С - 2 - Александрова Марина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— И?
— Я не жалею, — твердо сказал мужчина, прямо посмотрев в глаза Рейну. — Ясно вам? Не жалею, — можно сказать, с вызовом обратился целитель к главе тайной службы империи.
Рейн коротко усмехнулся, но больше ничего не стал спрашивать у этого мужчины. Ему было многое понятно и без лишних слов.
— Вы можете идти… пока, — счел необходимым добавить он.
Стоило за целителем затвориться двери, как Рейн тяжело поднялся из-за стола. Впервые в жизни, он не чувствовал себя на своем месте. Стены душили его, в груди пекло и ныло, ему было тесно в собственном кабинете. Тесно и невыносимо оставаться тут. Грядущая война, как бы сильно он не убеждал себя в обратном, занимала лишь второе место в его мыслях. Он ощущал физически, что принуждает себя оставаться в стенах возглавляемого им управления, хотя больше всего на свете хотелось распахнуть крылья за спиной и взлететь. Выше! Туда, где солнце лучами целует перья облаков, откуда все кажется таким маленьким и незначительным, там, лишь там, он мог поверить, что его чувства имеют больше смысла, чем на земле.
Некоторое время он смотрел на центральную площадь Аланис. Величественные белоснежные здания, мощенные розовым камнем дороги, снующие туда-сюда жители столицы. Такие разные, занятые своими хлопотами, и не обращающие ровным счетом никакого внимания друг на друга. Солнечные лучи отражались в струях фонтанов, разбивая их на крошечные золотые песчинки. Дети, весело смеясь, бегали вокруг статуи одного из героев древности, что своим обликом сейчас и украшал этот фонтан на площади. Было обычное утро для столицы империи. Как знать, быть может, последнее «обычное» утро?
Рейн тяжело вздохнул, отворачиваясь от окна. И, только сейчас, он заметил небольшой конверт на том самом месте, где сидел Саймон. Мужчина с интересом взял его в руки, заметив небольшую надпись в самом углу.
«Если и впрямь интересно…» гласила она.
На самом деле, не придав ей большого значения, он просто распечатал конверт. Внутри оказалось несколько пожелтевших от времени листов мегически усиленной бумаги. Это было единственной причиной, почему она до сих пор не рассыпалась по прошествии стольких лет. Эти листы казались частью какой-то книги, написанной на эйлирском языке. Положение Рейна обязывало понимать этот язык, хотя более древний вариант его он уже не знал. Только тот, что существовал на момент угасания этой цивилизации. Это был рассказ или сказка, о верховной жрице Двуликого Бога в храме в городе Ортис, некой Соул, как мог, прочитал имя Рейн. Автор рассказывал о том, как Соул лечила людей проклятых гнилью? Вероятнее всего, имелась в виду болезнь, которую в Алании называли черной хворью.
«Ортис устоял. И не было в городе дома, которого не коснулась длань Двуликого; человека, которому не пришла бы на помощь Соул. Жизнь не сдалась, хотя казалось, смерть ждет ее поражения у каждого порога. Правитель Аттавии не счел нужным прийти на помощь городу, от которого отвернулись боги, а дитя Двуликого Бога осталась с нами в этот темный час».
Последние строки истории ясно говорили о том, что описанное не сказка. На протяжении полугода город был закрытым от остального мира. Правитель тех времен запретил поставлять туда товары, пищу, медикаменты. Город оказался отрезан от цивилизации. Был дан четкий приказ никого не впускать и не выпускать оттуда. Неужели эта история и правда о Соль?
Не успел Рейн додумать эту мысль, как на последнем листе бумаги, увидел изображение девушки. Она стояла у самого края крепостной стены. Обычно иллюстрации таких историй красочные и яркие, главные герои всегда в нарядных дорогих одеждах, а тут… Она смотрела на простертый внизу город, с такой нескрываемой печалью во взгляде, ее густые темные волосы были собраны в растрепавшийся на сильном ветру, хвост. Одежда темная, какие-то нелепые потертые и явно большего размера брюки и рубашка. А внизу, у самой стены, горел погребальный костер для тех, кому помочь она так и не смогла. Он не мог не узнать черт ее лица, пусть и видел ее лишь однажды. И этот взгляд, словно она молчаливо оплакивала кого-то столь близкого ей.
«Ты совсем не знаешь ее», так часто говорил ему Трей, а он всякий раз вспыхивал, точно пламя на ветру. Эти слова задевали его. Он ревновал? Возможно. Но, пожалуй, именно сегодня он впервые задумался над этим под другим углом. А, что он знает о ней? Сколько ей на самом деле лет? Что видели эти древние глаза, принадлежащие совсем юной девушке? Каким было бы его сердце проживи он столько же лет, испытав то же, что и она? Имеет ли это значение в свете того, что он желает ее? Сможет ли он сохранить свою решимость, если как следует задумается над этим?
— Вопросы…почему, когда дело касается тебя, я никогда не знаю, каким будет ответ? — тихо спросил он у нарисованной на пожелтевшем листе девушки, что вот уже не первое столетие так тихо плачет над погребальным костром.
— И так, белошвейки мои, отложим иглы ненадолго, есть дела поважнее, — стоя рядом с кроватью «терезы», сказала я, — кто знает, какие? — посмотрела я на своих два с половиной студента.
Несмотря на то, что девушка очнулась, выглядела она слабой. Что собственно и не мудрено, учитывая то, сколько она лежала без движения и нормального питания.
Студенты смотрели на меня так, словно вчера на свет родились. Эти наивные и милые глаза, трепет ресниц, ощущение, точно я больную в коровник привезла.
— Ну же, — милостиво подбодрила я своих буренок.
— Нужно осмотреть ее, — выдала Лил, заслужив завистливый взгляд своего товарища, наивно-добродушный от Кита, и поощряющий — мой.
Я милостиво разрешила обротнице действовать. На самом деле, своим даром я уже все проверила, и была спокойна за девушку, но ведь и студентам нужна практика. Так, что пусть уж потерпит немножко.
Лил решительно приблизилась к кровати, и одним резким движение сорвала с «терезы» одеяло и, будь я проклята, она начала ее осматривать. В этот момент, я почувствовала себя зрителем в театре абсурда. То есть, все участники постановки, что-то там понимают, одна я не при делах. Даже Кит и тот, с умным видом, пялится.
— Что ты делаешь? — между делом, спросила я, когда Лил все же соизволила измерить пульс у больной.
— Провожу осмотр, — как ни в чем не бывало, заявила она.
— На предмет чего, я стесняюсь спросить? Думаешь, у нее какая-то деталь отпала, пока она тут лежала?
— Нас так учили проводить осмотр людей, — с готовностью ответила она. — Она человек, и я не могу определить ее состояние опираясь на свои ощущения, — наминая пациентке живот поделилась Лил.
Я устало прикрыла глаза. Почему-то заломило виски. Что за дурдом тут творится? Первым желанием было вломить обротнихе по хребтине, благо посох был неподалеку. Желание было острым, должно быть, так себя чувствует алкоголик в завязке.
— Я начинаю новую жизнь, новую жизнь, новую жизнь, — все еще с закрытыми глазами, продолжала шептать себе под нос я до тех пор, пока не смогла вновь ровно дышать.
— Что? — осведомилась девушка.
— Первое, что тебе стоит проверить у пациента, который вышел из такого состояния это его реакции и рефлексы…
— Что такое рефлексы? — поинтересовался Джарред, возвращая мена грешную землю, так и не дав мне стать хоть немного лучше согласно плану.
— Отдохни, милая, — погладив больную по щеке, я тут же погрузила ее в глубокий оздоровительный сон, подкрепив свое действие еще одной частицей собственной силы. — За мной, — уже сквозь зубы процедила я, обращаясь к своим недорослям. Легко подхватила посох и направилась на выход из комнаты. За моей спиной послышался возбужденный шепот, но бунтовать в открытую никто не решился.
А уже спустя двадцать минут, двое оборотней переминались у окна столовой, смотря на то, как я привязываю Кита к стулу.
— Доставайте тетради, поганцы, — фыркнула я, связывая внучка.
— Ну, почему я? Ошиблись-то они, — проныл Кит.
— Потому, что не ровен час папашей станешь, а писать так толком до сих пор не научился.
