Провидица (ЛП) - Уолтерс Эдна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

— Хорошо. История становится мрачной, начиная с происхождения моего отца. После завоевания король Вильгельм перенес двор вместе с дворянами в Англию, отобрал землю и титулы у местных англосаксов и передал их нормандцам. Мой дед по линии отца остался ни с чем, но отцу удалось каким-то образом все вернуть. Дед никогда открыто не признавал его своим сыном, поэтому дал ему нормандское имя де Клэр, а не свое — Оукли, — Торин нахмурился, словно обеспокоенный чем-то.

— Мама была дочерью графа д’Аргуэ. Ее родители и дедушки с бабушками были весьма известны при дворе. Когда мои родители познакомились, король отдал моему отцу графство и земли, которые когда-то принадлежали моему деду. Незаконнорожденный сын стал графом Уортингтон, — он нахмурился. — Но этого было недостаточно для моего отца. Он был сильный. Амбициозный. Жестокий. Он сделал тех, кто был рядом, несчастными.

Я почувствовала, как он напрягается, когда говорит о своем отце. Я взъерошила пальцами его волосы, откинула локоны со лба и запрокинула голову, а затем стала целовать его, пока он не расслабился. Погладила его по щеке. Поцеловала лоб.

— Расскажи мне побольше о своей матери.

— Я не могу сосредоточиться, когда ты так делаешь, — пробормотал он охрипшим голосом.

Я перестала ласкаться к нему.

— Все. Я больше не буду тебя отвлекать.

Парень рассмеялся:

— Ты сидишь у меня на коленях.

— Я переберусь на другой конец комнаты.

Руки Торина сжались, крепко удерживая меня на месте.

— Ты отвлекаешь меня, находясь в одной комнате, Веснушка. Твой голос. Твой смех, — он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. — Твой аромат. У моей сущности есть способ найти тебя, поэтому независимо от того, куда ты убежишь, я всегда найду тебя.

Тогда почему кто-то, кто был похож на него, искал меня в будущем?

— Я не уверена, что это — угроза или обещание, но звучит так, словно ты собираешься меня преследовать, а это не романтично.

— Я могу быть романтичным.

Да, он мог.

— Как звали твою мать?

— Аделаида, — сказал Торин.

Я усмехнулась.

— Как город в Австралии.

— Да. Она была совершенной. Знатная по рождению, но простая в глубине души. Мой отец пользовался ее подсказками. Ее не интересовала придворная жизнь или мода, это было для нее скучным. Она научилась говорить на английском языке и с достоинством относилась к слугам, тогда как ее коллеги-аристократы говорили по-французски и относились к слугам-англичанам как к дерьму. Если поселяне нуждались в помощи, она помогала. Если им нужна была еда, она снабжала их продуктами. В нашем доме принимали раненых солдат, и она помогала лечить их травами и целебными мазями, которые сама готовила. Все любили ее.

Несмотря на то, что он сказал раньше, травы и целебные мази показались мне подозрительными.

— Итак, вы говорили по-французски?

— Да, и по-английски. После того, как Лавания обратила меня, мне потребовалось три года, чтобы узнать все, что нужно, о рунах, Бессмертных и Валькириях. Наш курс был не таким интенсивным, как у некоторых людей, — он сжал мою талию, лаская пальцами кожу. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться. — У Лавании был замок в Нормандии и около трех сотен Бессмертных под опекой. Я украдкой сбегал, чтобы понаблюдать за моей матерью. Я смотрел на нее, шел рядом с ней и слушал, когда она разговаривала со слугами или друзьями о нас — о себе, Джеймсе и обо мне, — его голос звучал еще более угрюмо. — Она тяжело переживала нашу смерть. У нас не было детей, так что после нас ничего не осталось. И было трудно быть так близко к ней, но не сказать ей, что я все еще жив, и облегчить ее боль, — его голос совсем охрип.

Слезы наполнили мои глаза и потекли по щекам на его волосы.

Руки Торина вокруг моей талии были похожи на тиски.

— Я не мог уйти. Я пытался так много раз, но всегда возвращался. Я не мог дать ей то, что она хотела, но она была там для меня. Даже если она об этом не знала, — Торин выдохнул воздух. — Я начал воспринимать бессмертие как проклятие. Я был жив, но внутри все превратилось в пепел, моя связь с теми, кого я любил, разрывалась.

Неудивительно, что он не хотел меня обращать. Он говорил, что бессмертие было хуже смерти, и умолял меня не делать этого. До сих пор я не понимала, почему.

Мои руки сжались вокруг его плеч.

— А потом она умерла, и все перестало иметь значение, — прошептал он тихо. — Я был похож на мертвеца. Я пожинал души, ел, спал, но ничего не чувствовал. Пустота. Тьма стала моим спутником. Я ненавидел то, кем я стал, но ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Возможно, я и не хотел ничего менять. Большинство Валькирий собрались в группы. Я предпочел остаться один. Я не хотел связываться с другим человеком, Смертным или Бессмертным. Когда я присоединился к Эндрису, я ненавидел быть Валькирией. Его беззаботное отношение раздражало меня. Когда он обратил Малиину и Ингрид, не задумываясь о последствиях, я дал ему по шее и выбросил вон. На некоторое время он отстал, но потом вернулся. Не имело значения, как часто я велел ему убираться или не лезть ко мне, он всегда возвращался. Потом я встретил тебя.

Воцарилась тишина. Я была уверена, что он — как и я, — переживает наш первый месяц вместе: то, как его влекло ко мне против его воли, и то, как он сражался за мое исцеление, и мое превращение в Бессмертную.

— Итак, когда ты говоришь, что твои чувства ослабляют тебя, мне кажется странным, что это происходит из-за меня, потому что ты — смысл моего существования. Причина, по которой я дышу. Улыбаюсь. Смеюсь. Живу. Ты научила меня снова чувствовать, любить и доверять. Ты даешь мне повод просыпаться по утрам, — он усмехнулся, хотя и не казался веселым. — Но если ты когда-нибудь решишь, что эти отношения не подходят для тебя, я тебя отпущу, потому что, прежде всего, прежде моей потребности, прежде моей боли, самое важное для меня — твое счастье.

У меня перехватило дыхание, когда Торин потянулся и коснулся моего лица кончиками пальцев, кожа после его прикосновения горела. В течение одного короткого момента я закрыла глаза и наслаждалась этим, слезы жгли мои глаза. Но я тут же открыла их, потому что мне нужно было ощутить его со всей возможной полнотой.

— Каждую ночь, когда я оставляю тебя и заползаю в свою холодную постель, я испытываю боль. И дело не в сексуальной неудовлетворенности. Мне нужно держать тебя в руках. Чувствовать тебя. Вдыхать тебя. В то мгновение, когда ты целуешь меня, шепчешь мне, что любишь, я отдаю тебе часть себя. Но любовь к тебе питает мою душу. Целуя, ты подтверждаешь то, в чем я уверен глубоко в моем сердце, мы с тобой должны быть вместе, — он вытер слезу с моей щеки. — Ты знаешь, когда я выхожу утром и не вижу тебя у окна, меня холодный пот прошибает? Мой худший кошмар — то, что я могу потерять тебя из-за Норн или глупых Смертных, беззаботно использующих магию. Я сделаю все, сражусь с кем угодно, лишь бы ты была в безопасности, поэтому никогда не думай, что я не слушаю то, что ты говоришь. Все, что ты думаешь и говоришь, важно для меня. Если понадобится целая жизнь, чтобы убедить тебя…

Я прервала его своими губами, вкладывая в поцелуй всю любовь своего сердца, показывая то, что не могла выразить словами. Когда мы оторвались друг от друга, Торин усмехнулся, и сексуальный звук прокатился волной по моим обострившимся чувствам.

— Я должен чаще рассказывать тебе о своих чувствах — поддразнил он.

Я обняла его.

— Ты это делаешь каждым взглядом и улыбкой, каждым прикосновением и поцелуем

— Хорошо. Могу я сейчас дышать? — пробормотал Торин, и я обнаружила, что прижала его лицо к своей груди. Я успокоилась, откинулась назад и принялась рассматривать его прекрасно вылепленное лицо — точеные скулы и умелые губы, знающие толк в поцелуях. Он лениво изучал меня, его яркие голубые глаза сверкали под этими невероятно длинными ресницами.

— Знаю, иногда со мной бывает трудно.

Он усмехнулся.