Сторонний взгляд (ЛП) - Картер И. С. (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Вселяющий одобрение кивок его головы в сторону девочки заставляет меня сделать шаг вперёд на твёрдых и устойчивых ногах.
«Погрузить нож её в горло».
Она будет из-за этого сильно истекать кровью?
Эта девочка умрёт?
Останавливаю взгляд на её шее, покрытой синяками. На белой коже черные и фиолетовые пятна. Я следую за отпечатками на её коже до подбородка к ткани, закрывающей её рот. Я быстро осматриваю её веснушчатый нос и останавливаюсь на наполненных страхом карих глазах.
Рука теряет твердость и начинает зеркально повторять лёгкую дрожь её тела. Рука, держащая нож, дрожит, в то время как девочка начинает рыдать. Каждое моргание её испуганных глаз приносит новые слёзы. Почему я должен причинить ей боль? Что она сделала? Я хочу спросить, сделала ли она что-нибудь плохое. Это какое-то наказание, однако я точно знаю, что я не был непослушен, и всё же это выглядит и как моё наказание.
— Сделай это, сын, — требует мой отец. В его голосе теперь улавливается намёк на предвкушение.
— Генри, — успокаивает меня моя мать, — делай так, как велит тебе отец, — небольшая заминка в её дыхании — единственная подсказка изменения воздуха вокруг нас.
Я поднимаю руку. Лезвие направлено непосредственно в цель. Я двигаюсь вперед, и моё тело достаточно близко, чтобы ощутить колебания стола, которому передается дрожь девочки. Моя рука поднимается всё выше и выше. Зубчатое лезвие побуждает меня погрузить его в её подвергнутую издевательствам плоть.
Мои глаза ещё раз находят её, и она моргает, медленно закрывая свои веки. Когда они снова открываются через несколько секунд — дрожь уходит, и она замирает. Зловоние страха рассеивается, как будто свежий ветер пронёсся через комнату и забрал с собой вонь ужаса.
Её голова едва заметно кивает.
— Сделай это. Всё в порядке, — слышу её шепот в своей голове.
— Нет. Я не хочу, — шепчу я в ответ.
Я стремительно опускаю руку, мои глаза встречаются с глазами девочки, и в последний момент я бросаю нож в дальний угол комнаты. Он подскакивает с металлическим лязгом по гладкому бетонному полу, и глаза девочки устремляются в угол, прежде чем она закрывает их, как мне кажется, с едва заметной улыбкой.
— Генри! — визжит моя мать, затем хватает меня за предплечья и оттаскивает от стола. Я теряю равновесие, отброшенный в сторону, и жестко приземляюсь на своё бедро. Отползаю назад, пока моя спина не бьется о дальнюю стену. Я вздрагиваю из-за дуги разворачивающейся боли внизу моего левого бока.
— Ты ничего не стоящий кусок дерьма! — кричит она, пока шагает к ножу, который я отбросил. Она нагибается, чтобы подобрать его, а затем направляется ко мне. Гордость в её глазах сменил бушующий гнев. Она выглядит бесчеловечной, когда её длинная изящная шея так сильно напряжена, а челюсть сжата, и весь ее лик искажает от ярости.
Я подтягиваю колени, обхватываю их руками и утыкаюсь в них лицом, пытаясь сделать себя как можно меньше. Она подходит ко мне и останавливается. Её дыхание хаотично, ноги нервно постукивают по полу.
Воцаряется тишина. Я перестаю дышать. Затем боль врезается в мои рёбра.
— Вставай! — ревёт она, затем пинает меня ещё раз в бок. Я чувствую треск в ребрах, и агония крадёт моё дыхание. Затем она свободной рукой тянется к моим волосам, поднимая меня на ноги, и я открываю глаза, чтобы бессмысленно посмотреть на своего отца в поисках помощи.
Он не обращает внимания ни на свою жену, ни на меня, когда она лупит меня, не оставляя живого места. Он стоит над столом, к которому привязано тело маленькой девочки. Я вижу, как он вытаскивает больший нож из внутреннего кармана своего сшитого на заказ костюма и точным быстрым движением перерезает ей горло. Ноги девочки дергаются несколько раз, а затем она замирает. Там, где на пол через край стола лилась её моча, теперь густой темной рекой бежит кровь.
Шум плача заполняет комнату — я хочу заткнуть уши руками, чтобы заблокировать его, но не могу избавиться от хватки моей матери, вцепившейся мне в волосы. Это ощущается так, как будто она вырывает мне волосы с корнем.
— Заткни его, Эмилия, — инструктирует мой отец, в то время как начинает расстегивать свой ремень.
Шум в комнате — от меня.
Моя мать тянет сильнее, отдергивая мою голову назад и выставляя моё горло.
— Ты не Реншоу. Ты жалок.
Я вижу, как мой отец залезает на стол и начинает толкаться на девочке. Его движения раскачивают металлический стол, вынуждая ещё большие реки крови пролиться через края.
— Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, мальчик.
Моя мать жёстко тянет меня ещё раз. Моя шея так сильно отклонена назад, что я даже не могу втянуть воздух в свои легкие.
— Мне следовало бы убить и покончить с тобой. Ты не достоин быть нашим сыном. Но ты скоро научишься, мальчик. Ты скоро поймёшь, какую жизнь ты мог бы иметь. Это просто позор, что ты увидишь это с другой стороны стола.
Её свободная рука отодвигается назад, и я жду удара.
Но не её рука возвращается обратно к моему лицу. Это — нож.
Боль иссушает мою кожу как кислота, пока она медленно режет от моей верхней губы через щеку. Закрываю глаза, воздух из моих легких испаряется, и с каждый медленным морганием я всё дальше от этой комнаты.
Мгновение.
Мой отец врезается в тело убитой девочки, пока моя мать режет своего собственного ребенка.
Секунда.
Чистый экстаз мерцает в глубинах её глазах цвета зеленого мха, когда она следит за движениями ножа по моему лицу.
Миг.
Единственный бриллиант ярко искрится в серьгах.
Мгновение.
Это — последняя вещь, которую я вижу, прежде чем мой мир, моя жизнь и моё детство было уничтожено.
Одно лишь мгновение.
Глава 1
Грим
На деньги не купишь чувства.
И этот ублюдок — прекрасный пример.
Растянувшаяся по всему пространству, куда не кинь взгляд, недвижимость первоначально производит впечатление хорошо охраняемой, но на самом деле пара парней-трусов в охране и несколько ротвейлеров — вот и вся охрана.
Я убил охрану, и теперь собаки подчиняются моим приказам. Я как современный Крокодил Данди, но без глупой шляпы или жалкого ожерелья, сделанного из зубов. Трофеи, что я ношу вокруг моей шеи, — нечто большее, чем все призы, выигранные в борьбе с дикими животными. Я оплатил их своей кровью, плотью и здравым смыслом. И это делает их бесценными.
