Украденная у дракона (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree" (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Исполнив месть, Нэйман рассчитывал остаться неузнанным и с чувством выполненного долга отправиться в свой замок, чтобы наконец принять наследство и заняться управлением фамильными землями. Если выживет, а если нет, то не стоило о том и жалеть!
Но кто же знал, что вот так все обернется? Что Кассандра на свою беду сама бросится ему навстречу, что он не сможет поднять на нее руку и исполнить свою месть. Да и, в конце концов, что сам воспылает к ней страстью, а леди Фарвелл к тому же окажется не совсем законной супругой змеенышу?
Ведь выходит, что их брак еще не состоялся ни пред богами, ни пред людьми! Всего одна ночь потребовалась для того, чтобы простое превратить в сложное… и всего один поцелуй сделал так, чтобы ничего уже нельзя было вернуть на прежние места.
31
Все дни в пути до дворца Амделл пил практически не останавливаясь. Не заявляйся они в каждую худо-бедно приличную таверну в попутных городках, налегке достигли бы столицы к исходу третьего дня. Но принцу, пусть он даже и не отдавал себе в том отчет, было не по себе от грядущей встречи с отцом, и он всячески пытался отдалить этот момент.
Коннор, пытавшийся поначалу повлиять на брата, в конце концов смирился с положением дел и только следил за его увеселениями с усталостью и отвращением во взгляде. А что еще ему оставалось?
По мнению Амделла, да и всего двора, этот представитель рода великих Драконов был бездарностью… податливый, беспрекословно слушающий отца и старшего брата, он никак не годился в монархи, хоть и стоял на ступень выше на лестнице престолонаследия. Пожалуй, Амделл в глубине души был даже рад, что не он, а Ниалл должен был занять трон после ухода отца в Вечные Пустоши! Окажись Коннор у власти, его бы живо подмяли под себя ушлые лорды.
Поняв это еще в подростковом возрасте, Амделл перестал воспринимать среднего брата, как силу и никогда не отказывал себе в том, чтобы ткнуть бедолагу лицом в его слабости, а тот по обыкновению лишь молчал в ответ, чем вызывал к себе еще больше презрения. Слово Богам! Если бы в двенадцать у того не начал расти драконий гребень, его бы и вовсе можно было принять за подкидыша, так мало в нем было от драконьей сути.
Принцы в сопровождении королевских гвардейцев уже выехали на Золотой тракт, напрямую ведший к столице, когда Амделла в очередной раз понесло наведаться к винному погребу и доступным девицам. Там-то их и настигли новости, от которых все… буквально все перевернулось с ног на голову.
Принц Ниалл со всем семейством погиб при большом пожаре в южном крыле дворца. Том самом, которое когда-то было отведено их королеве матери.
Должно быть, в пути наследники разминулись с вестником, потому столь важные новости дошли до них с таким опозданием. Тогда же, когда те точно зараза уже стали разлетаться по всему королевству, передаваясь даже не знатью, а чернью из уст в уста.
Сложно описать что в тот момент произошло в душе Амделла. Безусловно, он соперничал с братом, завидовал ему… но желать смерти? Нет. Все же в Ниалле, как и в нем самом, текла кровь их матери, а она бы не одобрила такого, ведь бесконечно любила всех своих сыновей. То ли дело отец… уж если бы Золотой Дракон умер, не достигнув перерождения и вечной жизни в истинном обличии, тогда Амделл закатил бы пир еще там, в таверне!
Но, позабыв похмелье и сон, он будто бы преобразился. День и ночь гнал лошадь так, что та едва не подохла прямо под ним, когда с рассветом на горизонте замаячили башни и стены белого дворца.
Приспущенные флаги и штандарты, пустые коридоры, где, помимо королевской стражи, облаченной в белое и золотое, время от времени мелькали фигуры придворных, сплошь одетых в траур… и жуткий запах гари, казалось, впитавшийся в каждый камень в стенах этого места.
Как поведал принцам секретарь его величества, встретивший их на ступенях парадной лестницы, пожар случился на следующий же день после скандальной свадьбы Амделла, при том в отличии от жены и детей, Ниалл был еще жив, когда его нашли под завалами и умер лишь к исходу минувшей ночи от полученных ожогов.
Двенадцать лекарей боролись за жизнь наследника, но, к несчастью, Драконы смертны и уязвимы, как и обычные люди, пока к финалу своего человеческого века не примут истинный облик. Ниалл был слишком молод для того чтобы не бояться огня, что уж говорить о его детях.
После смерти сына, король Акбет выгнал всех слуг из своих покоев и повелел оставить его с телом отпрыска наедине — с тех пор никто не осмелился преступить порог королевской опочевальни. Только мог ли такой запрет остановить Амделла? Ни стража, ни Коннор, как бы тот не пытался, не смогли удержать младшего принца — угрозами, бранью и силой, но мужчина настоял на своем и не вошел, а буквально ворвался в спальню отца.
Он должен был! Просто обязан увидеть его, непоколебимого Золотого Дракона, который даже слезы не проронил на похоронах жены, подарившей ему троих сыновей и свое огромное любящее сердце, которое тот посмел растоптать. Амделл желал… жаждал увидеть отчаянье в его глазах, хотел напитаться его болью… Чтобы, быть может, хоть раз в жизни почувствовать, по крайней мере толику того облегчения, которого не мог добиться как бы не пытался отомстить отцу.
В просторной опочивальне, богато украшенной коврами и тканями, большую часть места занимала огромная кровать на пьедестале о трех ступенях из красного дерева. В последний раз Амделл был здесь до заграничного похода отца… тогда тот еще спал вместе с королевой, и та иногда брала младшего сына в родительскую постель.
Мало что изменилось здесь с тех пор, по его мнению. Только кровать со столбиками и балдахин над ней, расшитый звездами, стали казаться меньше, чем прежде… а воздух пах не свежестью водяных лилий, которые так любила его мать, а горькими травами, терпкими притираниями и смертью. Хотя, чем еще могли пахнуть покои предателя и невольного убийцы его матери?
32
В глубоком сумраке у постели шевельнулась седая тень. Король Акбет взглянул на сыновей, но ничего не сказал и не поднялся с места. Он все еще сидел на коленях у края постели и сжимал уцелевшую левую руку сына, бесстрастно смотря в лицо, которое уже никто не смог бы узнать.
Он чувствовал свою вину за его смерть… Да, он был виноват по крайней мере за то, что, когда увидел старшего сына, продолжавшего еще дышать, натужно, болезненно, первой его мыслью было — пусть уж лучше тот не выживет, чем будет обречен на существование в этом теле.
— Отец. — Робко позвал его Коннор и, оттеснив замершего в дверях Амделла, первым приблизился к королю. — Прости, нам не следовало врываться сюда.
Мужчина даже не поднял на него взгляд, а, помедлив, сказал, обратившись вовсе не к Коннору.
— Когда все случилось… Когда я осознал произошедшее, то было решил, что это твоих рук дело.
Амделл усмехнулся и войдя наконец, прикрыл за собой тяжелые двери, скрывая комнату от робких, но любопытных взглядов слуг и стражей, оставшихся позади.
— Несмотря на наши разногласия и все остальное, что между нами было, я бы никогда не поднял руки на брата. — Жестко ответил Амделл.
— Знаю. Потому и не послал за тобой в ту же минуту. Ведь правда как и всегда проще и страшнее. — Тихо молвил мужчина и поднял на сына пронзительный взгляд, в котором в темноте будто сверкнуло пламя. — Все что между нами — только между нами, ведь так?
В ответ тот промолчал, сложив на груди руки, словно желая защититься.
Промолчал и король. А после внезапно поднялся с места и медленно спустился по ступеням. Задумавшись на мгновение, он направился к столику у тлеющего камина, на котором стояла нетронутой еда и графин с вином. Неторопливо, будто бы даже буднично, он наполнил кубок терпким рубиновым напитком, а затем разом опрокинул его в себя и тут же заговорил.
— Я был очень зол. Даже больше чем после нашей последней встречи… я пил весь день, а к вечеру задремал в своем кабинете. Мне снилась ваша мать. Такой, какой она была после нашей свадьбы… точно луч солнца на рассвете. — Король вздохнул и провел указательным пальцем по кромке кубка, улыбнулся. — Она играла, смеялась, маня меня за собой, и я был так окрылен. Шел за ней… и будто еще не было ничего после. Только я, она и это счастье быть вместе и знать, что впереди целая жизнь. Ты должен понять, что я хотел того же и для тебя Амделл. Что бы между нами не было, я всегда хотел, чтобы ты был так же счастлив, как и я с твоей матерью.
