...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
И эта темнота… Она напитывала меня. Я будто бы втягивала ее в себя, по глоточку, насыщаясь силой и энергией.
Это ужасно, но мне хотелось, чтобы он как можно дольше держался в этом состоянии – черной ярости, злости и безудержной тоски. Потому что это… помогало мне оживать.
То, что отравляло его, было целебным для меня. Не знаю, как это поняла, но чувствовала, что все правильно.
Я все равно смогу вытащить из него всю эту черноту, так что плохого в том, что он поддается настолько губительным эмоциям?
Я представляла себя такой, как была во сне. Живой, настоящей, соблазнительной. Способной его заинтересовать и понравиться. Но это был всего лишь сон. И теперь уже мои эмоции выходили из-под контроля. Будь я женщиной, я бы никогда не смогла привлечь внимание такого мужчины, как он.
Потому что… хоть и была мечтательницей, но себе я старалась не врать. Мы разные. Он почти идеальный. Между ним и совершенством только тонкая черта, которую он с легкостью пересек, устроив мне самый незабываемый день.
Мы гуляли по торговому центру вместе. Он вставил в уши серебристые наушники и с задумчивым видом ходил между рядов, позволяя МНЕ выбрать все, что захочу. В потертых джинсах и кожаной куртке. С взъерошенными от ветра волосами и легкой щетиной. Пахнущий туалетной водой и своим собственным запахом, против которого невозможно было устоять.
Конечно, я видела, как на него смотрят другие женщины. Да они слюни едва ли не пускали! Вешались на него! Старались ненароком прижаться, задеть грудью и просили достать совершенно ненужную им ерунду с верхних полок.
Они портили мой идеальный день с ним! Портили ту горькую радость, которую я испытывала, когда он обращался ко мне, спрашивая что мне нравится. Он делал вид, что говорить по телефону со своей девушкой, но остальных это не останавливало.
Пусть Господь простит, но мысленно я представляла себя той колдуньей из сна. Способной наслать на них такую порчу, чтобы при одном взгляде на Диму их начинало выворачивать наизнанку.
Я не знаю, что дало мне силы снова превратиться. В какой-то момент я просто вновь ощутила… себя.
И это было так непривычно. И прекрасно.
Но лучшим в моем возвращении в саму себя вновь оказался Дима.
Он вел себя так… словно я важна ему! Словно он испытывает ко мне чувства. Настоящие. Глубокие. Сильные. Очень сильные.
Я хорошо успела его узнать. Он не был из тех, кто тащит в постель всех подряд и ради секса будет идти на все. То, как он смотрел на меня… Так он не смотрел ни на одну женщину.
Пожирая тяжелым властным взглядом. Припечатывая к месту и клеймя огнем в глазах. Мне казалось, что я тону в темноте. Погружаюсь в темные воды, отчаянно хватаясь за жизнь. Последний глоток воздуха, который ничего не решит, а только продлит агонию. Но я сделала его, вдохнула.
Только для того, чтобы Дима коснулся моих губ.
Я позволила ему поцеловать себя. Знала, что из этого ничего не выйдет, твердила себе, что нужно быть разумной. И все равно позволила.
Одним касанием он превратил меня в зависимую. Это был даже не поцелуй… Я готова была наброситься на него, умоляя поцеловать по-настоящему, дать распробовать вкус его губ. Хотела, чтобы он был во мне – губы к губам, язык к языку. Чтобы прикасался везде – я хотела ощущать его рот в самых сокровенных местах тела. Полностью принадлежать ему. Дышать им и ради него.
Это было странно. Дико и незнакомо.
Возвращение его родителей спасло меня от безумства. И оно же стало причиной моего превращения обратно в кошку. Не знаю точно, что на меня подействовало: страх быть увиденной его матерью или же мое время рядом с ним истекло, но я снова стала домашним питомцем.
Следующие дни превратились в ад. Димина мать решила во что бы то ни стало устроить его личную жизнь. Любой ценой. А самого Диму отправили в командировку.
Если бы могла плакать, наверное, разрыдалась бы. Прощаясь, он прижал меня к себе, прошептав, что обязательно найдет способ вернуть меня обратно. Я жадно вдыхала его аромат и цеплялась ногтями за одежду, не желая никуда отпускать.
Он должен остаться дома. Со мной. Просыпаться каждое утро подо мной, сонно улыбаться и медленно гладить мою спину.
Я не знала, как продержусь без него. Не представляла.
Он взял с матери и отца обещание, что они будут заботиться обо мне и беречь. Но по выражению лица этой женщины я понимала, что мне будет не намного лучше, чем у Клавдии Семеновны.
Так и случилось.
Сначала я вообще старалась не покидать Димину спальню. Но голод выгнал меня из укромного убежища. Пришлось отправиться на поиски еды.
Спасибо Диминому отцу. Он насыпал ненавистный мне корм. Кое-как наполнив им желудок, я вернулась обратно, и застала Димину мать в его спальне. Она беззастенчиво ковырялась в его вещах, отбрасывая в стороны мои кошачьи игрушки.
— Нина, что ты делаешь? – За мной следом вошел Геннадий Петрович.
Я попыталась резануть когтями эту невыносимую женщину, но лишь слегка задела капрон ее колготок.
— Ай! Гена, убери эту мохнатую тварь с моих глаз!
Геннадий Петрович взял меня на руки.
— Тише-тише, малыш, ну чего ты?
— Хватит с ним возиться! Дима помешался на этом коте. Нужно вышвырнуть его отсюда. А ему скажем, что эта гадость сбежала и потерялась.
— Нина…
С трудом, но я сдерживалась. Нужно быть хорошей… Спокойной… А иначе она точно исполнит свою угрозу.
— Зачем ты вообще сюда пришла?
— Как зачем?! Чтобы понять, что происходит с нашим сыном. Тебя, например, не волнует, почему у него нет женщины? Никакой! Ни постоянной, ни даже какой-нибудь потаскушки на одну ночь.
— Нин, он взрослый парень. Сам как-нибудь разберется.
— Сам? Сам?! Уже разобрался! Притащил в дом это лишайное чучело и даже спит с ним в обнимку. Ест чуть ли не из одной тарелки. Это ненормально, Гена! Тебе следовало бы проявить больше беспокойства о сыне! Кстати, вот, что я нашла!
Меня аж подбросило, когда я заметила в ее руках пакеты. Те самые, с бельем, которое он мне купил.
Нет, пожалуйста… Только не прикасайтесь к нему…
Нина Павловна вытряхнула на матрас все содержимое.
— Вот! Посмотри на это!
Геннадий Петрович стиснул меня так, что едва не переломал все кости.
— Э-э-э…
— Что «Э»? Я уж грешным делом подумала, что он заделался в этих геев. Была почти уверена. А теперь это белье… Но он точно не трансвестит. Такого я не переживу. Уж лучше гей. Но! Все белье слишком маленького размера. И все с этикетками. Кому он его купил? Посмотри, какой разврат! – Она потрясла тремя узенькими полосками нежно бежевого цвета и красивым шелковым бантиком сбоку. – А цену ты видел?! За вот это – пять тысяч! Пять тысяч, Гена! Он нашел какую-то шлюху, на которую спускает все свои деньги. А это?! Купальник за сорок тысяч. Да на эти деньги можно два месяца жить. Нужно узнать, кто она… А ВОТ ЭТО. Ты. Видел?!
Она отбросила белье и схватила спиритическую доску.
— А что, если она сектантка? Шлюха-сектантка… Боже… Я с ума сойду… Ну что ты молчишь?!
Могла бы – рассмеялась. Шлюха-сектантка. Знала бы Нина Павловна, что произошло на самом деле.
— Нина… Ты все слишком драматизируешь. Дима – взрослый самостоятельный мужчина. Ему тридцать четыре! Неужели ты думаешь, что у него женщин не было?
Я впервые слышала, как Геннадий Петрович повышает голос. Чаще он вообще молчал. Но сейчас, видимо, набрался храбрости.
— Были, Геночка, конечно, были! Но откуда ты знаешь, что это были ПРАВИЛЬНЫЕ женщины?
— Нина… Ну вот, о чем ты? – Геннадий Петрович гладил меня с такой силой, словно пытался выдернуть всю шерсть. Или… найти поддержку. – Пусть общается, с кем хочет.
— Ну уж нет, Гена! «С кем хочет» уже тянет из нашего сына деньги. Ты не подумал, почему он ее скрывает? Да потому что стыдно показать такую шлюху родителям. А я внуков хочу, Гена! Кого родит такая вот?!
Она потрясла в воздухе черными шелковыми шортиками, и мне стало до боли обидно, что бОльшую часть этих вещей я даже не успела рассмотреть. Не говоря уже о том, чтобы примерить их. Дима купил все это для меня. Наверное… он хотел видеть меня в этом белье. Думал обо мне. Представлял.
