Луна желаний (СИ) - Горенко Галина (бесплатные полные книги txt) 📗
Я выпрямилась, а нахал, воспользовавшись близостью притянул меня к себе, впечатывая в твердую грудь и поцеловал, вторгаясь и присваивая меня себе. Сминая мои губы поцелуем, сводящим с ума и рождающим самые бесстыжие фантазии в моей голове.
И на миг я стала его.
А потом, собрав всю волю в кулак, я оторвалась от горячих губ и сжимающих мою талию рук и развернувшись — ушла к себе. Защитный контур был в норме, хотя Тума почувствовав опасность переминалась с ноги на ногу, ожидая моего возвращения. Я шагнула за линию, и отодвинула её немного, подвинув одну из вешек. Замкнувшийся контур полыхнул синим, а я, облокотившись на свою жемчужинку, мгновенно заснула.
*Камис — удлиненная рубашка, иногда с капюшоном.
**Пустынная кобра, змея из семейства аспидов.
***Герпетология — наука, изучающая змей.
Глава 17. Я не люблю сражаться, я люблю побеждать
Казалось я лишь мгновение назад провалилась в беспокойный сон, а уже пора вставать. Тума разбудила меня совершенно бесцеремонным способом — просто встала. Я использовала её вместо дивана, и была крайне недовольна, когда мебель подо мной зашевелилась, а затем и вовсе отошла, намереваясь покинуть безопасный контур.
Еще вчера я набрала воды в роднике, вечером, при всех отравить источник побоялись бы, но за ночь это сделать было проще простого. Великий пробег — это нечестная игра, поимо породы, значение которой сильно переоценивали, здесь во всю процветали пороки. Зависть, ревность, подлость, алчность, самодовольство, гордыня — лишь малая часть того, что пустыня вытаскивала наружу из людей, даже если эти черты были спрятаны очень глубоко.
«Выиграть любой ценой» — вот негласный лозунг Великого пробега. Многие не чураются подтасовать карты в свою пользу, конечно, если тебя поймают за руку и твоя вина будет доказана, наказаньем будет смерть, но многие из участников слишком азартны, чтобы оставить победу в такой игре на волю случая. Вот и сейчас, хрипящий жеребец, умирающий на водопое, и горюющий хозяин, воздевающий руки к немилосердному небу, вновь доказали мне простую истину — верить можно лишь себе.
Сегодня жарить начало раньше, чем вчера. Чем ближе мы подбирались к окончанию первой трети, тем глубже проникали в пустыню, тем жарче становилось. Песок раскалился еще до полудня, Тума чеканила шаг и ступала осторожнее, чем раньше. Всадники умчались с рассветом, я тоже решила поторопиться, но сверившись с компасом и положением светила, немного скорректировала путь, сместившись с караванной тропы левее.
Куфия* надежно спасал меня от смертоносного солнца, от х'ами пришлось отказаться, ткань его слишком плотная, не подходила для пустыни. Медленно, но, верно, мы продвигались, срезав приличную петлю, я планировала оказаться впереди большинства конников, но пока пейзаж вокруг меня был безрадостным и однообразным: обжигающий песок и слепящее солнце.
В мою размеренность ворвался странный гул, пока еще тихий, но с каждым мгновением он нарастал всё сильнее. Обгоняя меня, жестко стегая уздечкой по крупу изможденное пустыней животное, мимо меня промчался всадник на соловом жеребце, такой окрас большая редкость среди алталиров, и я запомнила и лошадь, и всадника. К чему такая скорость и потуга я поняла через несколько квази.
За моей спиной, надвигалась стеной песчаная буря, заслоняя собой небо и солнце на нем. Бежать от пыльной мглы не было смысла, впереди была развалившаяся крепость, но я очень сомневалась, что мне удастся добраться до неё, а гнать Туму как давешний всадник, силясь обогнать беснующуюся стихию, не было смысла. Я подстегнула её, и к моему удивлению кобыла рванула, словно не шла шагом по зыбучей равнине растрачивая последние силы.
Я успела упасть на песок и повалить на него свою лошадь, набросила на нас огромный платок, сорванный с головы, сложенный в несколько слоев, и нас накрыло плотным слоем пыли, обжигающей легкие. У меня не было времени даже на то, чтобы разложить камни защитного круга, они могли бы немного смягчить силу ветра, но замкнуть контур с таким порывистым ветром было не реально. Несмотря на фильтр из ткани, дышать было практически невозможно, мелкие камни, высохшие растения и еще Жнец знает, что колко ударяло в круп лошади. Тума беспокойно всхрапывала, пытаясь подняться, ее корпус надежно прикрывал меня от стремительно летящей песочной крошки, но удерживать лошадь с каждым квази было всё сложнее.
Я гладила ее по мокрой шее и успокаивающе шептала всякие глупости, поймав за уздцы брыкающуюся кобылу, я притянула её поближе и практически выдыхала ласковые слова в бархатные ноздри. Спустя несколько мгновений она успокоилась, но буря лишь усиливалась, и мне оставалась лишь надежда, что она прекратится до того, как у нас закончится воздух.
Не знаю сколько прошло времени, почти теряя сознание от нехватки кислорода, я задыхалась от пыли, в ушах стоял гул, а глаза резало словно в них плеснули кислотой, казалось, что под моими веками собрался весь песок этой пустыни, а затем резко всё прекратилось. Я не верила в то, что буря закончилась и еще некоторое время лежала, прислушиваясь к окружающим звукам.
Но песчаная мгла ушла.
Я подняла Туму, закашлявшись от пыли и открыла мех с водой, в кожаном мешке плескалась жидкая грязь. Вода во фляге была чистой, но там едва ли была половина, я щедро хлебнула, а остальное отдала лошади.
Когда мы покинули развалины старой башни и немного прошли вперед, я увидела темный пригорок, запорошенный пылью. При ближайшем рассмотрении это оказалась мертвая гнедая, прикрывающая своим телом погибшего всадника, они задохнулись в эту бурю, и их не спасло даже то, что куфия мужчины была явно качественней моей, а контурные камни мерцали бледно-голубым светом, ограждая мертвеца от несуществующей угрозы. Я уже ничего не могла сделать для них, даже сорвать жетон участника, мне оставалось лишь вскочить на Туму, и с трудом разглядев тропу, отправиться в Ур Халифа.
Мне было жаль и лошадь, и всадника, но почему-то моё сердце, сжималось в тревоге, когда я думала о том, что заносчивый наглец, бесконечно соблазнительный и опасный словно дикая пума, мог так же, как и этот бедолага не пережить песчаную бурю. Я надеялась, что он выжил, а если нет, я найду его и убью сама ещё раз, за то, что не хватило сил справиться с какой-то там пылью.
Солнце практически покинуло небосвод, окрашивая последними багряными лучами густой, ночной бархат, слишком яркие звезды и красавица ЛаЛуна, выглядывающая из-за очередных барханов, освещали путь лучше, чем слепящее солнце. Так мне казалось по началу, но потом я разглядела огни приветственных чаш.
Далеко.
Но по сравнению с тем, какое расстояние мы уже прошли — это были мелочи.
Ровная, утоптанная дорога из песчаника и глины встречала уставших участников забега. Шатры раскинулись в Ур Халифа огромным лагерем. Я никогда не была в столице Расаяна, но почему-то именно так мне представлялся Танский шатер. Величественный, со множеством куполов и снующими туда-сюда слугами, громкими разговорами, лошадиным ржанием и смехом, запахом редких специй и экзотических ароматических масел.
Конечно, я знала наверняка, что дед нынешнего Тана пренебрег традициями, которые соблюдали до него сентами и возвел в центре Алэка каменное строение, в последствии названное дворцом. Внешне оно походило на то, что я видела сейчас, но было более масштабным и надежным. По окончании этой аферы нужно будет обязательно посетить столицу, хотя бы для того, чтобы собственными глазами убедится в том, что было написано в книгах по новейшей истории государств Кватры.
Тума спешно трусила к единственному входу в охраняемый лагерь, предвкушая отличный овес и поилку с водой, я же из-под платка старалась разглядеть всадников и их жеребцов, точнее одного. Но долго искать не пришлось. На входе в городок, облокотившись на ограждение и практически сливающийся с другими туарегами, стоял Фатих, демонстрируя мне белозубую улыбку.
Когда кобыла поравнялась с ним, он сделал шаг вперед и положив руку на круп лошади рядом с моей ногой, практически касаясь её, и с облегчением произнес: