Герцогиня-служанка - Рамис Кира (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT, .FB2) 📗

Я перевела взгляд на молодых девушек, чужая память тут же сообщила, кто передо мной.

«Сёстры» выглядели не лучше мачехи. Нет, я не про красоту. Тут было всё в порядке. И Аделла, и Виорика пошли ликом в отца. Волосы цвета спелой пшеницы у обеих были тщательно убраны в незамысловатые причёски. Аккуратные носики, большие глаза, пухлые алые губы, но вот сами – бледные и худые, скорее всего, как и я. Мой взгляд упал на тонкую руку.

Недоедали все. Пусть война не затронула этот край, но её отголоски доносились и сюда. Во-первых, император требовал продовольственные запасы, во-вторых, сама Генриетта после смерти мужа и отца той девушки, в теле которой сейчас я, не берегла деньги и транжирила их направо и налево. Покутила мадам знатно, пытаясь устроить личную жизнь не только юных дочерей, но и свою.

Да вот только желающих не нашлось, война внесла коррективы.

– Госпожа Генриетта, леди Аннабель куриного бульончика… – четыре пушистых лапки придерживали меня с разных сторон.

– Что? Ей куриного бульона?! – мачеха аж на месте подпрыгнула от возмущения. – Когда мы в последний раз все ели курицу? – она с силой отпихнула от меня одного из моронгов, тот отлетел и ударился о стену.

Второй, охнув, отпустил меня и бросился на помощь Шусти. Сестрицы переглянулись и вяло улыбнулись друг другу.

В целом замке из прислуги остались лишь Шусти и Роби.

Моронги всю жизнь преданы своему хозяину, и даже если наступает голодный год, не покидают его.

Ростом от метра двадцати до полутора. Полностью покрыты длинной пушистой шерстью, за исключением лица. Цвет шерсти может быть как кипенно-белым, так и антрацитовым. Шусти был белоснежным когда-то, сейчас его шерсть скаталась и была грязно-серой, и не потому что отсутствовали вода, мыло или ещё что. Им это не нужно, они магией чистят свою шкурку. А потому что хозяйка страдала, угасала на глазах. Цвет шерсти Роби имел тёмно-синий оттенок. Оба моронга были одеты в видавшие виды костюмы слуг. На ногах обуви не было, но она им и не требовалась. Чёрная и плотная кожа на подошвах ступней хорошо защищала от проколов.

– Как вы смеете обижать моих слуг?! – прохрипела я, усаживаясь ровнее.

Лицо мачехи нужно было видеть, оно вытянулось, хотя куда ещё сильнее. Глаза сощурились в щёлочки.

– Твоих слуг, неблагодарная? – я просто чудом уклонилась от ладони, летящей в мою сторону. – Да ты тут на птичьих правах! Кто не дал согласие на твою свадьбу со стариком Маклафином? Кто тебя поит и кормит на последние гроши? Я ради вас продала последние драгоценности! – шипящая Генриетта обвела взглядом меня и своих дочерей. – И что получаю взамен? Хамство и неповиновение? А я хотела тебе дать день отлежаться и заставить своих нежных дочурок приготовить еду. Нет! – она потрясла раскрытым веером перед моим лицом. – Как хочешь, где хочешь, но чтобы достала еду! Убирайся с моих глаз!

– Матушка, – на лице Аделлы появился неподдельный испуг. – В городе для благородных и работы нет, где же Аннабель сможет заработать?

– Пусть милостыню просит, неблагодарная, но еда чтобы была! Смотри-ка, слуг я не должна трогать! – спесивая и голодная мачеха выскочила за дверь, за ней, задрав голову вверх, отправилась Виорика.

– Какая же ты глупая, Аннабель, – морщась, сообщила Аделла. Я подумала, что она осталась посочувствовать или что-то посоветовать. Но нет, позлорадствовать. – Если из города ничего не принесёшь, то не показывайся на глаза матушке хотя бы день. Но, сама понимаешь, что-то тебе приготовить придётся, – сообщила она и выскочила за дверь.

И вот только после того, как они ушли, мне удалось осмотреться.

Лежала я на каком-то топчане в углу грязной кухни. Оказывается, безропотная Аннабель сама согласилась прислуживать злющим родственницам, только бы её реже били.

– Хозяйка, зачем вы заступились? – моронги подошли ко мне и протянули руки. Я погладила каждого и обняла, чем вызвала волну удивления.

Оказывается, Аннабель так никогда раньше не поступала. Не дерзила, не отвечала, моронгов не обнимала, жила забитой мышью.

Память предыдущей хозяйки тела фрагментарно всплывала в моей голове.

– Зачем заступилась? – я встала и побрела к допотопному умывальнику. – Затем, что больше не позволю себя унижать. Жить будем по-новому.

Стоило поднести руки к умывальнику, как что-то заворчало, заурчало в трубах, и мне на ладони брызнула грязная вода.

– Умылась, называется, – оглянувшись в поисках ведра, в углу заметила треснувшее зеркало. – Мать моя… – недоговорив, удивлённо уставилась на бедняжку в отражении. Осунувшаяся, с бледной кожей, через которую просвечивают венки, огромные зелёные глаза в пол-лица, тёмные круги, как у панды, длинные ресницы и спутанные светлые волосы.

Ощупав себя, посчитала рёбра.

– От силы сороковой размер одежды, – констатировала я. – Интересно, сорок пять кило во мне есть? – и тут я вспомнила про сердце. – Надеюсь, что тело молодое и здоровое, подкормить, и можно жить, – попыталась шутить, посматривая на бегающих по кухне моронгов.

– Госпожа, извольте умыться, – Шусти и Роби в четыре пушистые руки налили в таз воды. – Магии практически не осталось, вода из крана не течёт, мы из колодца таскаем.

– Спасибо, – с благодарностью посмотрела на слуг.

– Нам прислуживать нужно, – к чему-то прислушался Шусти. – Старая госпожа зовёт.

– Подождите, – остановила я их. – Вы же понимаете, что сегодня я никуда не смогу выйти. Хоть что-то осталось из продуктов? Без разницы что, и щепотку соли?

Они задумались, скрылись за дверью, ведущей в подвал. Через пять минут передо мной лежал чуть проросший репчатый лук в количестве шести головок, две картофелины, большая банка подсолнечного масла, не знаю, точно ли из подсолнечника, но пахло похоже.

– Да, негусто, – задумчиво посмотрела на то, что передо мной.

– Хозяйка, есть одно яичко, я утром выменял на старую штору. Хотели вас накормить, – Шусти, вжав голову в плечи, несмело протянул мне яйцо.

– Спасибо, всё правильно сделали, нужно выживать как можем. Муки бы ложку, – моронги переглянулись, услышав мою просьбу.

– Можно попробовать в ларе кисточкой смести, в кладовой он стоит, – Роби указал рукой на другую дверь.

В этот раз медленно поплелась за пушистыми друзьями.

В кладовой получилось добыть в огромном ларе аж три ложки муки, а ещё, осмотревшись, нашла различные приправы.

– А это откуда? Почему не использовали?

– Ваш отец привозил из дальних странствий, кухарки иногда в блюда добавляли, да нет сейчас кухарок.

Я прикусила язык, боясь, что много вопросов задаю, но потом поняла, почему моронги так легко на них отвечают. Скорее всего, потому что госпоже и не нужно знать, зачем и для чего всё на кухне.

– Сделаем оладушки, надеюсь, есть будут и не выгонят.

– Камней магических не осталось, – шёпотом сообщил Шусти. – Печь топить нечем.

– А дрова есть? Крестьяне же обходятся без камней? – такой информации в голове не было, но я всё равно выдвинула предположение.

– Есть хозяйка, сейчас принесём! – радостно подпрыгнул Роби.

Мой бедный желудок требовал еды, любой, пусть хоть лука, который я, сидя на табуретке, очищала от шелухи.

– Сейчас поедим, – уговаривала себя, борясь со слабостью. Мысли вяло болтались в голове. Одна из них твердила, что хозяйку тела хотели отравить, другая – что сёстры и моронги были другого мнения. Подумаю об этом завтра.

Пока Роби зажигал печь, Шусти начистил до блеска посуду, а за ней и стол. Я приступила к готовке.

Полукольцами нарезала лук, меленько нарубила картошку, попыталась чуть ли не в фарш, но тяжело без тёрки, которую, уходя, захватили с собой кухарки. Все это смешала, добавила яйцо, муку, приправу, по запаху напоминавшую укроп, и через час, съев одну оладушку и запив ароматным чаем из незнакомых цветов, уползла на топчан.

Ещё через какое-то время почувствовала тычок в плечо. Разлепила глаза и посмотрела на мачеху.

– Сегодня тебе повезло, накормила меня и сестёр. Можешь остаться в замке. А завтра что будешь делать? Я сама проверила, кроме вонючих приправ заморских ничего не осталось.