Дракон проснулся (СИ) - Чернышова Инесса (список книг TXT, FB2) 📗

— Разрешите?

Я наклонился к Оливии, получив в ответ несколько мгновений холодного любопытства. Эта леди не желала принимать приглашения, наказывая меня за неучтивость ранее, но она согласится. Я видел, как она жаждет власти надо мной, но раз не может её получить через сердце, будет действовать, взывая к холодному рассудку. Мне нужна помощь, и я приму то, что падает в руки.

— Могу показать вам, что ещё не совсем покрылся пылью, — моя учтивость всегда разнилась от принятой при дворе. Я улыбался, скользя взглядом через её плечо, и чувствовал, как она трепещет от ярости.

— Докажите, но я взыскательна, милорд Рикон, — розовые губы Оливии тронула улыбка. Она издевалась надо мной, называя иным именем, желая подчеркнуть, что тот, кем я был, давно заснул вечным сном, а ныне я совсем иной.

Пусть!

Подала руку, которую я сжал чуть сильнее, но Оливия лишь побледнела, закусив губу. Раздались первые звуки торжественного танца, и я повёл спутницу в зал. Ниару, разумеется, никто не пригласил, о ней достаточно судачили и осуждали за танец во время траура, но король снял запрет на этот вечер.

Пусть посидит и посмотрит. Танец-второй, и она будет настолько рада тому, кто подойдёт пригласить на очередной вальс, что не откажет. Замешательства будет достаточно, чтобы вырвать согласие.

— Вы сегодня неучтивы, — Оливия разбила мечты и заставила обратиться к той, кого я держал в объятиях.

— А вы не девственны, моя дорогая соратница, — парировал я.

— Да как вы смеете!— прошипела змея, испуганно косясь в сторону. Когда Оливия злилась, она бледнела или покрывалась уродливыми красными пятнами, но я простил её за столь губительные для незамужней несовершенства. В её глазах показались слёзы, но они никогда не будут пролиты.

— Смею, Оливия Лаветт. Я вижу вас насквозь, — я разговаривал размеренно и учтиво, чтобы нас не услышали и не обратили внимания и одновременно должен был указать Оливии на место.

— И что с того?

Моя дама снова обрела равновесие, танцевала она неплохо, но я уже предвкушал, как поведу на паркет другую женщину. Как снова смогу прикоснуться к ней, как вдохну аромат её волос, пусть он и отличается от тонкого запаха вуали Геранты, который я жаждал весь вобрать в себя, похитить хотя бы запах, потому что без него мы никто.

Тени, куклы.

— Почему же он вас не женился?

— Я не захотела, — вспыхнула она. — С вас довольно и этого.

Я ковырял палочкой раскрывшуюся и начавшуюся кровоточить рану, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что излишне жесток. Что заслуживаю самого строго наказания, даже смерти, ведь заставляю страдать ту, кто добровольно согласилась мне помочь.

Но она потребовала слишком высокую плату: мою свободу. Пусть меня считают ящерицей, пока я буду делать вид, что покорен семейству Лаветт, а когда войду в силу и обрасту достаточным количеством сторонников, будет видно.

Сначала — наследница Геранты. Раз я не могу разорвать её сердце, то возьмусь за её потомка. Ту самую деву, которая взяла её власть, красоту и силу.

Я крепко сжал ладонь Оливии.

— Мне больно! Вас так взволновало, что я до вас отдалась другому? — фыркнула она и улыбнулась

— Наверное, ваш любовник уже дал слово другой и не захотел его нарушать, вот и оставил вас, — промурлыкал я с последними аккордами танца и поцеловал руку спутнице, смотревшей на меня так, словно собиралась отравить медленнодействующим ядом. Наверное, она будет приятна в постели, но пока проверять это я не собирался.

Пусть сама предложит себя, а я три раза откажусь. Таковы правила игры Драконов, нашу благосклонность надобно заслужить.

Я проводил Оливию на место, был крайне учтив и предупредителен, словно почитал леди Лаветт за величающую драгоценность. Она с удовольствием включилась в игру, делая вид, что принимает мою любовь, и только.

Так продолжалось с три четверти часа, а потом, когда я уже был готов действовать на свой страх и риск, Лаветт подошёл и прошептал:

— Пришла пора быть представленным вдовствующей королеве.

3

Ниара

— Милорд Дэниел Рикон!

— Ваше величество, я слышал, что вы красивая женщина, но удивлён, как молва преуменьшает ваши достоинства!

Тот, чей спокойный величественный голос заставлял меня сжиматься от страха, был только что представлен королеве Клотильде и уже снискал её расположение.

— Откуда вы к нам? Я не помню, чтобы читала вашу фамилию в Перечне дворянских родов, —снисходительно произнесла королева, в её голосе пробудились грудные нотки.

Как мало надо порой, чтобы заслужить расположение женщины! Я понимала, что вдовствующая королева была лишена любви мужчины, но никак не могла взять в толк, почему это её так тревожило.

Отчего на дне её треснувшего сосуда-души осталась искра, готовая разгореться в пламя, и зачем тогда её величество будет душить её из чувства долга, пока не засохнет от непосильной борьбы. Не истает до срока.

— Я из рода, недавно получившего дворянство, ваша милость! Лет сто назад, может, больше

Я сидела, не смея поднять глаз, и злилась на себя за это, за своё желание бежать прочь или прогнать источник раздражения. Этого статного мужчину, говорившего с такой снисходительностью, будто он знал больше прочих. Словно мы все перед ним дети, едва вышедшие из пелёнок.

— Тогда всё становится понятным, где же вы путешествовали, что вас так долго не тянуло на родную землю?

Королева Клотильда продолжала допрос с самой благодушной, немного кокетливой улыбкой. Мне даже не было необходимости смотреть на неё, я ощущала кожей, как она трепещет, будто девица на выданье, и как этот господин с тёмными, будто ночь глазами, играет с нею, точно зная, что и когда надо говорить, и что именно скажет королева.

Отец учил меня старинной восточной игре, где резные фигуры в виде коней и королей с рыцарями на доске в клеточку воюют друг с другом, чтобы захватить власть над чужими землями. Им кажется, что эта война, где каждому отведена своя роль, затеяна самими фигурами, будь то король с королевой или их главным министром, они и не подозревают о той невидимой руке, которая двигает ими.

Так и с этим милордом Риконом. У меня оставалось стойкое впечатление, что он находится над доской. По мановению его руки мы молчим или вступаем в разговор, полагая свои мысли по-настоящему нашими.

И я так и не поняла, что раздражало больше: их воркование или моё одиночество.

— Род Лаветт — ваши друзья? — продолжала спрашивать королева и никак не хотела отпускать странного гостя, от присутствия которого мне то и дело тянуло покашлять, будто в груди поселилась горловая болезнь, именуемая ещё кровохаткой.

— Мы состоим в дальнем родстве, ваше величество.

Я слушала их вполуха, раздумывая, как бы мне придумать благовидный предлог, чтобы скорее уйти с этого душного странного вечера и больше никогда не встречаться с господином Риконом, никогда о нём не слышать и не вспоминать.

Особенно не вспоминать.

У меня было ощущение, что время остановилось, а я нахожусь в центре огненного кольца. Пока ещё дыхание пламени не коснулось волос, не опалило щёк, не схватило за руки, но вскоре всё изменится. Я подошла к той черте, за которой меня ждёт только огонь и смерть.

Или что-то такое, что растопит ледяное сердце.

В зале определенно душно.

— Что с вами, Ниара? — спросила меня Оливия, когда я, пользуясь тем, что королева перестала наблюдать за мной и отпустила, отошла к нише с напитками. — Неужели эта брошь расстегнулась и уколола вас?

Только тут я заметила, что невольно трогаю «вечерний изумруд», приколотый к груди.

— Нет, что вы, Оливия?! Драгоценности любят меня, а я их, — ответила я небрежно, а сама поспешила скрыться от слишком назойливых вопросов. Я уже жалела, что пришла и заставила короля, спешно ретировавшегося после танца со мной, устроить скандал, которого мне никогда не простят.

И всё же не была готова опустить голову и уползти в затворничество. Пусть я танцевала только один раз за сегодняшний вечер, пусть со мной не разговаривают родители, оскорблённые бестактностью происходящего, я не буду стыдиться и помирать в тихом уголке тоже не изволю.