У судьбы свои причуды (СИ) - Игнатьева Светлана Николаевна (книга регистрации .TXT, .FB2) 📗

Так что чаще всего две недели зимних каникул я проводила в столичном доме дяди Драгана. Он давно овдовел и в одиночку растил троих сыновей, не желая жениться вновь и обходясь многочисленными любовницами. Все его сыновья владели магией и выбрали, как и отец, военную карьеру. Старший сын уже закончил академию и проходил обязательную службу на границе, два других еще учились и о женитьбе не помышляли.

Леди Лаура как˗то сумела найти подход к моим опекунам и получила разрешение жить в поместье. Точнее проводить там летние месяцы, в остальное время она предпочитала столицу, с ее балами, театрами и светскими раутами. Двухсот золотых на такой образ жизни было бы маловато, но и тут, подозреваю, дядя Драган пошел ей навстречу, рассчитывая, что она и меня введет в женское светское общество. Такая попытка даже была. На третьем году обучения дядя Драган сообщил, что эти зимние каникулы я проведу с мачехой в столичном доме, который он специально для нас снял. Он так привлекательно расписал, как мы с ней будем ходить в театры, посещать мероприятия приличные для девушки моего возраста, заводить знакомства с достойными семьями, что я почти поверила.

Комната и правда меня ждала, как и новенький гардероб, сплошь состоящий из неподходящих мне платьев. Одни были ярко˗розовые, сплошь покрытые рюшечками, что больше подошло бы девочке лет пяти, а не семнадцатилетней девице, другие придавали моему румяному лицу болезненную желтизну, третьи выглядели так, будто их вытащили из сундука прабабушки.

Если леди Лаура рассчитывала, что я стану возмущаться или плакать, то она сильно просчиталась. На первый же выход в свет я безропотно надела розовое безобразие, и весь вечер с восторженной улыбкой рассказывала окружающим какое тонкое чувство вкуса у моей мачехи, какие замечательные платья она мне заказала:

˗ Да вот посмотрите, на мне одно из них! Какой симпатичный фасон и удивительно мне идет, правда?

Дамы многозначительно переглядывались, мачеха краснела, порывалась вклиниться в мое выступление, но заткнуть мне рот не смогла.

Больше совместных выходов в свет у нас не было, а через три дня я перебралась к дяде Драгану, под предлогом, что из его дома мне удобнее ездить к подругам.

С тех пор с мачехой мы встречались только иногда в поместье, сохраняя некоторый нейтралитет. Я не могла выставить ее из дома без согласия опекунов, а затевать свару, втягивать их в разборки не хотелось. Она, в свою очередь, опасалась цеплять меня, понимая, что терпеть я не стану, а опекуны будут на моей стороне, и она может потерять все полученные бонусы.

Но светская жизнь не обошла меня стороной. В восемнадцать лет дядя Драган вывел меня на зимний бал дебютанток, где традиционно представляют всех девушек из знатных семейств, достигших совершеннолетия. Танцевать я любила, но все те же оценивающие взгляды со всех сторон, портили настроение. Особенно раздражало, что оценивали не столько меня, сколько размер моего состояния. Поэтому от посещения остальных балов сезона я отказалась, ссылаясь на то, что мне еще полтора года учиться и искать мужа пока рановато. Дядя Драган поворчал для вида, но видно было, что он и сам не хочет на эти балы, становясь там мишенью матримониальных планов многочисленных вдовушек и старых дев.

На следующий год опекун снова сводил меня на один из балов сезона, выбрав королевский бал˗маскарад, и на этом посчитал свой долг исполненным. Меня это вполне устроило, тем более, что для старшекурсниц пансион два раза в год проводил балы совместно с Военным корпусом, где обучались юноши со слабыми магическими способностями или совсем без них. Возможность потанцевать до упада в компании ровесников˗кадетов выглядела гораздо привлекательнее, чем чопорные танцы под взглядами родственников.

А уж готовиться к таким балам пансионерки начинали за пару месяцев, обсуждая наряды и вероятных кавалеров. И еще месяц после бала девушки вспоминали кто, с кем и сколько раз танцевал, и кто кому улыбнулся.

Каждый раз после таких балов объявляли о двух˗трех помолвках, что весьма поощрялось. Жених с невестой одновременно заканчивали учебу, играли свадьбу и отбывали на место службы молодого супруга. Гарнизон получал не холостого повесу, а серьезного женатого офицера, по крайней мере, на это надеялось военное начальство.

Вот так и пролетели пять лет моего обучения в пансионе, и я вернулась домой уже взрослой девушкой. Много времени стала проводить с управляющим, вникая в дела баронства, памятуя, что меньше чем через год мне предстоит решать эти вопросы самостоятельно.

Все мое баронство состоит из поместья, небольшого леска с дубовой рощей, посаженной еще моим прадедом, выпаса и двух деревень с прилегающими полями. Не бог весть какое хозяйство, но тоже требует постоянного пригляда.

Интересно было сравнить теорию, которой нас обучали в пансионе, с реальным ведением хозяйства. Опекуны были только рады такому интересу и быстро переложили на меня решение большинства вопросов.

Леди Лаура проводила это лето где˗то в другом месте, и я наслаждалась жизнью, чувствуя себя полноправной хозяйкой в родном доме.

3. Дела сердечные

В середине лета у нас появился новый сосед. Мы с ним познакомились в старой дубовой роще, куда я любила заезжать во время конной прогулки, спасаясь от жары. Симпатичный молодой человек, чуть курносый, с вьющимися каштановыми волосами сидел на поваленном дереве на опушке леса и разглядывал облака. Услышав стук копыт, он повернул голову и, увидев меня, ловко соскочил с бревна:

˗ Здравствуйте, прекрасная незнакомка!

˗ И вам добрый день, прекрасный незнакомец.

˗ Вы должно быть лесная фея?

˗ Нет, всего лишь владелица этого имения, ˗ рассмеялась я.

Юноша так искренне извинялся за то, что по незнанию нарушил мое уединение и в нарушение этикета заговорил со мной, что сердиться на него было совершенно невозможно, тем более что в глубине голубых глаз крылось лукавство, показывая, что он здесь совсем не случайно. Молодой человек, Девин Каллен, представился племянником нашего соседа – барона. Был он боек на язык, в меру нахален, сыпал банальными, но все равно приятными для девушки комплиментами, чем напомнил мне выпускников Военного корпуса, с которыми мы танцевали на балах. Собственно, им он и оказался. Корпус он закончил два года назад, поэтому мы и не пересекались. Эти два года по протекции дяди он отслужил лейтенантом в столичном гарнизоне, но, увы, в силу "наветов недоброжелателей", вынужден уехать служить на границу.

Как я поняла позже по некоторым оговоркам, молодого человека застукали в ситуации, компрометирующей даму. И все бы может, удалось замять, если бы дама не была женой полковника этого же гарнизона. Дяде˗покровителю тоже, видимо, порядком надоело выгораживать юного лоботряса, и его решили отправить служить подальше от столицы. В поместье другого своего дяди он пережидал бурю и ждал нового назначения, или окончания спора, в какую же дыру его лучше спровадить.

С тех пор мы стали видеться почти каждый день, гуляли, катались на лошадях, наслаждались летним солнцем и тенью дубравы. Девин был мил в общении, развлекал меня столичными сплетнями, без которых я начала скучать за два месяца жизни в деревне, осыпал комплиментами и признавался в любви пару раз за день. Его ухаживания были легкими, похожими на игру, и порождали скорее дружескую симпатию, чем настоящую любовь. Поэтому, когда месяц спустя приблизилось время его отъезда, я искренне огорчилась и даже согласилась подарить прощальный поцелуй и, может быть, ответить на письма.

Опыта поцелуев у меня до этого не было, только рассказы более опытных подруг по пансиону и пара любовных романов, которые украдкой передавали из˗под одной подушки под другую. Поцелуй с Девином мне понравился. Пусть голова не кружилась, не порхали бабочки в животе, но ощущения оказались приятными. Так что вслед уезжающему лейтенанту я махала с искренним сожалением.