Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса (первая книга TXT, FB2) 📗

— Магии боитесь?

Магия, вот оно что. Эльф был артефактором — покупал в магазине золотые и серебряные пластинки для работы. Тогда неудивительно, что он такой холеный и важный: артефакторы очень богаты.

— Нет. Почему спрашиваете?

Эльф снисходительно окинул взглядом мое платье и чемодан и ответил:

— Мне нужна помощница. Тридцать крон в месяц, плюс комната в моем доме для проживания. Плюс еще работа на кухне. Стряпня, закупка, мытье посуды и все в таком духе. Согласны?

Мне захотелось сплясать от радости. Два часа назад я покинула родительский дом — и вот у меня уже есть работа и крыша над головой. Обида, нанесенная в ювелирном магазине, поблекла перед тридцатью кронами — хорошие деньги, этот артефактор не жадина.

Дела налаживались. Вот только если отец узнает, что я работаю на эльфа — проклянет.

Ну и ладно. Пусть проклинает. Я и так позор семьи, потому что тощая, пишу книги и не хочу замуж.

— Согласна, конечно, — улыбнулась я и спросила: — В двух словах, в чем моя работа?

Анарен

Сначала я подумал, что она человечка — потом посмотрел на золото в косах и на шее и понял, что ошибся. Из магазина вытолкнули гномку. Неудивительно — ей стоило смотреть внимательнее, куда она идет. Эльфы на дух не переносят гномов, особенно если те трутся рядом с эльфийским золотом.

Если бы отец узнал, что мне стало жаль ее, эту девчонку с рыжими косами, круглым лицом и огромными карими глазами, то проклял бы меня еще раз. А я ее пожалел — никто не заслуживает того, чтобы его выкидывали едва ли не пинками.

У девчонки был большой чемодан, нарядное по гномьим меркам платье и неукротимая решительность. Мне даже показалось, что над ее головой сверкали маленькие молнии. Она готова была расплакаться от обиды, но старательно сдерживала слезы — достойное поведение. Интересно, ее изгнали из Подгорья или она сама отправилась на поиски новой жизни? Если верно второе, то она бунтарка, такая же, как я.

— Работа состоит в том, что вы будете помогать мне в лаборатории, — ответил я, когда мы пошли по улице. Горожане смотрели в нашу сторону с нескрываемым удивлением: надо же, гномка идет рядом с эльфом, и они не скандалят и не дерутся. — Чистить пробирки, мыть столы, раскладывать инструменты. Отправлять мою почту и заказы. Получать мою почту и заказы. Покупать реактивы и камни по списку. Работы много, не сомневайтесь.

Отец проклял меня, когда я сказал, что хочу быть артефактором. Магия, которая жила во мне, была намного больше, чем у остальных эльфов, и постоянно требовала выхода — отец сказал, что можно пойти, например, по военной стезе, если уж мне настолько невтерпеж угробить жизнь на волшебство. Можно, допустим, стать боевым магом, который расшвыривает войска ударом посоха — это и медали, и деньги, и звания, все, как полагается. Артефакторика — это грязная наука для людей, которые обучились управлять течениями магических полей, и эльфам не положено ей заниматься.

— Хорошо, — кивнула гномка. — Я никогда ничего такого не делала, но думаю, что справлюсь. Меня зовут Хельга Густавсдоттир, а вас?

— Анарен Эленандар, — с достоинством представился я. На какой-то миг остро захотелось, чтобы отец вдруг оказался здесь и увидел бы меня в такой компании. На сегодня моя потребность в бунтарстве была бы удовлетворена, а отец кричал бы так, что с веток падали бы птицы, почти лопаясь от гнева. Эльф из благороднейшей семьи королевства — мало того, что я стал артефактором, так теперь еще и завожу дружбу с гномами, земной грязью.

Отец и вся семья считали гномов и людей пылью на своей обуви — это очень эльфийская точка зрения, и мы можем ее себе позволить с нашими деньгами и властью. Но я придерживался другого мнения: нельзя презирать кого-то просто за то, что он родился не таким, как ты. Надо брать все лучшее у всех — у людей, у гномов с кирками, даже у орков с их лошадиными табунами и степными юртами — только тогда ты сможешь подняться выше.

— Это магия в нем говорит, — вздыхала мать. Отец только за голову хватался. Какое-то время он пытался выбить из меня глупость своей тростью, потом понял, что это бессмысленно. Я переносил побои без криков и слез и стоял на своем: съезжаю из родительского дома, поступаю в академию артефакторики, учусь и работаю.

— Так и шел бы тогда в армию, если ему так приспичило работать с артефактами! В боевые маги! Так ведь нет. Ох, какой стыд… Что скажут главы эльфийских семей? Как нам пережить этот позор?

— А какие артефакты вы делаете? — спросила Хельга. Я вырвался из задумчивых размышлений, увидел, что мы почти подошли к моему дому, и ответил:

— Я работаю с магией исцеления. Делаю артефакты для детских больниц всего королевства, часть идет за рубеж. Для каких-то болезней есть лекарства, но есть и такие, где справляются только артефакты.

Гномка ахнула. В карих глазах мелькнуло искреннее уважение, и я неожиданно отметил, что она смотрит на меня без неприязни и зависти, как остальные ее сородичи. Это был не вечный недруг, а просто девушка с длинными косами и лучистым взглядом — артефакторы-люди всегда красуются перед такими, и я надеялся, что не делаю этого. Просто рассказываю о том, чем занимаюсь, вот и все.

— Маленьких лечите? Вот вы молодец! — одобрила она. — Достойное дело.

— Да, лечу маленьких. И иногда помогаю коллегам с большими, — снисходительно улыбнулся я, открыл ворота и пропустил Хельгу в сад. Она пошла по дорожке к моему дому, и было видно: девчонка в восторге. Ей нравились и пышные плетистые розы всех оттенков желтого и розового, которые кивали тугими головами, и яблони, которые опускали тяжелые ветви к земле, рассыпая плоды на траву, и старинные статуи, что сопровождали идущих любопытствующими взглядами. Дом, который утопал в зелени сада, я приобрел три года назад, когда смог заработать и скопить достаточно денег: белый, старинной архитектуры, он сразу пришелся мне по душе. В нем было что-то очень загадочное, с его балкончиками, лесенками и высокими окнами — и в то же время в доме таилось нечто радостное, по-настоящему гостеприимное. Он словно негромко приглашал: входи, тебе здесь будет хорошо.

Не столица. Далеко не столица. Но — это место было моим, и мне в нем было хорошо.

Отец ждал, что я приду, склоню голову и обращусь к нему за помощью — он, конечно, поможет во всем, пристроит меня на непыльную работу и выделит в личное пользование один из столичных дворцов, но для этого я должен буду отказаться от артефакторики. А я не собирался этого делать: работал, копил, жил так, как считал нужным.

— Вон видите те два окна? — указал я. — Ваша комната. Напоминаю, помимо помощи в лаборатории вам придется готовить. Садом занимается специальный человек, приходит раз в неделю.

— Я справлюсь, — решительно заявила гномка. Я заметил, что ее чемодан приоткрыл пасть, выпуская край тетради, и поинтересовался:

— Это ваш дневник хочет сбежать или вы пишете книги?

На круглых щеках Хельги снова выступил румянец, сделав девушку совсем юной и трогательной. Она застегнула чемодан и с поистине королевским достоинством сообщила:

— Я пишу книги. Вот устроюсь и обязательно пойду в издательство.

Я улыбнулся. Надо же, какую диковинку повезло найти: юная гномка, которая мало того, что уехала из своей горы, так еще и пишет книги. Гномки ничем таким не занимаются: у них слишком много забот с домом и многочисленными детьми. Когда ты одной рукой мешаешь суп, а другой пеленаешь пятого ребенка, то тебе будет не до творчества и книг. Видно, мой взгляд вышел слишком выразительным, потому что румянец Хельги сделался еще гуще, она гордо посмотрела мне в лицо и отчеканила:

— Да, я пишу книги. Да, я уехала из дому, потому что не хочу идти замуж за пьяницу, раз тоща, как стиральная доска, и хороший жених на меня не взглянет. И если вы будете надо мной смеяться, то я…

Дальше она не придумала, лишь решительно засопела, давая понять, что в случае насмешек меня ничего хорошего не ждет. Открыв дверь, я пропустил девушку в гостиную и спросил: