Часовой механизм (СИ) - Стим Виолетта "ViolettSteam" (книга бесплатный формат TXT) 📗
Под окном обнаружились большие ящики со спичечными коробками. Кладовая была отлично устроена и воздух в ней был сух. Ничего из хранимых вещей не попортилось. Но виски здесь не было, и Дэй вернулся обратно.
Следующую дверь он открывал с таким же замиранием сердца — Хранитель мог оказаться где угодно. «Кладовая №2» — сообщала надпись. Петли едва скрипнули и Дэй тут же остановился. В комнате послышалось какое–то ворчание.
«Я просто псих», — подумал он, понимая, что не может уйти без этой чёртовой бутылки. И продолжил аккуратно толкать дверь. Очень, очень медленно. Дэй чувствовал, как на лбу собираются мелкие капли пота. Когда дверь сдвинулась дюймов на пятнадцать, получилось разглядеть то, что за ней находилось.
Новые стеллажи на этот раз были заставлены консервами и коробками с припасами. Пестрели этикетки старых компаний, теперь поглощённых корпорацией Вестона. «Рыбные промыслы Уэбба. Высокое качество консервации», «Рассел и сыновья. Зерновые крупы с лучших полей страны», «Сладкие, молочные, шоколадные брикеты Мадам Дорси» и многие другие. Но ужас сковал Дэя не от вида еды. В углу, на куче разворошённых мешков с углём, спал Хранитель. Чутье его не подвело.
Свет, проникающий из–за заколоченного окна, позволял разглядеть чудовище: косматые, длинные волосы, покрывающие лицо и голову, темно–серые, с серебристыми проблесками; жёлтые, почти как у человека зубы, и совсем нечеловеческой длины растрескавшиеся ногти на руках и ногах; чёрная как уголь кожа. Хранитель был гол, за исключением набедренной повязки из мешковины, и фигура его напоминала человеческую. И все же волосы, падающие на глаза и нос мешали рассмотреть его лицо.
Боясь даже пошевелиться, Дэй так и стоял в проходе. До тех пор, пока Хранитель не дёрнулся и не издал какой–то звук, похожий на стон и рычание одновременно.
Тогда Дэй резко и бесшумно, как мог, бросился прочь по коридору, забыв о виски и обо всем на свете. Было страшно, как никогда прежде. Он не верил в чудовищ, но вот одно из них находилось совсем рядом. И жизнь могла покинуть его в любой момент. Прокручивая в голове лишь одну, выдуманную сцену — как Хранитель открывает ярко–красные глаза, смотрит на него, а затем бросается с диким рёвом, Дэй не заметил, что оказался на узкой лестнице для служащего персонала.
Преодолев её в несколько шагов и поднявшись на второй этаж, он убедился — монстр не устроил погони, и только потом, прислонившись к стене, отдышался.
«Трус. Какой же я трус», — поморщился он, коря себя. Где еще хранить виски, как не в продуктовой кладовой? Теперь задание Падальщиков было провалено — вернуться он не мог. А потому открыл дверь, ведущую в следующее помещение и прошёл туда.
Зал, представший перед ним, поразил Дэя. Глядя на просторное, светлое помещение, украшенное деревянные резными панелями и огромной хрустальной люстрой, он вспомнил, для чего изначально забрался в этот архив. Изобретение отца, вот истинная цель, а не какая–то бутылка. И теперь он стоял здесь, в Зале Учёного Совета Лиры, месте, где когда–то работал отец.
Книжные шкафы, покрытые пылью и паутиной, стоящие у стен, казались совсем не тронутыми временем. В центре стоял большой низкий стол, на гладкой поверхности которого была изображена подробная карта планеты — с континентами, морями и океанами. На меловой доске, занимавшей всю дальнюю стену, ещё можно было разобрать записи, выведенные рукой какого–то учёного. Странные механизмы из меди и латуни занимали место у окна. В углу справа стоял проектор для геротипических слайдов. А рядом, вокруг высокого камина, расположились полукругом кожаные кресла с пуфами и круглый глобус на деревянной подставке.
Подумать только, именно здесь велись дискуссии и расчёты по исследованию, которое должно было изменить мир. Труд всей жизни для Бертрама Ридда — отца Дэя.
Он подошёл к камину и рассмотрел висящие на стене геротипы, стерев с них пыль. Тридцать человек, тридцать выдающихся учёных — мужчин и женщин — были изображены на одной из них. Снимок был сделан в этом же зале, напротив книжных шкафов. Дэй быстро нашёл среди них отца — четвёртого с правого края в первом ряду. Мужчина выглядел совсем молодым — тогда ему едва исполнилось тридцать лет, и не было ни треугольной бороды, ни залысин. Лишь задор и надежда в глазах. Непривычно было видеть его в сюртуке с цилиндром, словно аристократа.
Решившись, Дэй аккуратно вытащил геротип из рамки и спрятал во внутреннем кармане жилета. Путь останется хоть какое–то напоминание об отце и доме, который у него когда–то был. Напоминание о счастливой семье…
Уходить из зала не хотелось. Здесь чувствовалась особая связь между прошлым и будущим. Между тем делом, которое являлось самым важным для отца, а теперь стало таким же важным для сына. Дэй прошёл к проектору, и, подёргав рычажки, понял, что тот ещё работает. Загорелась лампа накаливания, зашуршал механический моторчик, и на пыльном полотне появился первый слайд.
«Элизабет Шерри анализирует пробы, которые должны стать важной частью нашего исследования» — сообщала надпись рядом с геротипом молодой девушки со светлыми волосами. В белом халате, накинутом поверх платья, она работала за лабораторным столом. Фокус изображения сместился, и лицо научной сотрудницы выглядело расплывчато.
Следующий кадр: «За обсуждением насущных задач» — учёные собрались вокруг стола с картой. Эмоции на их лицах не позволяли заподозрить, что геротип был постановочным. Особенно яростным выглядел седовласый мужчина, под чьим сюртуком отчётливо выступал горб. Что–то знакомое было в его нескладной фигуре.
«Бертрам Ридд предложил формулу поглощения опасных соединений. Она будет использована при создании опытного образца». И вновь портрет отца, на этот раз в одиночку, на фоне меловой доски. Рукой, в которой был зажат кусочек мела, он указывал на сделанные им надписи.
«Вулф Лоран гордится честью ухаживать за книгами и свечами в свободное время от изысканий». На геротипе был уже знакомый сгорбленный учёный. Очень взрослый, он казался стариком по сравнению с остальными членами Совета Лиры. В руках мужчина держал зажжённую свечу и перьевую смётку для пыли. Из–за неровности зубов его улыбка больше походила на оскал.
По коже Дэя пробежал холодок. Он с ужасом оглядел растрёпанные волосы учёного, горб, кривые зубы. И вдруг понял, кем на самом деле являлся Хранитель.
Реальность мгновенно выдернула его из грёз о прошлом. Потрясённый ужасающим открытием, Дэй выключил проектор. Голова тут же закружилась, словно напоминая о еще не отступившей болезни. Чтобы не упасть, он ухватился за глобус, стоящий рядом. И только тогда понял, что его можно открыть.
Найдя задвижку и потянув её, Дэй откинул верхнее полушарие. Внутри глобуса оказался тайник, скрывающий курительные трубки, кисет с табаком и полный портсигар. Но самое главное там были две бутылки. А на бутылках надпись — «Грациано Малли».
Глава 6. Проект «Сент–Эрис»
Марлоу вернулся, едва Мари успела сесть обратно за столик и принять непринуждённую позу. В левой руке, под столом, она сжимала маленький ключ, а в правой, над тарелкой, держала вилку с наколотым кусочком персика.
— Не скучали, мадемуазель? — спросил мужчина с неприятной улыбкой, снимая со спинки стула пиджак, и просовывая руки в рукава. — А здесь, кажется, холодает…
Сердце Мари колотилось от страха, но все же она отложила вилку и улыбнулась в ответ, между делом отмечая, что зубы у напарника Ланфорда кривые, будто у крестьянина.
— Вовсе нет, — протянула она, наблюдая за тем, как он отодвигает себе стул и присаживается. — Я подумала том, что вы могли бы проводить меня до моего купе. Обед подходит к концу, как вы могли заметить.
Желая того или нет, Мари придумала план. Подобная авантюра могла бы получить достойную похвалу от Демиана — это было в его духе. Увы, он все ещё находился где–то далеко, а его сестре тем временем приходилось вести себя совершенно несвойственно для своего характера. Но только так можно было все выяснить. Главное — не попасться.
