Чужая судьба (СИ) - Овсянникова Ирина Анатольевна "Эшли" (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Амари… Амари…
— Я рядом, — шепнула и поцеловала его в губы.
Почти невесомое прикосновение… Пусть не так, как я мечтала… Пусть он об этом даже не вспомнит.
Помня о вчерашней бессоннице, решила прогуляться перед сном, подышать свежим воздухом. Не ночевать же, в самом деле, снова вместе с дорингом. Вышла на крыльцо, прошлась немного по улице… И чего я вчера испугалась? Хорошо здесь, спокойно. На улице еще попадались редкие прохожие. Они неизменно приветствовали меня, благодарили за помощь. Я уже вернулась к своей калитке, как кто-то сзади схватил меня за руку. Удивляюсь, как не подняла крик на все село. Отпрыгнула, больно приложившись о забор. Передо мной стояла та самая девочка, которую я видела днем во дворе дома отступников. На ней было то самое красивое платье, но теперь я заметила важную вещь. Рукава у платья были короткими, и я ясно видела, что на руках у девочки нет никаких отметин.
— Уезжайте отсюда! — прошептала она, нервно озираясь вокруг. — Уезжайте прямо сейчас!
Девочка попятилась, намереваясь убежать. Я взяла ее за руку, остановила.
— О чем ты, милая? Давай поговорим…
— Гроза скоро! — выкрикнула она и убежала, оставив меня в полном недоумении.
Божественные милости и кары
Что за ерунда тут творится? Честно говоря, эта чудная деревенька уже начала меня раздражать. Жители здесь бросаются из крайности в крайность: то доброжелательны сверх меры, а то вовсе гонят прочь, да еще и грозят непонятно чем. Наверное, зря мы не уехали сегодня… Просто Данте нужно было отдохнуть хорошенько, да и приступ очередной…
Я стояла на крыльце и смотрела на дома с заколоченными окнами, которые теперь казались зловещими среди цветущих садов. Глупость, конечно, но ничего с собой поделать я не могла. Даже мурашки по коже бежали от страха… Почувствовав прикосновение, я вскрикнула и чуть не свалилась с крыльца, но к счастью Данте меня подхватил.
— Амари, что с тобой? Ты вся дрожишь.
— Я просто… не знаю, предчувствие какое-то… — ответила я, прижимаясь к нему, наслаждаясь теплом. — Вы зачем встали?
— Мне уже лучше. Тебя долго не было… Расскажи, что тебя так встревожило?
Я пересказала дорингу странный разговор с девочкой.
— Амари, мне тоже отчего-то не нравится это место, — признался Данте. — Завтра мы уедем, и все закончится. Ну что может случиться за одну ночь? Да и гроза эта… Взгляни, на небе ни облачка.
Небо и вправду было чистым и ясным, и непогоды совсем ничего не предвещало. Наверняка, доринг прав. Всего лишь дождаться утра, и вперед — к суете столичной жизни. Хватит с нас сельского умиротворения.
Ночью я проснулась от шума и голосов. Сначала не могла понять, что происходит, но проснувшись окончательно, мне стало ясно, что началась гроза. В другое время я бы не обратила внимание на это, но после странного вечернего происшествия… Я похолодела от страха. Это ведь не может быть совпадением! Завернувшись в шаль, встала и подошла к окну. На улице творилось что-то непонятное. Вся округа была освещена странным оранжевым светом, источника которого я так и не смогла найти. Небо, казалось, опустилось ниже, нависло над селом, словно грозившись вовсе поглотить его без остатка. Черные тучи клубились, и их то и дело прорезали сверкающие молнии. Гром звучал глухо, словно издалека, но от этого было еще страшнее. Казалось, что все самое ужасное только приближается.
В гостиной Шерман и Данте тоже стояли у окна, обсуждая, что же происходит. Я подошла к своему дорингу, взяла его за руку, ища защиты и поддержки. Данте с готовностью обнял меня.
— Никогда не видел ничего подобного, — сказал Шерман. — Можно, конечно, надеяться, что это обычная гроза…
Следующий раскат грома оказался таким оглушительным, что даже стекла задребезжали. Я вскрикнула, пряча лицо на груди Данте. Мужчины удивленно охнули, отпрянув от окна, испугавшись, что стекло вылетит. Но оно уцелело, а через секунду по нему забарабанили капли дождя.
— Ты тоже это видишь?
Слова Данте заинтриговали меня, и я решилась открыть глаза. Капли дождя светились… Да, буквально горели, словно вместо воды с неба лилась раскаленная лава. Странная субстанция тут же впитывалась в землю, в траву, исчезала в бревнах домов. На стекле светящиеся капли оставляли прозрачные густые подтеки.
У домов зашевелись тени… Присмотревшись, поняла, что это тот самый вьюнок. Он впитывал в себя светящиеся капли и от этого еще больше разрастался, змеился, полз по земле, словно живой, стараясь не упустить ни капли влаги. Сладкий запах усилился, проникая даже в дом, стал резким, тошнотворным, отвратительным…
Неожиданно гром стих, а молнии перестали прорезать небеса. Ночную тишину нарушал лишь мерный стук дождевых капель, а еще мы услышали голоса… Стройный хор голосов, напевавших заунывный мотив. А потом появились люди… Жители села выходили из домов, стояли, запрокинув голову, а светящаяся жидкость омывала их тела, делая одежду и волосы блестящими. Они пели, вознося молитву небесам, их голоса становились громче и громче. Люди, как по команде раскинули руки в стороны, и тут же стебли вьюнка оплели их, а алые колокольчики пульсировали и становились еще ярче, словно тянули кровь из тел.
— Что это такое? — шептала я, в ужасе наблюдая за происходящим.
Мне так хотелось, чтобы маги, стоящие рядом, такие сильные и надежные, защитили меня от всего, убедили, что ничего страшного не происходит…
— Похоже на какой-то ритуал, — ответил Данте. — Уж не от этого ли дождичка их овощи растут, как на дрожжах?
— Эти люди… они будто не в себе.
— Фанатики…
На улице появился Сафид. Он свободно шел, не скованный вьюнком, и гордо осматривал владения. Его одежда и волосы блестели, а глаза светились красным. На его плече сидел ворон с такими же глазами, время от времени поддерживающий монотонное пение громким хриплым карканьем.
— Пойте громче! — крикнул настоятель. — Вознесем хвалу Великому Вейлану!
— Слава Вейлану! — вторил стройный хор голосов. — Слава Вейлану!
Толпа продолжала скандировать, а Сафид двинулся дальше с одобрительными возгласами.
— Да они все просто сумасшедшие! — воскликнул Шерман.
Присмотревшись, я заметила, что из домов так называемых отступников никто не вышел. Это могло означать, что на них странная одержимость селян не действует. Видимо, все дело в искренней вере в этого Вейлана. Нам вот тоже ведь не захотелось выйти на улицу под дождь и горланить молитвы…
— Ребята, кажется дело — дрянь, — сказал Шерман, взглянув на нас с тревогой.
За окном люди перестали восхваливать Вейлана и хором повторяли:
— Изгнать неверных!
Ничего хорошего это явно не сулило, но мы даже не представляли, что делать? Каких кар ждать от древнего божества? Куда бежать? На улицу явно соваться не стоило, ведь неизвестно, что за дрянь капает с небес и как действует на неверующих.
Раздался гул. Он слышался откуда-то снизу, словно из-под земли. А потом неподалеку раздался треск и звон разбитого стекла. Дома отступников сотрясала невидимая сила, а это означало, что… Я едва не оглохла от карканья. Комната разом наполнилась воронами, словно все статуэтки в доме разом ожили. Птицы кинулись на нас. Я закричала, а Данте прижал меня к себе, упал на пол, накрывая меня. Рядом Шерман выкрикнул несколько слов, и отчетливо запахло чем-то горелым, а карканье превратилось в визг. По полу и стенам прошла вибрация, а потом дом затрясся, мебель задвигалась, а с потолка посыпалось что-то…
— Изгнать неверных! Изгнать! Изгнать!
Данте дернул меня и откатился, уберегая меня от падающей сверху балки. У меня очень болела рука. Ворон все же успел меня достать, и глубокая ранка болела и кровоточила. Дымящиеся тельца птиц валялись повсюду на полу. Шерман лежал без сознания, а по его виску стекала капля крови. Данте бросился к нему, оттащил к стене. Я приползла следом, прислонилась к ней спиной, и рядом тут же появилась трещина. Дом рушился… Данте осмотрел Шермана и облегченно выдохнул.
