Обыкновенное чудо (СИ) - "Luchien." (читать книги без сокращений TXT) 📗
Это вообще было немыслимо — то, что теперь она видела его везде, даже если не пыталась отыскать взглядом высокую фигуру. То, что отмечала теперь, как он возмужал и раздался в плечах, как заострились скулы. Она даже умудрилась разглядеть ямку на его подбородке! А его смех, чаще всего язвительный, злой, так и звенел в ушах. Гермиона понимала, что медленно сходит с ума. Конечно, можно было списать всё на гормональный всплеск — всё-таки восемнадцать лет, гормоны бушуют вовсю, к тому же она уже знала, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, во всех подробностях. С Роном они расстались в начале лета, решив остаться друзьями, но успели зайти гораздо дальше поцелуев. О чём Гермиона никогда не жалела — всё-таки Рон был её первой любовью.
Но то, что происходило сейчас, на любовь походило мало. Скорее, какая-то лихорадка, от которой глаза горели ярче, а в животе при виде Драко начинали хаотично метаться бабочки. И самое обидное — поделиться своими чувствами Гермионе было не с кем. Друзья не поверят. А если поверят — покрутят пальцем у виска. А подойти к нему просто так, без повода, Гермиона не могла. Только и оставалось, что молча страдать и провожать глазами, когда он проходит по школьному двору. Напряжение вперемешку с раздражением копилось внутри, ища выхода, и выплеснулось перед злополучным уроком Зельеварения.
То, что Снегг поставил их вместе, было сродни чуду или руке провидения. Может, так бы Гермиона и решила, если бы не поняла, что находиться рядом попросту невозможно. Драко был везде, заполнил её мысли. Она даже буквы в учебнике разбирала с трудом, пытаясь сосредоточиться, перечитывая по несколько раз одну и ту же фразу. Он стоял так близко, что рукава их мантий соприкасались, и в этом было что-то интимное, запретное, сладкое. А ещё Гермиона впервые почувствовала, как от него пахнет. Тонкий, едва уловимый аромат бергамота щекотал ноздри, ввинчиваясь в лёгкие, как пьянящий дурман.
Когда Снегг заметил, что их следовало бы почаще ставить вместе, Гермиона едва подавила истеричный смешок. Больше всего на свете сейчас она мечтала, чтобы урок поскорее закончился, чтобы сбежать отсюда куда подальше. Она рявкнула на Драко, видя, как он замешкался над котлом, — не хватало ещё, чтобы все мучения этого урока никак не окупились! Но, когда Снегг нехотя её похвалил, раздражение мигом улетучилось, и Гермиона неосознанно обернулась к Драко, надеясь, что он разделит её радость. Но он вообще не обращал на неё внимания, глядя куда-то сквозь неё. Гермиона стремительно схватила учебник со стола и выскочила из кабинета, чувствуя, как на глазах вспыхивают злые слёзы.
========== 2. Десять раз подумай, прежде чем сказать ==========
Драко почти перестал спать. Точнее, засыпал долго, тяжело, ворочаясь на кровати и либо пытаясь прогнать Гермиону из головы, либо, наоборот, думая о ней снова и снова. И когда, наконец, забывался беспокойным сном, она умудрялась проникнуть и туда, соблазнительно улыбаясь, и Драко просыпался за час или два до будильника, с дикой пульсацией, сосредоточенной в одном месте. Приходилось вставать, воровато оглядываясь, — не видит ли кто, натягивать халат и бежать в душ, чтобы там хоть немного сбросить напряжение. Думая всё о той же Гермионе Грейнджер.
К середине октября Драко превзошёл сам себя по части язвительных замечаний, саркастических насмешек и злобных выпадов в сторону всех, кто хоть сколько-нибудь не отвечал его завышенным требованиям. Он вышагивал по коридорам Хогвартса с высоко поднятой головой, не глядя на мелюзгу-младшекурсников, суетящихся под ногами. Половина старшекурсниц была в него влюблена, и вслед то и дело летели тоскливые вздохи. И раньше Драко купался бы в этом обожании, но сейчас, с каждым новым признанием, запиской или открыткой всё больше чувствовал, как он на самом деле несчастен. Потому что единственная девушка, которая могла бы сделать счастливым, не замечала его в упор.
Драко раньше никогда не думал, что от любви можно на самом деле страдать. Испытывать настоящую, физическую боль от того, что объект твоих симпатий прошёл мимо и даже не оглянулся. Мечтать просто постоять рядом, послушать, что она говорит. А может, даже посмеяться с ней вместе? О чём она сейчас смеётся вместе со своими дружками? Драко безумно завидовал им — всем этим гриффиндорцам, которые могли вот так, запросто, подойти к Гермионе и с ней заговорить. Позвать на выходные в Хогсмид или просто предложить посидеть во дворе после уроков. Благо, погода вскоре испортилась, и все студенты перебрались в Большой Зал или же расползлись по гостиным.
Ещё Драко узнал, что Гермиона много времени проводит в библиотеке, и теперь постоянно искал стол, за которым она сидит, и неизменно садился неподалёку. Не слишком близко, чтобы, не дай Мерлин, не вызвать подозрений! Но и не слишком далеко, чтобы видеть, как она склоняется над книгой или пергаментом, беззвучно шевеля губами, как покусывает кончик пера или досадливо морщится, поставив кляксу. Драко казалось, что он может наблюдать за ней вечность, забыв обо всём на свете. Но идиллия закончилась, когда Гермиона подловила его между стеллажей перед закрытием библиотеки и обвиняюще ткнула пальцем в грудь:
— Что ты задумал, Малфой?
Драко оторопел на миг, ледяная волна страха прошила нутро — а вдруг узнала? Вдруг поднимет на смех? Но Гермиона нахмурилась и спросила:
— Думаешь, я не заметила, как ты следишь за мной? Раньше я почти не встречала тебя в библиотеке, а теперь ты приходишь сюда почти каждый день! Повторяю: что ты задумал?
— Твоё самомнение выше Астрономической башни, Грейнджер, — протянул он, надеясь, что голос не дрожит. — Делать мне больше нечего — следить за тобой!
— Не ври! — Брови Гермионы сошлись на переносице. — В библиотеке полно свободных столов, но ты неизменно выбираешь тот, что рядом с моим!
«Ну же, скажи ей! Скажи сейчас, и будь что будет!» — кричало в голове, но Драко отмахнулся от голоса и растянул губы в мерзкой липкой ухмылке:
— Ты хочешь услышать, что я прихожу сюда ради тебя? — он фыркнул, закатывая глаза, и сладко пропел, склонившись к её уху: — Я просто смотрю на тебя и вспоминаю, сколько в этой школе по-настоящему красивых девушек. Знаешь, что-то вроде напоминания, чтобы не забыть.
Он выпрямился, продолжая улыбаться, но улыбка дрогнула, стоило заметить слёзы, блеснувшие в карих глазах. Драко открыл было рот, чтобы сказать, что это всё ложь, но Гермиона, судорожно кивнув и прижав книги к груди, уже скрылась среди стеллажей. Драко готов был зарычать от злости на себя. Идиот! Кретин! Каким надо быть болваном, чтобы сказать ей такое! Ей, при виде которой колени подкашиваются и в ушах шумит!
В подземелье Драко возвращался с таким чувством, словно он — самый несчастный человек не только во всём Хогвартсе, но и на всей Земле. На обеспокоенный вопрос Забини, что случилось, вяло отмахнулся и сразу ушёл в спальню. Снова и снова прокручивая в голове разговор, Драко с каждой минутой всё больше убеждался, что должен извиниться. Просто потому, что должен. А что она об этом подумает — не так уж и важно.
***
Жить с Драко Малфоем в голове оказалось необычно, непривычно и очень волнительно. Гермиона не была ветреной, влюбчивой натурой. Скорее, она всегда относилась к любви прагматично, как к чувству, без которого невозможно представить полноценную жизнь, но которое вполне можно отодвинуть в сторону, когда в этом есть необходимость. Её отношения с Виктором были нежными и трогательными: Крам с таким трепетом смотрел на неё, что Гермиона попросту терялась. И дело было даже не в разнице в возрасте. Он был знаменитостью, загадкой, мечтой всех девчонок, и то, что выбрал её — несомненно, льстило. Но сама Гермиона едва ли испытывала к Виктору нечто большее, чем просто симпатия. И когда он уехал, вздохнула с облегчением, потому что не могла себе представить, какое может быть будущее у этих отношений.
С Роном всё было по-другому. Он был другом с самого детства, вместе они столько пережили, столько узнали. Они взрослели, присматривались друг к другу, и сами не заметили, как чувство привязанности переросло в симпатию, а позже — в нечто большее, глубже, сильнее. Гермиона и сама не могла вспомнить, как получилось, что они начали встречаться. И никто даже не удивился, всё произошло само собой — разве могло быть по-другому? И поначалу им было очень даже хорошо вместе, но потом новизна отношений стёрлась, и дружба снова начала выходить на первый план, прогоняя романтику. Поэтому расставание было простым и безболезненным — и Рон, и Гермиона решили, что лучше оставаться хорошими друзьями, чем плохими любовниками.
