Слепая, беспощадная сила смяла Альку, словно лист бумаги. Ее ломало, скручивало так, что, казалось, кости выскакивают из суставов. Наверное, она кричала. А потом все резко закончилось, кто-то взял ее — и с размаху макнул в непроглядное ничто.
ГЛАВА 1. Приор Роутона
Лучи восходящего солнца падали косыми снопами сквозь чистое, явно вымытое накануне окно, и золотили лысую макушку судьи. Он был немолод и не привык просыпаться рано, а потому был крайне раздражен и недоволен, когда его разбудил очень настойчивый посетитель. При виде приказа с печатью самого Магистра Надзора, однако, попыхтел, засунул свое недовольство куда подальше, и теперь просто сидел за столом, вяло всматриваясь в вязь золотых букв, время от времени поглядывая на того, кто, собственно, сдернул с мягкой кровати и заставил тащиться в городскую тюрьму.
Кто способен на подобное?
Только приор Святого Надзора, ночью прибывший в Роутон. На место своей службы.
— Так чего вы хотите, ниат Эльдор? — наконец буркнул судья, — конечно же, я поздравляю вас со столь высоким назначением, мы, олицетворение правосудия, всегда жили мирно со Святым Надзором, но… я не совсем понимаю… мм… в чем, собственно, вопрос.
Мариус откинулся на жесткую спинку стула, прищурился на судью. В груди клокотала злость, и не будь судья столь уважаемым и убеленным сединами, уже выплюнул бы пару зубов. Нет, прав, бесконечно прав был Магистр: Роутон погряз в ереси, потворствует преступлениям, творимым двуликими. Разберись, Мариус, в чем там дело. Твари из-за Пелены и двуликкие отродья не должны вызывать ни жалости, ни сочувствия. Но Пастырь с крагхами, не должно быть снисхождения к тем, кого коснулось проклятье Двуликости. От этого все беды: мы не видим в человеке чудовища.
— Что тут может быть непонятного? — хмурясь, поинтересовался Мариус, — я поймал в собственном доме воровку, которая оказалась двуликой. Я мог бы казнить ее на месте, но, поскольку светские власти Роутона — как мне сказали — всегда сотрудничали с Надзором, решил отдать ее вам. В соответствии с уложением пятисотого года от Великого Раздела, ворам положено рубить руку. В соответствии с поправкой Надзора, всякое наказание удваивается для двуликих. Соответственно, эта дрянь должна лишиться обеих рук.
Судья посмотрел на него исподлобья так, как смотрят на душевнобольных.
— Послушайте, ниат Эльдор. Здесь ключевой момент — воровка. Эта девушка что-то украла? Нет. Вы просто застали ее в своем доме. При ней вы не нашли ничего, что могло бы принадлежать вам.
— То есть, вы не желаете сотрудничать со Святым Надзором, — все еще щурясь, уточнил Мариус, — весьма прискорбно. Мне придется сообщить об инциденте Магистру.
Судья ощутимо вздрогнул и поежился, как будто стал меньше. Магистр… с Магистром Надзора никто не хотел связываться. Никто. Даже Его Королевское Величество.
— И не жаль вам ее? — неожиданно спросил он, не глядя в глаза, — отрубить обе руки значит обречь на смерть, мучительную и голодную. Не проще ли сразу голову?
Мариус пожал плечами.
— Все в рамках законодательства, судья Брисс. Голову рубят за другое, и вам это известно. И — нет. Не жалко. Само существование двуликих ставит под угрозу существование земель Порядка, вы ведь знаете об этом. Там, где двуликих много, обязательно рано или поздно появится прорыв Пелены. А там где прорыв — там взбесившиеся крагхи и рой. Вам доводилось видеть хоть раз, что такое нападение крагхов? Настоящее нападение? Не то, когда они утаскивают к себе девок, а когда просто хотят крови? — он сделал паузу, выжидая, когда же судья поднимет взгляд. Но мужчина сидел, съежившись, и нарочито-увлеченно рассматривал столешницу. А утреннее солнце плясало, искрилось на гладкой лысине. Мариус скрипнул зубами. В груди стало горячо, еще немного, и с рук сорвутся огненные плети, переполосуют этого жалкого мужичонку, который только и умеет, что отсиживаться за спинами стражей, да еще жалеет двуликих.
— Я сомневаюсь в том, что вы видели что-либо подобное, — наконец просипел он, — если бы вы видели хотя бы десятую долю из того, что довелось повидать мне, то не задавали бы сейчас глупых вопросов, а позвали бы палача и выполнили свой долг. Магистр… предупреждал меня, что ересь овладела Роутоном. И я здесь для того, чтобы вернуть заблудшие умы на верный путь.
Судья наконец поднял взгляд, и Мариус понял, что победил. Сломал этого жалкого старика. Заставил бояться.
— Хорошо, — голос Брисса дрогнул. — хорошо, ваша воля, приор.
И потянулся к шнуру, уходящему вверх, в отверстие в стене. Дернул несколько раз, прежде чем в дверь ввалился небритый детина в мундире нараспашку.
— Вильс, приведи… двуликую.
И, тяжело глянув на Мариуса, добавил:
— Я оглашу приговор в вашем присутствии, чтобы у Святого Надзора не возникло вопросов.
Он что, посмел иронизировать?
Мариус холодно улыбнулся в ответ. Ничего, пусть. Раз уж его определили в эту дыру приором, он сделает все, чтобы в головах роутонцев возникали только правильные мысли. Надо будет запросить с десяток стражей, чтобы воспитательная работа шла веселее.
Девку притащили быстро. Мариус только мельком глянул — мелкая, тощая. Даже не так. Истощенная. Лицо под спутанными волосами белое как мел, исчеркано кровавыми дорожками. Ну а то. Мариус знал, как магия печати действует на двуликих. Хорошо еще, что собственной кровью не захлебнулась. Губы синие, дрожат. И запястья в наручниках, а пальцы худые, грязные. Птичьи лапы, а не руки. Вообще, он бы никогда не подумал, что это особь женского пола. На вид — забитый пацан лет пятнадцати. Только вот чутье стража, привитое в Надзоре, сразу дало понять — девка. В латаных штанах, грязной рубахе и порванной жилетке. Но девка.
Судья Брисс поднялся, обежал взглядом присутствующих.
— Назовите себя, фье.
Воцарилось короткое молчание. А Мариус… внезапно почувствовал на себе взгляд двуликой. Ему не хотелось оборачиваться, не хотелось марать себя, глядя на тварь, но… все же обернулся. У нее были большие блестящие глаза, темно-серые, как графит. И чернильная печать Надзора на всю левую щеку, вязь священных символов, дающих власть над тварями двуликими.
Мариусу очень не понравился ее взгляд. Так смотрят на тараканов. Или на крыс.
— Фье? — подал голос судья.
— Алайна Ритц, — выдохнула девка.
— Фье Ритц, ниат Эльдор обвиняет вас в том, что вы забрались в его дом с намерением совершить кражу. Это… так?
Она, наверное, понимала, что отпираться бесполезно, и уронила голову на грудь. Мариус поморщился. Ему уже хотелось поскорее покончить со всем этим, вернуться в особняк и, наконец, заняться делами хозяйственными. За долгое время его отсутствия дом запустили, но сердиться на двух стариков он просто не мог. Все придется все делать самому.
— Так, — наконец ответила двуликая.
Брисс пожал плечами и медленно поднялся.
— Тогда в соответствии с ныне действующим законодательством и поправками Святого Надзора вы приговариваетесь к отсечению обеих рук до локтя. Приговор будет приведен в исполнение вечером на закате.
Мариус дернул бровью. Совершенно непонятно, к чему время тянуть? Но промолчал. Пастырь с ним, с судьей. А порядок в Роутоне он наведет. Магистр не будет разочарован.
— Обеих рук? — повторила девица, словно во сне, — но… это же…
"Смерть, — удовлетворенно произнес про себя Мариус, — одним двуликим меньше".
Он снова, сам того не желая, поймал ее взгляд — взгляд зверька, которого загнали в угол и которому совершенно нечего терять. Наверное, если бы не печать, то перекинулась бы сейчас, исполосовала всех когтями, искрошила, измолола… Но печать Надзора — великая вещь. Тянет силу из двуликих, напитывает Око Порядка, и только благодаря этому еще не прорвалась Пелена. Так говорил Магистр, и у Мариуса не было повода усомниться.
